Глава 2

В откровенном разговоре все дети викария признавали, что маме наверняка было нелегко убедить папу согласиться отправить Арабеллу в Лондон. Однако викария не удивило приглашение леди Бридлингтон.

Итак, в четыре часа пополудни этого стремительного дня, когда викарий собрал свою семью за обеденным столом, он удивил их своим насмешливым замечанием по поводу запланированного Арабеллой путешествия. Даже Бетси не захотела бы путешествовать по заранее намеченному плану, так что он предполагал, что огорчит всех. Но после паузы об этом было сообщено, семья расположилась вдоль обеденного стола, Арабелла начала есть без особой спешки, орудуя ножом в тарелке, и викарий, бросивший мимолетный взгляд на то, как она обращается с крылышком цыпленка, заметил, сверкнув глазами:

— Я думаю, что Арабелле нужно бы научиться вести себя за столом до того, как она попадет в светское общество, а иначе она опозорит нас своей безрукостью. Как вам известно, дорогие мои, недопустимо ронять тарелку на колени соседу, как чуть было не случилось сейчас.

Арабелла покраснела и запротестовала. Софи, первой избавившись от шока после фразы отца, сообщила с число лондонской насмешливостью:

— Но, папа, я уверена, что это неважно — за всеми приборами в хороших домах следит прислуга!

— Я веду себя правильно, Софи, — со смирением сказал викарий.

— У леди Бридлингтон будет много слуг? — спросила ослепленная представившимся ей изобилием Бетси.

— По одному на каждую персону, — быстро ответил Бертрам. — Еще один будет всегда находиться позади Арабеллы, когда ей захочется погулять на свежем воздухе; еще двое должны стоять на козлах экипажа своей госпожи, еще десяток, осмелюсь доложить, будут построены перед фасадом, когда ее милость соблаговолит встречать гостей. Держу пари, что Арабелла, вернувшись к нам, забудет, как поднимать свой носовой платок, помяните мои слова!

— Я даже не представляю, как она войдет в такой дом! — недоверчиво воскликнула Бетси.

— Да и я тоже не представляю! — проворковала Арабелла.

— А я уверен, что она войдет, хоть вы не очень-то элегантно выразились, дето мои, совершенно как в свой собственный дом, — сказал викарий.

За этим упреком последовало молчание. Бертрам гримасничал через стол с Арабеллой, Гарри исподтишка тыкал ее локтем в ребро. Маргарет, чьи брови удивленно поднялись при словах отца, в конце концов заявила:

— Да, папа, но я не очень понимаю, как же она сможет сделать это! Это вовсе не похоже на то, к чему мы привыкли! Я не буду удивлена, например, если ей придется проводить приемы каждый вечер, и я уверена, что она не будет гладить белье, накрахмаливать рубашки, кормить цыплят — словом, делать все обычные домашние дела!

— Я подразумевал не совсем это, дорогая, — возразил викарий настойчиво.

— Она не будет делать никакой домашней работы вообще? — воскликнула Бетси. — О, как бы я хотела иметь богатую крестную!

Эта неуместная реплика способствовала появлению гримасы неудовольствия на лице викария; однако еще до того, как викарий приготовился произнести речь, вмешалась миссис Тэллант, приказала Бетси помалкивать и сказала дружелюбно:

— Да, и я думаю, что папа согласится с тем, что Арабелла — хорошая девочка и заслуживает одобрения больше, чем любая другая из вас. Я просто не знаю, как теперь буду заниматься хозяйством без нее, ведь я всегда и во всем могла положиться на нее. И что еще важно, — позвольте мне сказать все! — она никогда не показывала мне недовольное личико, не объясняла, насколько она устала, никогда не становилась угрюмой только лишь потому, что ей приходилось штопать старые вещи вместо того, чтобы купить себе новые.

Миссис Тэллант ожидала, что эта хорошо составленная речь будет должным образом воспринята тремя девицами, которым она, собственно, и предназначалась, но неожиданно ее слова произвели благоприятное впечатление на викария, чье лицо приобрело более мягкое и спокойное выражение. Он взглянул на Арабеллу, которая сидела вся красная, опустив лицо вниз, и сказал ласково:

— В самом деле, я склонен думать, что у нее наиболее сформировавшийся характер по сравнению со всеми вами, не имеющими ни разума, ни чувств.

Арабелла быстро взглянула на отца, ее глаза наполнились слезами. Он улыбнулся ей и сказал немного насмешливо:

— Если ее голос не будет столь похож на скрипящий смычок и она не станет употреблять в разговоре термины, которым, как я подозреваю, девочка научилась от своих братьев, и не собирается проказничать, как сорванец, — тогда я действительно смогу поверить: мы не услышим от леди Бридлингтон, что она тонет в упреках по поводу поведения Арабеллы в Лондоне!

Глава 3

В конце концов, не позднее середины февраля Арабелла была полностью готова к путешествию в Лондон. Не только портниха мадемуазель Дюпон тратила свое время на приготовление необходимых нарядов, была сделана масса других дел, и даже Бетси ничуть не задержала приготовления сестры к отъезду своим обычным заболеванием горла и небольшой температурой.

Так как у папы по всем признакам настроение нежной снисходительности еще не прошло, Арабелла была в такой бездне отчаяния от убожества своих нарядов, что от поездки не отказалась лишь благодаря поддержке мамы, которая направила ее мысли по более оптимистическому руслу, позвав ее однажды утром к себе в спальню и сказав с улыбкой:

— Хочу кое-что показать тебе, дорогая, думаю, что тебе это понравится!

На мамином столике лежала открытая шкатулочка. Арабелла прищурилась от блеска бриллиантов и издала протяжное:

— Оо-оо-ооо!

— Мой папа подарил их мне, — слегка вздохнув, сказала мама. — Конечно, я ни разу не надевала их за последние годы, просто не было повода. К тому же они вряд ли уместны на жене священника. Но я следила за ними и теперь хочу дать их тебе с собой в Лондон. Я спросила у папы, не будет ли он против, если я дам тебе жемчужное ожерелье твоей бабушки Тэллант, и у него не было возражений. Твоего папу, сама знаешь, мало волнуют блестящие камушки, но он считает, что жемчуг одновременно и скромен, и уместен на женщине. Однако, если леди Бридлингтон поведет тебя на бал, — а я думаю, что так и будет, здесь больше подойдут бриллианты. Вот это — гребень для волос, брошь и браслет. Ничего претенциозного и вульгарного, что не понравилось бы папе. Самоцветы — это тончайшая материя!

Теперь невозможно было не только отказаться от визита, но даже и думать об этом.

И теперь, когда сквайровский экипаж стоял в воротах дома, ожидая путешественников, все чемоданы были бережно уложены сзади, мамина сумка для одежды, одолженная по случаю, была нежно размещена внутри кареты, депрессия вновь овладела Арабеллой. То ли причиной тому были мамины объятия, то ли папины благословения, то ли маленькая шляпка Джека, которой он размахивал на прощание над головой, — трудно было сказать, что именно, но ее чувства были расстроены, и молодая леди разразилась слезами, когда Бертрам насильно затолкал ее внутрь.

Экипаж два дня катился размеренным шагом, скука была развеяна лишь на заставе Балдертон, где, опознав в кучере деревенского простачка с севера, станционный смотритель предпринял отчаянную попытку стребовать с него чаевые.

Но хотя кучер Тимоти еще ни разу не ступал ногой за границу Йоркшира, он был крайне разозлен этими столь презираемыми им неженками-южанами, так как знал очень хорошо, что купленный на последней заставе билет обеспечивает ему проезд до станции, расположенной еще южнее Грэнтхэма. После обмена мнениями друг о друге, вызвавшего у мисс Блэкборн легкий недовольный стон, а у Арабеллы, к прискорбию, хихиканье, Тимоти одержал окончательную победу над смотрителем и выехал, триумфально пощелкивая кнутом.

— О, дорогая, я так устала от этой поездки! — пожаловалась Арабелла. — Я уже почти готова попасть к разбойникам!

— Дорогая моя мисс Тэллант, умоляю вас, не надо даже думать о таких вещах! — содрогнулась ее попутчица. — Я надеюсь, что мы избежим всяческих неожиданностей!

Пожелания обеих леди судьбой услышаны не были. Хотя и захвата разбойниками не произошло, невдалеке от заставы Мерстон сломалась дрога экипажа, и корпус съехал с повозки. После того, как кучер выразил свои чувства в длинном самоуспокаивающем монологе, конюх был отправлен посоветоваться со смотрителем станции, находившейся в полумиле вниз по дороге. Когда он вернулся, всем было приятно узнать, что в ближайшей деревне помощи получить невозможно, нужно двигаться южнее, в Грэнтхэм, что в пяти или шести милях отсюда, где, без сомнения, можно нанять экипаж для перевозки леди, в то время как дрога будет отремонтирована или заменена. Кучер предложил, чтобы обе стоящие на дороге пассажирки залезли в экипаж и там дожидались нового транспорта. Мисс Блэкборн была готова последовать этому совету, но ее подружка думала по-другому.

— Еще чего! Сидеть все время на сквозняке в этом мокром ящике? Не хочу! — заявила она.

— Но мы не можем продолжать стоять под дождем, дорогая мисс Тэллант! — сказала мисс Блэкборн.

— Конечно, не можем! Иначе с вашим самочувствием вы просто сляжете в могилу. Где-нибудь здесь должен быть дом, где нас приютят. Что это за огни?

Огни светились в окнах дома, стоящего невдалеке от дорога. Конюх от себя добавил, что заметил сторожку у ворот в нескольких шагах отсюда.

— Отлично! — оживилась Арабелла. — Мы пойдем туда и попросим их приютить нас ненадолго.

Мисс Блэкборн, робкая душонка, слабо протестовала:

— Что они только о нас подумают!

— Ну, почему же? — повернулась к ней Арабелла. — Почему, когда с одним экипажем случилась авария в прошлом году возле нашего дома, папа послал Гарри привести путешественников к нам под крышу? Мы не можем сидеть час или даже больше в этой коробке! Кроме того, я ужасно голодна и думаю, добрые хозяева предложат нам какую-нибудь закуску, не правда ли? Сейчас обеденное время, и хватит об этом!

— О, я не уверена, что это удобно! — Вот и все, что произнесла мисс Блэкборн.

Глава 4

Это произошло в тот момент, когда сумасбродный юный модник лорд Флитвуд, приглашенный своим другом мистером Бомарисом, со смеющимися глазами требовал шутливым тоном от хозяина:

— Хорошо, вы обещаете мне охоту с гончими завтра, — кстати, где мы встретимся? — Но что, что вы сделаете, чтобы развлечь меня сегодня?

— Мой повар, — сообщил мистер Бомарис, — артист в своей области. Он француз; мне кажется, вы любите его девенпортских цыплят с бесподобным бентонским соусом?

— Но, — продолжил его светлость строго, — от меня вам не отделаться кухней! Я пришел сюда в надежде найти прекрасных парфянок, позвольте мне заметить, и хорошей оргии, — вина из черепов, м-м-м-м-да, и еще чего-нибудь этакого.

— Прискорбное влияние лорда Байрона на общество, — заключил с улыбкой мистер Бомарис.

— Чего? А, это поэт-оборванец, вечно сидящий в пыли? Сам-то я думаю, что он чертовски неблагороден, только, конечно, не говорю никому! Черт с ним! Где, Роберт, где прекрасные парфянки?

— Не принимаю подобных претензий — причем здесь они? — прервал его хозяин.

— Откуда я знаю, черт возьми? Осмелюсь сообщить, ведь ты не бросил перчатки ни одной из красавиц, которые пытались женить тебя на себе за все последние пять лет. Более того, твои подруги всегда чертовски честолюбивы. Все это дает обильную пищу для обсуждения старыми холостяками! Вспомни о Фараглини!

— Самая хищная самка среди всех мне знакомых!

— Но какая внешность! Какая фигура!

— А какой норов!

— Что с ней теперь? — спросил его светлость. — Я не видел ее с тех пор, как ты с ней расстался.

— Я думаю, в Париж укатила. Зачем? Могу рассказать, если интересно.

— Не желаю слышать эти глупости! — резко возразил его светлость. — Она, возможно, встретит меня там через месяц! Сколько ты заплатил за пару серых рысаков, в которых она разъезжала по всему городу?

— Не помню.

— По правде говоря, — доверительно сказал лорд Флитвуд, — она этого недостойна, хотя, конечно, чертовски соблазнительна!

— Верно, недостойна.

Лорд Флитвуд посмотрел на собеседника с неприкрытым любопытством.

— Есть ли на свете хоть что-нибудь, что по-настоящему нравится тебе, Роберт? — спросил он насмешливо.

— Да, мои лошадки! — прервал мистер Бомарис. — Кстати, о лошадях, Чарльз, как тебя черт дернул купить эту клячу у Личфилда?

— Ты говоришь о гнедом? Этот конь мне очень нравится! — Лицо его светлости озарилось улыбкой и энтузиазмом. — Кровь с молоком! Правда, Роберт!

— Если я когда-нибудь найду в своей конюшне помирающую дохлятину, то подарю ее тебе с полной уверенностью, что она придется тебе по вкусу, — бессердечно сказал мистер Бомарис.

Лорд Флитвуд начал было протестовать, возмущенно и страстно, но в этот момент в комнату вошел дворецкий и сообщил с извинениями, что у ворот сломался экипаж с двумя леди, которые умоляют дать им приют на некоторое время.

Холодные зеленые глаза мистера Бомариса никаких чувств не выдали.

— Разумеется. В приемной, должно быть, горит камин, пусть миссис Мерсей побудет там с ними.

Дворецкий поклонился и собрался уходить, но лорд Флитвуд остановил его:

— Как они выглядят, Броу? Старухи или еще ничего? Хорошенькие?

Дворецкий, привыкший к непосредственным интонациям его светлости, ответил с обычной для себя торжественностью в голосе, что одна из них — очень даже славненькая.

— Я настаиваю, Роберт, чтобы ты принял этих женщин с должной степенью внимания, — твердо сказал его светлость.

— Конечно, пусть побудут в приемной, покажи им ее, Броу!

Дворецкий взглянул на своего хозяина, ожидая его реакции, и тот равнодушно подтвердил:

— Как тебе будет угодно, Чарльз.

— Какая же ты неблагодарная свинья! — возмутился лорд Флитвуд после того, как Броу вышел из комнаты. — Ты не заслуживаешь своего счастья! Их послало нам само Провидение!

— Сомневаюсь я, что это парфянки, — счел нужным заметить мистер Бомарис. — Тебе, наверное, именно их хочется?

— Хоть какое-то развлечение! — откликнулся его друг.

— Чрезвычайно неуместные слова! И зачем только я тебя пригласил?

Лорд Флитвуд усмехнулся в ответ:

— Роберт, ты, наверное, собирался посетить мой дом на улице Тип? Собирался. И множество подхалимов готовы вылезти из кожи вон, чтобы получить от меня приглашение. А между тем их там не ожидает ничего, кроме разве что игры в карты, смею заметить!

— Ты забываешь про угощение.

— Но, — закончил свою мысль его светлость, — я не таков!

Обычно у мистера Бомариса было холодное и сдержанное выражение лица, но иногда улыбка смягчала его суровость и даже придавала лицу черты детского умиления.

— Как ты можешь говорить так, Чарльз? Ты же знаешь — ты для меня пример и в моде, и в манерах!

Когда девушка вошла в комнату, оба друга смеялись, и ей выпала редкая возможность увидеть мистера Бомариса в наилучшем свете.

У Арабеллы был брат, любивший модно одеваться, и она думала, что знает, как должен выглядеть истинный джентльмен. Но, как теперь оказалось, она сильно ошибалась, ибо мистер Бомарис был куда более изящен.

Арабелла не была уверена, что ей все по вкусу в прическе мистера Бомариса — ей нравилась короткая стрижка, — но тем не менее он показался ей весьма красивым мужчиной, и девушка искренне залюбовалась его смеющимися губами и серыми глазами.

Ей показалось, что он критически осмотрел ее. Затем хозяин вышел вперед, слегка поклонился и осведомился, не может ли быть ей чем-нибудь полезен?

— Здравствуйте, — вежливо произнесла Арабелла. — Извините меня, пожалуйста, но мой экипаж сломался, а на улице дождь и ужасно холодно! Извозчик направился в Грэнтхэм и, я надеюсь, добудет другую повозку, но мисс Блэкборн простудилась, и я была бы очень признательна вам, если бы мы могли переждать это время здесь, в тепле!

Она краснела и заикалась. Казалось, что может быть проще, чем попросить убежища? Но под взглядом мистера Бомариса Арабелла чувствовала себя неуютно, как будто просила о чем-то противозаконном. Хотя на его лице по-прежнему сияла улыбка, но это была уже совсем другая улыбка, очень слабая, что повергло Арабеллу в стеснение.

Но мистер Бомарис сказал вежливо:

— Какая неудача! Позвольте мне дать вам один из моих экипажей, чтобы вы смогли добраться до Грэнтхэма, мисс.

Лорд Флитвуд, до сих пор в остолбенении пялившийся на Арабеллу, после этих слов бросился к стулу, поставил его поближе к камину и воскликнул:

— Нет-нет, садитесь, пожалуйста, мисс! Я вижу, вы продрогли до костей! Какая отвратительная погода для путешествия! У вас промокли ноги, позволю вам заметить, а этого ни в коем случае нельзя допускать! Роберт, ты в своем уме? Скажи, чтобы Броу что-нибудь принес поесть для мисс… для леди!

С отстраненным видом, как показалось Арабелле, мистер Бомарис согласился:

— Я думаю, он может сделать это. Прошу вас, мисс, садитесь.

Лорд Флитвуд снова указал Арабелле на стул у камина и начал упрашивать ее:

— Я уверен, что вы проголодались, вам обязательно надо подкрепиться!

— Да, сэр, — призналась Арабелла, действительно голодная. — Честно говоря, я мечтала об обеде на протяжении нескольких миль! И не удивительно, ведь сейчас уже шестой час!

Его светлость никогда не обедал так рано, он обычно садился есть не ранее половины восьмого, однако лорд Флитвуд быстро среагировал и, не моргнув глазом, заявил:

— В самом деле, как поздно уже! Как же вы проголодались! Но ничего! Мистер Бомарис незадолго до вашего появления сказал, что обед скоро будет готов. Верно, Роберт?

— Разве? — сказал Бомарис. — У меня скверная память, но ты прав. Я прошу вас оказать мне честь пообедать со мной, мисс.

Арабелла была в нерешительности. Она видела, что мисс Блэкборн склонялась принять предложение мистера Бомариса об экипаже. Пока она в сомнении глядела на хозяина, снова вмешался лорд Флитвуд, его дружелюбная улыбка и светские манеры решили дело.

— Конечно, вы пообедаете с нами! Правда, мисс?

— Мы доставляем вам слишком много хлопот, сэр! — сказала мисс Блэкборн сдавленным голосом.

— Ничего подобного, леди, уверяю вас. Наоборот, хорошо, что вы появились, мы как раз хотели, чтобы кто-нибудь составил нам компанию, так ведь, Роберт?

— Конечно, — подтвердил мистер Бомарис. — Разве я не сказал уже об этом только что?

Мисс Блэкборн, привыкшая видеть в своей нелегкой жизни невнимание и упреки, расценила это как насмешку. Она бросила на мистера Бомариса осуждающий и робкий взгляд и покраснела. Их глаза встретились, и он сказал более дружелюбно:

— Я боюсь, вам не вполне уютно здесь, мадам, подвиньтесь поближе к камину.

Она затрепетала и начала не вполне членораздельно уверять его, что ей, наоборот, уютно, а он так добр и любезен!

Броу внес в комнату поднос с бокалами и графинами и поставил его на стол. Мистер Бомарис потянулся к подносу со словами:

— Сейчас моя экономка отведет вас наверх, где вы сможете снять мокрую одежду, но прежде позвольте предложить вам по бокалу вина. — Он начал разливать мадеру. — Еще два столовых прибора, Броу, и немедленно!

Броу с тоской подумал о двух курах, жарившихся внизу на вертеле, и упавшим голосом поинтересовался:

— Немедленно, сэр?