—  Не забудьте, вам предстоит сыграть свою роль еще раз, — сказал он, когда молчание стало совсем уж неловким. — Но я обещаю не злиться на вас. Вы увидитесь с теми, кто по‑настоящему любит вас, так что сейчас можете расслабиться.

—  Надеюсь, угрызения совести будут не слишком болезненными, — пробормотала Кэсси. — Я ведь тоже люблю вашего отца.

—  Как ни странно, я тоже! — усмехнулся он. — И у меня тоже есть совесть. Мне приходится выбирать, что важнее. Вообще‑то я думал, мы с вами все уже обсудили и избрали наилучший вариант для его блага.

—  Я знаю. Я… не права, простите, — удрученно сказала Кэсси, и он бросил на нее быстрый, зоркий взгляд своих светлых, с серебристым отливом глаз.

—  Ради Бога, бросьте вы думать об этих глупцах у вас дома, Кассандра, а то мне придется как следует вас встряхнуть! — рассердился он. — Мой отец ожидает увидеть нормальную, вспыльчивую и своенравную Кэсси. И если увидит нечто безвольно‑унылое, вся вина падет на меня.

Джордан свернул к гостиничной стоянке и остановил машину.

—  Все вдет по расписанию, — пробормотал он, глянув на часы. — Позавтракаем здесь.

Он вышел и открыл дверцу для Кэсси. Взяв ее за руку, он решительно вытянул ее из машины. Настолько решительно, что она покачнулась, с трудом сохраняя равновесие, и в тот же миг он подхватил ее одной рукой, не давая упасть.

—  Боюсь, войти вам придется без моей помощи, — улыбнулся он. — Как вы знаете, на руках через порог переносят только невест!

Кэсси густо покраснела и обожгла его сердитым взглядом.

—  Вот и отлично. Вижу прежнюю Кэсси! — мягко улыбнулся Джордан. — Вас очень легко вывести из себя.

Кэсси посмотрела на него с упреком, внезапно снова нахлынула неуверенность; он взял ее под руку и, ободряя взглядом, повел в гостиницу завтракать.

—  Ну же, — мягко сказал он. — Все уже позади. Теперь будет намного приятнее.

В ответ на ее глубокий печальный вздох Джордан весело рассмеялся, и сразу же прежняя уверенность и спокойствие возвратились к ней, напряженная скованность исчезла от теплого прикосновения его руки.

—  Есть еще одно преимущество, — умиротворенно и несколько опрометчиво сказала Кэсси за завтраком в теплой и уютной столовой. — Перед вашими родителями нам незачем слишком усердно разыгрывать жениха и невесту.

—  Не уверен, что это преимущество, — рассмеялся Джордан. — В том, чтобы целовать женщину вопреки ее желанию, есть особая прелесть. И кстати, так легче легкого поставить ее на место.

—  Надо же, типичный мужской шовинизм! — рассердилась Кэсси. — Квинтэссенция всей вашей омерзительной самоуверенности и мнимого превосходства над нами. Секс как оружие порабощения.

Его широкая ухмылка показала ей, с какой легкостью он способен завести ее, заставить плясать под свою дудку. И она даже не пыталась скрыть свою ярость.

—  Само слово «секс» в ваших устах звучит странно, — мягко подколол ее он. — У меня просто мурашки ползут по спине, когда я слышу такое от закаленной журналистки, ненавидящей мужчин и привыкшей во всем полагаться только на себя.

—  При чем здесь все это! — с нарастающим раздражением воскликнула Кэсси и злорадно добавила: — Моя мать, между прочим, считает, что вы для меня староваты.

—  А вот это уж вовсе неправда, — заверил он, окончательно развеселившись. — Тому, кто на вас женится, придется многому вас учить. Ведь вашим недостаткам нет числа. Ужасный характер, сомнительные манеры, упрямство и совершенно нелепая способность ни с того ни с сего чисто по‑женски ударяться в слезы. Молодому человеку с этим просто не совладать!

—  Вы закончили? — в ярости спросила Кэсси.

—  Хотите еще? — усмехнувшись, поинтересовался Джордан.

—  Ради Бога, замолчите! — не выдержала Кэсси. А она‑то, дура, считала, что он понимает ее и успокаивает! Просто смешно. Ведь прекрасно же знала, что он собой представляет. Сколько натерпелась от него на работе! Выходя с ним из гостиницы, Кэсси все еще кипела от злости, а он наслаждался вспышкой ее темперамента. В машине она неподвижно застыла на своем месте, наблюдая, как Джордан пристегивает ремень безопасности.

—  Я вижу, вы окончательно восстановили свой боевой дух, — удовлетворенно подытожил он. — Держите ушки на макушке, когда мы вернемся в редакцию. Теперь‑то я знаю, как с вами обращаться.

—  Потому и наговорили мне кучу приятных вещей? — сердито спросила она. — Чтобы встряхнуть меня после всей этой пытки в родительском доме? — Конечно, — мягко ответил Джордан. Протянув руку, он взял Кэсси за подбородок и чуть приподнял ее лицо. — Вы думаете, мне нравится причинять вам боль, Кассандра? По‑моему, вас и так уже достаточно помучили. Раны до сих пор не зажили.

Секунду Кэсси молча, с недоумением смотрела на него. Он опустил руку и тронулся с места. А она вдруг поняла, что не испытывает боли, что раны зажили, и почувствовала огромную радость. Проведенные с ним два дня излечили ее от застарелого тяжкого недуга. Темные влажные глаза итальянца уже не бередили ей душу. Теперь перед нею были серые, серебристо‑серые, решительные и невероятно мужские глаза, по временам способные вызывать искреннее раздражение своей самоуверенностью и все же до странности успокаивающие и родные. Они видели ее страхи, ее боль, ее беззащитность, видели ее вспыльчивость и своевольное упрямство. Жаль только, что Джордан Рис человек слишком опасный, чтобы когда‑нибудь назвать его своим другом.

Кэсси громко рассмеялась, увидев дом, в котором жил Хэролд Рис, — невысокий, длинный, окруженный садом, наверняка очень красивым в весеннюю и летнюю пору. А рассмеялась она потому, что очень близко за домом протекала река.

—  Я должна была догадаться! — весело воскликнула она в ответ на недоуменный взгляд Джордана. — Ведь Хэролда Риса невозможно представить себе без удочки!

—  В одежде рыболова он выглядит куда естественней, чем в какой‑либо другой, — с улыбкой согласился Джордан. — Мои детские воспоминания — это сплошь выходные дни, проведенные на речных берегах, мама читает или вяжет, а отец учит меня тонкостям ловли капризной форели.

Кэсси примолкла. Ей вспомнились многочисленные няньки, к которым она не успевала толком привыкнуть, так как мать увольняла их, изощряясь в придирках. Вспомнилась и тишина в доме, когда родители уезжали в долгие гастрольные поездки. В свое время и Кэсси ненадолго вошла в театральный мир, мишурный блеск сияющих огней, атмосферу ярких красок и актерского грима, но все это кончилось, едва она подросла, ибо мать никак не могла примириться с тем, что при всей своей моложавости не в силах соперничать с расцветающей красотой изящной длинноногой дочери.

Что до Джордана, то у него наверняка все в порядке. Да разве может быть иначе, если имеешь вполне нормальную семью и такого отца, как Хэролд Рис?

—  Сожалеете, что ввязались в эту историю, Кэсси? — услышала она несколько напряженный голос вышедшего из машины Джордана.

—  Нет. — Кэсси покачала головой, с легкой грустью глядя на него. ‑Наверно, я просто завидую вам, завидую вашей нормальной жизни, полной тепла и любви.

—  В таком случае добро пожаловать в эту жизнь, — сказал он. — Поверьте, вам будут только рады. — Их приезд был замечен, так как открылась входная дверь, и Джордан поспешил обнять Кэсси за талию. — Кое‑кому здесь вы весьма небезразличны, Кэсси, — мягко добавил он. — Здесь вы ребенок, которого любят и которому потакают. Моя мать большая мастерица по этой части, придется немного, ее приструнить. Но это не ваша забота. ‑Джордан с улыбкой взглянул на нее. — Наслаждайтесь жизнью и забудьте о неприятном визите в свой родительский дом.

Она посмотрела в его спокойные, уверенные глаза и неожиданно для самой себя улыбнулась. В ответ просиявший Джордан вдруг нагнулся и быстро поцеловал ее.

—  Вот так, — поддразнил он, поворачивая ее лицом к двери, навстречу стоящей там улыбающейся женщине, глаза которой светились радостной надеждой.

Глава 5

Кэсси не ожидала, что Дороти Рис окажется такой маленькой, но тут же забыла о своем удивлении, увидев счастливые, улыбающиеся глаза матери Джордана. Дороти смотрела, как они идут к ней по садовой дорожке, и лицо ее дышало такой радостью, что Кэсси внезапно почувствовала себя провинившейся девчонкой.

—  Джордан! — Приподнявшись на цыпочки, Дороти поцеловала сына и лукаво засмеялась. — Мы знали, что ты приедешь с мисс Престон, и по описанию твоего отца я предполагаю, что это и есть единственная и неповторимая Кэсси? — Она улыбнулась Кэсси и вновь посмотрела на сына. — Означает ли это, что ты… Или целовать редактора новостей для тебя обычное дело?.. Джордан рассмеялся и, взяв Кэсси за руку, показал матери обручальное кольцо.

—  Мы помолвлены, — сказал он, продолжая держать руку Кэсси в своей, и я бы не очень хотел, чтобы ты выложила ей все, что обо мне думаешь.

—  Боже мой, Джордан, если бы ты знал, как мы… Твой отец будет в восторге! Ну, входите же скорей.

Она впорхнула в дом, словно крохотная экзотическая птичка, а Джордан с доброй, чуть снисходительной улыбкой посмотрел на Кэсси.

—  Прелесть, да? — с гордостью спросил он. — Сегодня она просто выше похвал. Обычно‑то обрывает фразы на середине. Думаю, это она ради вас старается. Как правило, она говорит без умолку и никогда не заканчивает свою мысль.

—  Она совершенно не похожа на вас, — прошептала Кэсси, все более отчетливо сознавая, что водить за нос этих людей непозволительно.

—  Наверное, я все‑таки унаследовал от них кое‑какие положительные черты, вам не кажется? — ехидно спросил Джордан. — Присмотритесь ко мне поближе, а потом скажите.

Он подтолкнул ее вперед, и Кэсси буквально оцепенела от страха.

—  Ох, Джордан, я не уверена, что…

—  Если вы сейчас меня подведете, — прицыкнул он, и в его тихом голосе не было уже ни намека на улыбку, — то я действительно накажу вас!

Она не успела ответить, так как перед ними внезапно появился Хэролд Рис. Его бледное, больное лицо светилось такой надеждой и счастьем, что у Кэсси мучительно сжалось сердце и она поклялась сделать все, что Джордан сочтет необходимым.

—  Кассандра! — дрогнувшим голосом произнес Хэролд Рис. — Дот говорит, вы обручились с этим шалопаем. Дорогая моя, если это правда, то я самый счастливый человек на свете!

—  Это правда, — сказала Кэсси, чувствуя глубокую, искреннюю жалость к этому истерзанному недугом человеку, и порывисто обняла его, чего раньше никогда не делала.

—  Я тоже самый счастливый человек на свете, — с ударением произнес Джордан, глядя на радостно улыбающегося отца.

—  Ах ты, разбойник! — обнимая сына, воскликнул Хэролд Рис. — Как же это тебе удалось?

—  Она просто не выдержала осады, верно, милая? — подмигнул ей Джордан, к которому снова вернулось хорошее настроение.

—  Пожалуй, — дрожащим голосом пробормотала Кэсси. Господи, да что же это такое?! Она плачет, а они смотрят на нее и весело улыбаются.

—  У нее уйма чисто женских слабостей и недостатков, — мягко сказал Джордан и привлек ее к себе. — Ты не знал, что она может расплакаться по самому пустяковому поводу?

—  Твой отец никогда не доводил меня до слез, — всхлипнула Кэсси. Хэролд Рис был на седьмом небе.

—  Вот так‑то! Съел? Пока что пальма первенства за мной, — громко провозгласил он. — Надеюсь, ты слышала. Дот?

—  Еще бы!

Мать Джордана впорхнула в комнату с заставленным закусками подносом, и Кэсси с головой окунулась в атмосферу тепла и любви, царящую в этой семье. Не выпуская Кэсси из объятий, Джордан подвел ее к небольшому дивану и усадил у пылающего камина.

—  Отпусти ее хоть на минутку, сынок! Дай ей спокойно выпить чаю, скомандовал Хэролд, усаживаясь напротив с твердым намерением получить от визита Кэсси и сына максимум удовольствия. Джордан убрал руку с такой явной неохотой, что глаза матери затуманились сентиментальной грустью. ‑Ты привез газеты за эту неделю? — строго спросил Хэролд, а когда сын ответил, что они в машине, сразу же потерял к ним интерес и внимательно посмотрел Джордану в лицо. — Значит, ты решил наконец остепениться, — с большим удовлетворением отметил он. — Женишься и перестанешь лезть под пули.

—  Вроде бы так, — медленно проговорил Джордан, и от Кэсси не укрылась нотка сожаления в его словах. Она почувствовала, как он вдруг весь напрягся, и погрустнела, словно от необъяснимой утраты. Джордан никогда не откажется от привычной, полной опасностей жизни. Он не может без риска. И нежелание распространяться о своих планах — достаточное тому доказательство. На такого рода обман даже он неспособен. Его родители, однако, как будто ничего не заметили. Они были слишком взволнованы помолвкой сына и слишком счастливы сейчас, в эту минуту, чтобы задаваться вопросом о будущем. Кэсси вдруг охватила злость на Джордана за этот его обман, который в конце концов больно ранит его отца.

—  Вы не собираетесь устроить меня на ночь в гостинице? — спросила она через некоторое время, улучив минуту, когда они остались наедине.

—  Господи, конечно, нет! — воскликнул он, с изумлением глядя на нее.

—  Отец устроил бы мне хорошую трепку! Для него само собой разумеется, что вы останетесь в доме, и так оно и будет.

—  Лучше бы вы сказали им о… о помолвке заранее, по телефону, — с досадой буркнула Кэсси. — Многовато новостей для одного раза, вы не находите? Ваш отец выглядит таким нездоровым.

—  А как еще он должен выглядеть? — раздраженно бросил Джордан. — Мы ведь потому все и затеяли, разве нет? А теперь выходит, я виноват? Если уж хотите знать, то я не стал заранее говорить ему о помолвке, так как был совершенно не уверен, что вы пойдете до конца, — холодно добавил он. — Вы все время колебались и готовы были в любую минуту пуститься наутек. — Я… Простите меня. — Кэсси опустила голову, сознавая, как ему с ней тяжело. — Я совсем вас замучила.

—  Ну, я на другое и не рассчитывал, — сердито сказал он. — И все‑таки надеялся на ваше мужество. Постарайтесь, чтобы его хватило до завтра, до нашего отъезда!

Она сама напросилась на эту отповедь, но все же в душе закипела обида, и лишь появление Хэролда Риса предотвратило готовую вспыхнуть ссору. Ей было нетрудно разговаривать с родителями Джордана, если только речь не заходила о помолвке и предстоящей свадьбе. В этом смысле здешняя ситуация разительно отличалась от той, с которой она столкнулась в доме своей матери. Там нужно было приложить все силы, чтобы убедить их в помолвке; здесь же, как и предвидел Джордан, убеждать никого не требовалось. Его родители с такой радостью говорили о будущем, что Кэсси готова была сквозь землю провалиться.

Однако противостоять сердечности этих людей было совершенно невозможно, и, когда Джордан предложил до наступления темноты немного погулять, она с готовностью согласилась, чтобы отвлечься от навязчивого чувства вины. Одевшись потеплее, они вышли из дома.

—  Нет никакой необходимости… — начала было она сердито, когда Джордан взял ее за руку и они направились к ближайшему перелеску.

—  Необходимость есть! — отрубил он, еще крепче сжимая ее руку. — Отцовский кабинет выходит окнами как раз в этот переулок. Не в пример вашей матери, он не станет подглядывать, но наверняка захочет еще разок полюбоваться нами и порадоваться, что его мечты сбылись. Если вы разрушите эти мечты, я…

—  Обойдемся без угроз, — раздраженно осадила его Кэсси; они свернули за угол, и дом исчез из виду. — Я очень привязана к нему и потрясена тем, как он выглядит. Если вы думаете, что я способна сделать что‑то такое…

—  Тогда почему бы вам не расслабиться? Ведь все хорошо! — сердито продолжал он.

—  Я боюсь почувствовать себя слишком счастливой, — отвернувшись, с грустью призналась Кэсси. — Сама атмосфера тепла и любви в вашем доме так не похожа на…

—  Господи, мы никак не можем понять друг друга. — Джордан шагнул к Кэсси и привлек ее к себе, она неохотно подчинилась. — А все потому, что мы совсем друг друга не знаем, — сказал он, погладив ее по волосам. ‑Это полностью моя вина. Я должен был догадаться.

—  Нет, виновата я сама. Веду себя как девчонка, — невольно вырвалось у Кэсси. Она вдруг с испугом почувствовала, что ей слишком уж хорошо и покойно в объятиях Джордана, но побоялась отстраниться, чтобы снова не рассердить его.

—  Ну что ж, я уже говорил однажды, что будущему мужу придется многому вас учить, — мягко сказал он, — но это не относится к нынешней ситуации, Кэсси. Вы здесь желанный гость, и вам это известно. Даже если б не было нужды разыгрывать помолвку, вас все равно приняли бы с распростертыми объятиями. Мой отец очень любит вас, и совершенно очевидно, что вы понравились моей матери, сами по себе.

—  Не такая уж я милая, — пробормотала Кэсси. Джордан чуть приподнял ее голову и, глядя в лицо, улыбнулся.

—  Как ни странно, иногда вы весьма милы, — спокойно сказал он. Кэсси продолжала смотреть ему в глаза, читая в них то, что безотчетно желала увидеть эти последние несколько дней, как вдруг Джордан резко отпрянул, а еще через несколько минут повернул к дому. — Чертовски холодно. — Пожалуй, пора возвращаться.

Кэсси захлестнуло какое‑то странное разочарование, но она молча согласилась. Было и правда очень холодно и знобко.

—  Ваш отец так обрадовался, что вы не намерены возвращаться к прежней, опасной жизни, — собравшись с духом, сказала она.

—  Да. Правду я сообщу ему, когда он оправится от болезни, — хмуро проговорил Джордан, и Кэсси больно прикусила губу, удивляясь, отчего эти слова так ее испугали. В конце концов, разве она этого не ожидала? Наутро она проснулась рано и, нежась в тепле старомодно‑уютной спальни, вдруг услыхала за дверью чьи‑то осторожные шаги. Выглянув в коридор, Кэсси увидела мать Джордана — одетая в халат, она шла к лестнице. — Простите, что я разбудила вас, Кэсси, — виновато прошептала она. Я проснулась и вдруг страшно захотела чаю.

—  Чудесно! Подождите меня, я мигом. — Кэсси метнулась в комнату, быстро набросила на себя халат и присоединилась к Дороти Рис.

На кухне было тепло и уютно. От большой раскаленной плиты веяло умиротворенным покоем, и Кэсси вспомнила слова Джордана, что в этом доме она должна наслаждаться атмосферой любви и душевного тепла.

—  Ой, какая прелесть! — подойдя к плите, воскликнула Кэсси.

—  Смотрите не обожгитесь, дорогая, — гремя чашками, предупредила ее Дороти. Кэсси с улыбкой наблюдала за ее хлопотами.

В эту минуту появятся Джордан, бодрый, оживленный. В белом свитере с высоким воротом и черных брюках он выглядел необычайно мужественно и привлекательно.

—  Так вот вы чем занимаетесь, — шутливо сказал он. — Решили устроить небольшой междусобойчик. Отец требует чаю, — обратился он к матери, с улыбкой глядя на Кэсси.

Пожалуй, Кэсси была даже как‑то придавлена его великолепием. Черные брюки красиво обтягивали его узкие бедра, а белый свитер подчеркивал спортивную силу широкоплечей фигуры. Он с веселым удивлением отметил ночной халатик Кэсси, ее прекрасные, еще не прибранные со сна волосы, и его нескромный взгляд заставил Кэсси смущенно отвести глаза. Она посмотрела в окно и вдруг в восторге закричала: