Патрисия Корнуэлл
Причина смерти
Сюзанне Керк — воображаемому редактору и другу
Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем.
Лк. 23: 22
1
В то последнее утро года, самого кровавого со времен Гражданской войны в истории Вирджинии, я, растопив камин, устроилась у окна, глядя в темноту, туда, где рассвет встречается с морем. В халате, с включенной настольной лампой, я просматривала ежегодные статистические данные по дорожным авариям, повешениям, избиениям, стрельбе и нападениям с использованием холодного оружия. Телефон зазвонил в четверть шестого.
— Черт, — пробормотала я. Отвечать на звонки, адресованные доктору Филиппу Манту, мне уже изрядно надоело. — Ладно, ладно, сейчас.
Старенький, изрядно пострадавший от разнообразных стихий природы коттедж притулился возле дюны на голом, продуваемом всеми ветрами побережье, точнее, том его отрезке, что называется Сэндбридж и простирается от военно-морской базы до Национального заповедника Бэк-Бэй. Мант был моим заместителем в должности судмедэксперта по округу Тайдуотер. Так случилось, что его мать умерла в последнюю неделю перед Новым годом. В обычных обстоятельствах эта причина не считалась бы для судебно-медицинской системы штата достаточно основательной, чтобы предоставить доктору Манту разрешение на поездку в Лондон для улаживания семейных дел. Но его помощница уже ушла в декретный отпуск, а заведующий моргом не так давно уволился.
— Дом Манта, — ответила я, сняв телефонную трубку. За окном ветер трепал темные силуэты сосен.
— Офицер Янг, полиция Чесапика, — представился незнакомец, о котором я подумала, что он белый и уроженец Юга. — Мне нужен доктор Мант.
— Он в отъезде. Чем могу помочь?
— Вы — миссис Мант?
— Я — доктор Скарпетта, главный судмедэксперт. Временно замещаю доктора Манта.
Небольшая пауза, потом последовало сообщение:
— К нам поступило сообщение о смерти. Анонимный звонок.
— Вам известно, где, предположительно, это случилось? — Я уже приготовилась записывать.
— Предположительно, на территории ныне бездействующей военно-морской верфи.
— Извините? — Я подняла голову.
Он повторил свое сообщение.
— Речь идет, если я правильно понимаю, о базе спецназа ВМС США? — Вообще-то пользоваться базой и пришвартованными там старыми кораблями разрешалось только спецназовским ныряльщикам; они проводили там учения. Этим и объяснялось мое недоумение.
— Мы не знаем, кто этот человек, но, возможно, он искал какие-то реликвии времен Гражданской войны.
— В темноте?
— Мэм, доступ на базу без специального разрешения воспрещен.
Но любопытных это никогда не останавливало. Они не раз проникали на базу, и всегда в темное время суток.
— Об этом вам сказал тот, кто сообщил о несчастном случае?
— В общем, да.
— Интересно.
— Я тоже так подумал.
— И тело пока еще не обнаружено? — продолжала я, удивляясь тому, что полицейский решился позвонить судмедэксперту в столь ранний час, даже не убедившись в том, что тела погибшего нет на месте.
— Мы уже выехали, да и военные отправили на поиски своих водолазов, так что ситуация будет под контролем. Я просто хотел известить вас заранее. И передайте мои соболезнования доктору Манту.
— Соболезнования? — недоуменно повторила я. Если он знал о горе, постигшем Манта, то зачем его спрашивал?
— Да, я слышал, что у него умерла мать.
Я пододвинула листок бумаги.
— Пожалуйста, ваше полное имя и как с вами связаться?
— С. Т. Янг. — Он продиктовал номер телефона и положил трубку.
Огонь в камине почти погас, и я поднялась, чтобы подбросить дров. Мне было как-то не по себе, тревожно и одиноко. Как бы я хотела оказаться сейчас дома, в Ричмонде, где окна освещены теплым светом горящих свечей, а елка украшена рождественскими игрушками из моего далекого прошлого. Я бы слушала чудную музыку Моцарта и Генделя, а не завывания проносящегося по крыше ветра. Я уже жалела, что воспользовалась благородным предложением Манта и согласилась пожить в его доме, вместо того чтобы снять номер в отеле. Вздохнув, я снова попыталась читать отчет, но собраться с мыслями мне не удавалось. Воображение рисовало неторопливые воды реки Элизабет, температура которых была, наверно, никак не выше 60 градусов [Что соответствует 15 градусам по Цельсию. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев, примечания редактора.)], а видимость даже в лучшем случае не превышала восемнадцати дюймов [Около 45 метров.].
Одно дело нырять зимой в Чесапикском заливе, чтобы наловить устриц, другое — уходить за тридцать миль от берега в Атлантический океан, чтобы обследовать утонувший самолет, или потопленную немецкую подлодку, или какие-нибудь прочие удивительные вещи, достойные внимания аквалангиста. В реке Элизабет, куда ВМС приводил на стоянку списанные корабли, на мой взгляд, не было ничего соблазнительного. Я просто не могла себе представить, чтобы кто-то отправился туда на поиск каких-то артефактов зимой, в одиночку, да еще в полной темноте. Скорее всего, неизвестный информатор просто пошутил.
Поднявшись с кресла, я прошла в главную спальню, выстуженную, неприветливую комнату. Мои вещи казались здесь чем-то инородным. Я быстро разделась и торопливо приняла душ; опыт первого дня показал, что силы здешнего водонагревателя далеко не безграничны. Сказать по правде, дом доктора Манта, — продуваемый сквозняками, обшитый сучковатыми сосновыми досками янтарного цвета, — мне не понравился. На полу, выкрашенном темно-коричневой краской, бросалась в глаза каждая пылинка. Похоже, мой заместитель жил в довольно мрачных условиях: ветер и холод пронизывали его полупустой дом, наполненный странными, тревожными звуками, от которых я порой вскакивала посреди ночи и хваталась за пистолет.
Завернувшись в халат и соорудив тюрбан из полотенца на голове, я заглянула в гостевую спальню и ванную — убедиться, что там все в порядке и готово к приезду моей племянницы, Люси. Потом придирчиво осмотрела довольно убогую, по сравнению с моей, кухню. Накануне я ездила в магазин и вроде бы купила все необходимое, а вот чесночницы, лапшерезки, кухонного комбайна и микроволновки в кухне не нашлось. Я уже всерьез начала сомневаться, что доктор Мант вообще питался дома. Может быть, он даже и не ночевал здесь? Хорошо еще, что я захватила с собой столовые приборы и посуду; а с хорошими ножами и кастрюлями можно приготовить все что угодно.
Немного почитав, я заснула, так и не выключив лампу.
А потом снова зазвонил телефон, и я, жмурясь от солнечного света, схватила трубку.
— Детектив Рош из чесапикской полиции, — произнес незнакомый мужской голос. — Насколько я понимаю, вы заменяете доктора Манта. Необходимо, чтобы вы как можно быстрее приехали на место происшествия. Похоже, у нас несчастный случай с ныряльщиком на территории военно-морской судоверфи. Мы хотим поднять тело.
— Это тот самый случай, в связи с которым мне уже звонил один из ваших коллег?
Ответ, последовавший после продолжительной паузы, прозвучал несколько настороженно.
— Насколько мне известно, я первый, кто извещает вас об этом.
— В четверть шестого утра сюда звонил человек, представившийся неким Янгом. — Я посмотрела в блокнот. — Инициалы — «С» и «Т».
Еще одна пауза.
— Понятия не имею, о ком вы говорите, — тем же тоном ответил Рош. — У нас вообще нет никого с такой фамилией.
Я сделала пометку в блокноте. В крови уже шумел адреналин. Часы показывали десять тридцать. Я не знала, что и думать. Если первый звонивший не был полицейским, то кто же он тогда, почему звонил и откуда знает доктора Манта?
— Где обнаружено тело?
— Около шести утра охранник заметил за одним из кораблей стоящую на якоре мотолодку «джонбот». Он также заметил шланг, уходящий в воду. Через час мы обнаружили, что лодка и шланг оставались в том же положении, и тогда нам позвонили. Мы отправили водолаза, который и обнаружил тело.
— Личность установлена?
— В лодке найден бумажник. Водительское удостоверение на имя белого мужчины по имени Теодор Эндрю Эддингс.
— Репортер? — Я не поверила своим ушам. — Тот самый Тед Эддингс?
— Тридцать два года, волосы русые, судя по фотографии, глаза голубые. Адрес — Ричмонд, Уэст-Грейс-стрит.
Тот Тед Эддингс, которого я знала, был известным, отмеченным многочисленными премиями репортером, и работал он на «Ассошиэйтед пресс». Мне он звонил едва ли не каждую неделю — по разным вопросам. На мгновение я даже потеряла дар речи.
— Кроме того, в лодке был также девятимиллиметровый пистолет, — добавил Рош.
Придя в себя, я твердо заявила:
— Информация о личности погибшего ни в коем случае не должна стать достоянием прессы или кого-либо еще до полного подтверждения.
— Я так всем и сказал. Можете не беспокоиться.
— Хорошо. И что же, ни у кого нет никаких предположений относительно того, почему этот человек спускался под воду в районе верфи?
— Возможно, искал какие-то старые штуковины, оставшиеся со времен Гражданской войны [Гражданская война в США — война Севера и Юга в 1861–1865 гг. между соединением 20 нерабовладельческих штатов и 4 рабовладельческих штатов Севера с 11 рабовладельческими штатами Юга.].
— И на чем основано такое предположение?
— Здесь ведь многие ищут в речках снаряды и все такое. В общем, мы его вытащим. Нечего ему там больше делать.
— Я возражаю. Не хочу, чтобы его трогали, а от того, что он проведет в воде еще немного времени, уже ничего не изменится.
— И что вы намерены делать? — настороженно спросил детектив.
— Пока не знаю. Мне нужно добраться до места происшествия.
— Ну, думаю, вам приезжать вовсе не обязательно…
— Детектив Рош, — оборвала его я. — Нужно ли мне приезжать или нет, какие действия производить и когда — это решать не вам.
— Видите ли, у меня здесь пара человек, а после полудня ожидается снег. Ждать на пирсе, на ветру удовольствие небольшое.
— В соответствии с законами штата Вирджиния, тело — в пределах моей юрисдикции, а не вашей. Ни полиция, ни другие службы — пожарная, спасательная, похоронная — заниматься им не в праве. Никто не должен притрагиваться к телу без моего разрешения.
Я произнесла это достаточно жестко, чтобы он понял — я могу быть и такой.
— Но мне придется задержать людей, спасателей и работников верфи, а им это не понравится. Военные требуют очистить место, пока не появилась пресса.
— Военных это тоже не касается.
— Это вы им сами скажите. Корабли-то им принадлежат.
— Обязательно скажу. А пока сообщите своим подчиненным, что я уже выезжаю.
Я понимала, что могу вернуться не скоро, через несколько часов, поэтому приклеила к входной двери записку с зашифрованными инструкциями для Люси — как попасть в коттедж, если меня еще не будет.
Я спрятала ключ так, чтобы найти его могла только она, собрала медицинский чемоданчик и положила в багажник своего черного «мерседеса» гидрокостюм.
К 9.45 температура поднялась до 38 градусов. Мои попытки дозвониться в Ричмонд, до капитана Пита Марино, оказались безуспешными.
— Слава богу, — пробормотала я, хватая трубку, когда телефон в машине наконец-то подал голос. — Скарпетта.
— Привет.
— У тебя включен пейджер — я в шоке.
— Если в шоке, тогда какого черта звонила? — Марино явно был рад, что я его побеспокоила. — Что стряслось?
— Помнишь того репортера, которого ты недолюбливал? — Разговор могли прослушивать, поэтому я старалась обойтись без подробностей.
— Это какого?
— Того, что работает на «АП» и частенько ко мне заскакивает.
Он на секунду задумался.
— Так в чем дело? Ты с ним поцапалась?
— Ну-у… Может быть. Я еду сейчас к реке Элизабет. Звонили из чесапикской полиции.
— Минутку. Так у тебя с ним что-то другое.
— Боюсь, что да.
— Ни хрена себе.
— У нас только водительское удостоверение, так что полной ясности пока нет. Хочу посмотреть, что и как, прежде чем его уберут.
— Подожди-ка. А на кой черт тебе что-то делать? Другие разве не могут?
— Мне нужно посмотреть самой, — повторила я.
Марино всегда старался, порой излишне рьяно, оберегать меня от неприятностей, и услышанное ему явно не понравилось. Я почувствовала это даже по его молчанию.
— Просто я подумала, что ты, возможно, захочешь проверить его квартиру в Ричмонде.
— Да уж, проверю.
— Я не знаю, что мы там найдем.
— Будет лучше, если сначала найдут они.
В Чесапике я повернула налево на Хай-стрит и некоторое время ехала мимо каменных церквей, стоянок подержанных автомобилей и трейлеров. Дальше, за городской тюрьмой и управлением полиции, шли казармы, постепенно растворявшиеся в бескрайнем, угнетающем однообразием пейзаже, самой примечательной деталью которого была автосвалка, окруженная проржавевшей оградой с протянутой поверху колючей проволокой. В центре этой территории, заваленной железяками и заросшей сорняками, находилась электростанция, сжигавшая мусор и уголь, чтобы поставлять энергию судоверфи, уныло, словно по инерции, продолжавшей свой обреченный бизнес. Сегодня здесь было тихо, над трубами не вился дым, не громыхали по рельсам вагонетки, замерли краны. Как-никак канун Нового года.
Я повернула к административному зданию, сложенному из серо-коричневых шлакоблоков. За ним показались длинные, вымощенные брусчаткой пирсы. Из будки у опущенного шлагбаума решительно выступил парень в штатском. Я опустила стекло. Ветер гнал по небу серые тучки.
— Режимная зона, — бесстрастно объявил он.
— Доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт. — Я предъявила латунную бляху, удостоверявшую мое право заниматься всеми случаями внезапной, необъяснимой или насильственной смерти на территории штата Вирджиния.
Он наклонился и внимательно, несколько раз взглянув на меня, изучил документ, после чего посмотрел на машину.
— Значит, вы — главный судмедэксперт? Тогда почему не на катафалке?
Такого рода вопрос мне задавали и раньше, поэтому я терпеливо ответила:
— На катафалках ездят работники похоронных бюро. Я там не работаю. Я — судмедэксперт.
— Мне нужно какое-то другое удостоверение.
Я показала ему водительские права, уже не сомневаясь, что это лишь первое препятствие и за ним последуют другие. Охранник отступил от машины.
— Одиннадцатый — второму, — произнес он в рацию и отвернулся, как будто собирался сообщить своему товарищу какую-то секретную информацию.
— Второй, — последовал ответ.
— У меня здесь какая-то доктор Скайлатта. — Не исковеркать мое имя он, конечно, не мог. Но это обычное дело.
— Десять-четыре [Десять-четыре (англ. ten-four) — одно из специальных сокращений в так называемой системе десятичных кодов, используемых для ускорения передачи информации. Первоначально разработан в 1937 г. для полицейских. 10–4 означает «понял», «о’кей». (Прим. перев.)]. Мы ее ждем.
— Мэм. — Охранник повернулся ко мне. — Проезжайте. Парковка будет справа. — Он протянул руку. — Оставьте там машину и идите к пирсу номер два. Спросите капитана Грина. Вам нужно к нему.
— А где мне найти детектива Роша? — спросила я.
— Вам нужно к капитану Грину, — повторил охранник.
Я опустила стекло, а он поднял шлагбаум, на котором была прикреплена табличка с предупредительными знаками. Они оповещали о том, что впереди промышленная зона, где можно испачкаться, где требуется защитное снаряжение, а безопасность парковки не гарантируется. Вдалеке, на сером, холодном горизонте, громоздились серые махины грузовых судов, заправщиков, минных тральщиков, фрегатов и СПК [СПК — судно на подводных крыльях. (Прим. перев.)]. У второго пирса теснились полицейские автомобили и машины «скорой помощи». Там же собралась небольшая группка людей.
Оставив машину на указанном месте, я направилась к ним. Без медицинского чемоданчика и гидрокостюма, с пустыми руками, я выглядела самой обыкновенной женщиной — среднего возраста, в высоких ботинках, шерстяных слаксах и светло-зеленой, полевого армейского цвета куртке. Едва я ступила на пирс, как навстречу мне твердо, словно на перехват нарушителя, выступил представительный, седоволосый мужчина с серьезным, неулыбчивым лицом и в форме.
— Чем могу помочь? — строгим тоном часового спросил он. Ветер трепал его волосы и хлестал по раскрасневшимся щекам.
Пришлось еще раз объяснять, кто я такая.
— О, хорошо. — Ничего хорошего тон его, однако, не предвещал. — Я — капитан Грин, следственная служба флота. Нам нужно поскорее со всем этим разобраться. Послушайте… — Он отвернулся, обращаясь к кому-то. — Уберите их оттуда…
— Извините, вы из ССФ? — вмешалась я, чтобы с самого начала прояснить ситуацию. — Я полагала, что верфь не является собственностью ВМС. Если ею все же владеет флот, то меня здесь быть не должно. Тогда этим делом положено заниматься вам, а вскрытие надлежит проводить флотским патологоанатомам.
— Мэм. — Он произнес это так, словно я испытывала его терпение. — Эта судоверфь — гражданский объект и, следовательно, не является собственностью флота. Тем не менее наш интерес понятен, поскольку кто-то, очевидно не имея на то соответствующего разрешения, находился возле кораблей.
— У вас есть какое-то объяснение, почему кому-то понадобилось это делать? — Я огляделась.
— Есть любители, которые считают, что здесь можно найти пушечные снаряды, корабельные колокола и что-то в этом роде.
Мы стояли между транспортом «Эль-Пасо» и подлодкой «Эксплойтер», серыми, неподвижными, безжизненными. Цвет воды напоминал капучино, и я подумала, что видимость, должно быть, даже хуже, чем мне казалось. Возле подлодки уже покачивалась водолазная платформа. Но ни жертвы, ни спасателей, ни полицейских на ней не было. Я спросила Грина, почему никто не готовится к подъему тела. В лицо ударил очередной порыв ветра, и Грин вместо ответа снова повернулся ко мне спиной.
— Послушай, я не могу весь день ждать здесь Стю, — сказал он мужчине в комбинезоне и замасленной лыжной куртке.
— Можно вызвать Бо, — последовал ответ. — Возьмем за задницу да притащим сюда.
— Ну уж нет, — возразил капитан, чувствовавший себя вполне комфортно в компании работников верфи. — Не вижу смысла.
— Черт, — выругался еще один, мужчина с длинной спутанной бородой. — Мы же все знаем, что он уже в стельку.
— Кто бы говорил, — ухмыльнулся Грин, и остальные рассмеялись.
Цвет лица бородатого и впрямь напоминал сырой гамбургер. Он хитровато взглянул на меня, достал сигарету и закурил, прикрывшись от ветра ладонью.
— Со вчерашнего не пил. Даже воды во рту не было, — поклялся он под смех товарищей и обхватил себя руками, пытаясь удержать тепло. — Ну и холодрыга, как у ведьмы под юбкой. Не додумался утеплиться как следует.
— Холодрыга там, внизу, — щелкая коронками, подал голос еще один рабочий. Я не сразу поняла, что он говорит о погибшем ныряльщике. — То-то парень, должно быть, околел.
— Ему уже все равно.
Сдерживая нарастающее раздражение, я снова обратилась к Грину:
— Я знаю, что вам не терпится побыстрее начать. Мне тоже. Но я не вижу здесь ни спасателей, ни полицейских. И лодки на том участке реки, где обнаружено тело, тоже не заметно.
В мою сторону обратилась дюжина глаз, и я скользнула взглядом по несвежим физиономиям мужчин, которые вполне могли сойти за шайку пиратов, вырядившихся в одежды, соответствующие эпохе. Меня в их тайный клуб явно приглашать не собирались, и я вспомнила те далекие уже времена, когда, сталкиваясь с грубостью и чувствуя себя отверженной, вполне могла расплакаться.
