Стэфф нахмурилась, и я поняла, что к длинному списку ее обид добавилась еще одна.
Она встала так медленно, как только могла, и прошептала мне:
— Тринадцатый день рождения. В полном одиночестве.
И по ее довольному виду я поняла, что отреагировала на это именно так, как ей хотелось.
— Сто двадцать секунд до выхода на орбиту, — говорит мама.
— Готов, — говорит папа по громкой связи, и я слышу, как постепенно меняется шум двигателей.
Мы готовимся прекратить свободное падение и преодолеть атмосферу планеты.
— Я тоже готова, — говорю я, открывая экраны, с помощью которых я должна буду найти большой, свободный от деревьев участок, когда мы полетим ближе. Если я не ошибусь, именно там будет основан наш первый город.
— Девяносто секунд, — говорит мама.
— Открываю двигатели, — говорит папа, и шум снова меняется. — Насыщаю топливо кислородом.
— Пристегнись, — говорит мама.
— Я уже пристегнулась, — говорю я и поворачиваю кресло так, чтобы она не видела, как я пристегиваюсь.
— Шестьдесят секунд, — говорит мама.
— Еще минута — и мы станем первыми, — кричит папа по громкой связи.
Мама смеется, а я нет.
— Ты что, Виола? Это же правда здорово, — говорит мама.
Она смотрит на один из экранов, набирает на нем что-то кончиками пальцев, а потом говорит:
— Тридцать секунд.
— Мне и на корабле хорошо, — говорю я тихо, но так серьезно, что мама оборачивается и смотрит на меня. — Не хочу жить там.
Мама хмурится:
— Пятнадцать секунд.
— Топливо готово! Займемся атмосёрфингом! — говорит папа.
— Десять, — говорит мама, не отрывая от меня глаз. — Девять.
И тут все идет наперекосяк.
— Но это же целый год, — сказала я Брэдли во время частного урока за месяц до того, как мы улетели. — Год вдали от друзей, от школы.
— А если бы ты осталась, это был бы год вдали от родителей, — ответил он.
Я оглянулась на пустой класс. Обычно он был полон детей из других семей смотрителей, мы учили уроки, разговаривали с друзьями. Но сегодня здесь были только мы с Брэдли, он напоминал мне о технических подробностях, которые пригодятся мне в путешествии. Завтра Симона с Гаммы, в которую Брэдли, по-моему, тайно влюблен, будет учить меня основам выживания в экстренной ситуации, чтобы подготовить меня к худшему, что может случить ся. Мы с ней снова останемся в классе одни.
— Почему выбрали именно нас? — спросила я.
— Потому что вы лучше других подходите для этого задания, — ответил Брэдли. — Твоя мама — наш лучший пилот, а папа — превосходный инженер.
— А я? Почему я должна расплачиваться за то, что они такие умелые?
Брэдли улыбнулся:
— Ты тоже не простая девочка. Ты отлично смыслишь в математике. Младшие ученики обожают твои уроки музыки.
— И за это меня надо наказать, отослав подальше от всех, кого я знаю.
Он странно на меня посмотрел, а потом так быстро набрал что-то на планшетах перед нами, что я даже не поняла, что он сделал.
— Назови это, — сказал он строгим голосом учителя, и мне немедленно захотелось ответить.
— Ортштейн, — сказала я, глядя на модель ландшафта. — Хорошо дренируется, но суховат. Перед высадкой злаков необходима ирригация в течение пяти — восьми лет.
— А это? — медленно сказал он, снова что-то набрав.
— Лес в зоне умеренного климата. Если немного расчистить деревья, возможно, здесь можно будет разводить скот. Но зона явно экологически проблемная.
— А это?
— Это где-то около пустыни. Для земледелия подходит плохо, урожая едва хватит, чтобы прокормиться. Брэдли…
— Ты здорово соображаешь, Виола. Такая маленькая, а уже такая умная и находчивая. Ты очень пригодишься при выполнении задания.
Я промолчала, потому что почувствовала, что на глаза наворачиваются глупые слезы.
— Чего ты боишься? — спросил Брэдли так нежно, что я взглянула в его карие глаза, увидев добрую улыбку на смуглом лице и маленькие седые завитки, уже появляющиеся на его висках. Он лучился добротой.
— Все говорят о надежде, — сказала я и сглотнула.
— Виола… — Голос Брэдли был невероятно нежным.
— Я не боюсь, — соврала я и снова сглотнула. — Просто я пропущу тринадцатый день рождения и бал по случаю окончания четвертого…
— Но ты увидишь то, чего не увидит никто. Когда туда доберутся остальные, ты уже будешь экспертом, к которому все будут обращаться за советом.
— Все подумают, что я просто выпендриваюсь…
— Они и сейчас так думают, — сказал он с улыбкой.
Мне не хотелось улыбаться в ответ.
Но я улыбнулась. Слегка.
Когда мы входим в зону турбулентности, снизу корабля раздается тихий стук.
Мы с мамой тут же поднимаем глаза. Нам это не нравится.
— Что это? — спрашивает мама.
— По-моему… — отвечает папа.
И тут из передатчика раздается РЕВ, и папа зовет на помощь…
— Томас! — кричит мама.
— Смотри! — говорю я, указывая на зажигающиеся один за другим экраны.
Машинное отделение полыхает огнем, двери закрываются, чтобы удержать пламя.
А папа остается внутри.
— Папа! — кричу я.
Все меняется в мгновение ока.
Мама суматошно жмет на экраны, пытаясь открыть шлюзы двигателей, чтобы потушить огонь…
— Они не реагируют! — кричит она. — Томас, ты меня слышишь?
— Что происходит? — кричу я.
Атмосфера гудит во много раз сильнее, чем на тренировках.
— Она не должна быть такой плотной, — кричит мама, имея в виду атмосферу, и мне становится дурно.
Я вспоминаю о первых поселенцах. Может быть, с ними случилось то же самое? Может, они так и не добрались до поверхности планеты?
— Я пойду искать папу, — говорю я, расстегиваю ремень и встаю.
Снова раздается грохот, и корабль сильно накреняется.
Я падаю, хватаясь за кресло. Мама обеими руками хватается за рычаги ручного управления и выравнивает корабль!
— Виола! Найди место для высадки! Быстрей!
— Но папа…
— Снова взлететь не получится, значит, придется садиться! Живей, Виола!
Я сажусь в кресло и пристегиваю ремень. У меня трясутся руки.
— Найди тот участок у реки! — говорит мама.
— Он на другой стороне планеты, — говорю я, понимая по тому, как трясет корабль, что мы проходим атмосферу в несколько раз быстрее, чем нужно…
— Найди его! — кричит мама. — Если там есть люди…
Я понимаю по ее лицу, что она волнуется за папу и теперь, когда, вместо того чтобы его искать, ей приходится управлять кораблем, все гораздо хуже, чем я думала.
— Я буду по тебе скучать, — сказала Стефф Тейлор на нашем прощальном вечере. Голос ее тогда сделался высоким и казался еще более неискренним, чем обычно.
Все семьи смотрителей собрались в зале заседаний Дельты, радуясь очередному поводу напиться и попрощаться. Стефф заключила меня в объятия, повернувшись так, чтобы все видели, как ей грустно оттого, что я улетаю на целый год. Потом она отпустила меня, упала на руки своей маме и принялась голосить, перекрикивая всех собравшихся.
Брэдли подошел и удивленно посмотрел на нее.
— Я уверен, что Стефф будет легче пережить это горе, чем мне, — сказал он, протягивая мне подарок в яркой обертке. — Не открывай, пока не высадитесь.
— Пока не высадимся? Еще же пять месяцев ждать.
Он улыбается и говорит полушепотом:
— Знаешь, чем мы отличаемся от животных, Виола?
Я нахмурилась, чувствуя, что мне хотят преподать урок:
— Способностью не открывать подарок раньше времени?
Он засмеялся:
— Способностью разводить огонь. Огонь позволяет нам видеть в темноте и готовить еду, согревает в холода. — Он не определенно махнул рукой в сторону двигателей Дельты. — Именно огонь позволил нам пересечь черную бездну и начать новую жизнь в Новом Свете.
Я посмотрела на подарок.
— Ты боишься, — сказал он. На этот раз это был не вопрос.
Я пожала плечами:
— Немножко.
Он наклонился ко мне и прошептал:
— Я тоже боюсь.
— Да?
Он кивнул:
— Мой дед был последним из первых смотрителей, оставшимся в живых. Последним, кто дышал воздухом планеты, а не только корабля.
Я подождала, пока он не продолжит свою фразу.
— И что?
— Он не мог сказать о ней ничего хорошего, — продолжил он. — Старый Свет был загрязнен, умирал от собственного яда. Потому мы покинули его, чтобы найти новый дом, который изо всех сил постараемся не погубить, как погубили Старый Свет.
— Я это все знаю.
— Но остальные из нас такие же, как ты, Виола. Мы никогда не видели ничего просторнее, чем грузовой отсек Гаммы. Я не знаю, как пахнет свежий воздух. Видео с эффектом присутствия не настоящие. Ты можешь представить, как огромен настоящий океан, Виола? Как мы малы по сравнению с ним?
— Вы хотите меня этим утешить?
— Вообще говоря, да. — Он улыбнулся и постучал пальцем по подарку в моих руках. — Потому что теперь у тебя есть кое-что, что поможет тебе разогнать тьму.
Подарок был маленьким, но тяжелым.
— Но открывать его нельзя, пока мы не высадимся.
— Ну, откуда мне знать, что ты не откроешь его раньше времени? Придется тебе довериться, — сказал он.
Я подняла глаза:
— Я потерплю. Обещаю.
— Я пропущу ее день рождения! — громко завопила Стефф Тейлор, сверкнув глазами, и по ее взгляду я поняла, что на самом деле она ни о чем не жалеет.