Тут кто-то из толпы попросил:

— Сейчас, когда гнетет ужас, так хочется возвысить дух. Расскажи нам о красоте.

И Копт ответил так:

— Принято говорить: «Важна не внешняя красота, а внутренняя».

Так говорят, но это неправда.

Будь так, разве цветы старались бы привлечь внимание пчел?

И разве капли дождя при встрече с солнцем превращались бы в радугу?

Ибо природа жаждет красоты. И умиротворяется лишь когда ее обретает.

Внешняя красота — это видимая часть красоты внутренней. А та видна по свету, что лучится из наших глаз. Не имеет значения, если человек одет как оборванец, или не подражает тем, кого принято считать образцами изящества, или не задумывается о впечатлении, которое производит. Глаза — зеркало души, и они отражают все, что кажется потаенным, но — подобно зеркалу — они отражают и того, кто в них смотрит.

И если в душе у этого человека царит мрак, в чужих глазах он увидит лишь собственное безобразие. Ибо, как и всякое зеркало, глаза возвращают каждому из нас отражение нашего лица.

Красота присутствует во всем творении. Опасность в том, что мы, люди, порой отдаляемся от Божественной Энергии и доверяемся чужим суждениям.

Отрицаем собственную красоту, потому что другие не могут или не хотят ее признавать. И вместо того чтобы принять себя такими, каковы мы есть, тщимся подражать тем, кто вокруг.

Стараемся быть похожими на тех, про кого все говорят: «Как он хорош!» — и мало-помалу наша душа истощается, наша воля скудеет, и весь запас сил, дарованный нам, чтобы сделать мир более прекрасным, растрачивается впустую.

Мы забываем, что мир таков, каким мы его себе представляем.

И вот уже мы — не лунный свет, но его отражение в луже. А ведь наутро, когда взойдет солнце, лужа бесследно испарится.

И все потому, что кто-то когда-то сказал: «Ты уродлив». Или: «Она прекрасна». Двух слов довольно, чтобы уничтожить нашу веру в себя.

Вот это и делает нас безобразными. Вот это и отравляет горечью.

В такие минуты мы ищем утешение в так называемой мудрости — в обширном наборе фраз, заботливо собранных теми, кто старается дать точные определения миру вместо того, чтобы почитать великую тайну жизни. Там правила, уставы, мерки и вся прочая совершенно ненужная кладь, призванная установить образцы поведения.

Эта ложная мудрость твердит: не заботьтесь о красоте, ибо она — поверхностна и преходяща.

Это не так. Все что ни есть под солнцем — от птиц небесных до гор, цветов и рек, — отражает чудо творения.

Если мы не поддадимся искушению согласиться с правом других определять, кто мы такие, мало-помалу мы добьемся того, чтобы свет сияющий у нас в душе, стал виден и окружающим.

Тогда Любовь, проходя мимо, скажет: «Как я раньше тебя не замечала?»

А душа ответит: «Я здесь, просто вглядись внимательней. Нужно было, чтобы ветерок прочистил твои запорошенные пылью глаза. А теперь, когда ты меня признала, не покидай меня, ведь каждый из нас взыскует красоты».

Красота обитает не в одинаковости, а в различиях. Невозможно представить себе жирафа без длинной шеи или кактус без колючек. И то, что вершины окружающих нас гор — разной высоты, придает им особую значительность. Если бы рука человека попыталась сделать их одинаковыми, их вид не внушал бы такое почтение.

Дивит и привлекает как раз то, что кажется несовершенным.

Глядя на кедр, мы не думаем, что все ветви должны быть одной длины. Мы думаем о мощи этого дерева.

Когда верблюд пересекает пустыню, доставляя нас к месту назначения, мы не думаем: «Он горбат, и у него такие уродливые зубы». Нет, мы говорим себе: «Он достоин моей любви за верность и помощь. Если бы не он, я не познал бы мир».

Солнечный закат прекрасней, когда небо покрыто облаками разного размера и разных очертаний, потому что только так солнце может осветить все многообразие цветов и оттенков, из которых состоят мечты и рождается поэзия.

Достойны жалости те, кто думает: «Я некрасив, поэтому Любовь не постучит в мою дверь». На самом же деле Любовь стучала — но ей не открыли, потому что не были готовы ее принять.

Они были слишком озабочены тем, чтобы вначале прихорошиться, в то время как и без того были хороши.

Они пытались подражать другим, тогда как Любовь искала нечто особенное.

Они старались отражать идущее извне, забывая о ярком Свете, что идет изнутри.

И сказал некий отрок, который должен был этой ночью покинуть город:

— Я никогда не знал, какой путь избрать.

Копт ответил так:

— Жизнь подобна солнцу, испускающему свет во все стороны.

Едва родившись, мы желаем обрести все и сразу, не соразмеряясь с энергией, что дарована нам от века.

Но если желаешь получить огонь, надо, чтобы солнечные лучи били в одну точку.

Божественная Энергия явила миру великую тайну огня.

Огня, который не только согревает нас, но и превращает зерно в хлеб.

Приходит минута, когда, чтобы жизнь обрела смысл, нам нужно сосредоточить этот внутренний огонь.

И мы вопрошаем небеса: «А что такое этот смысл?»

Иные сразу отбрасывают этот вопрос — он беспокоит, лишает сна, да и ответ на него не лежит под рукой. Это — те, кто проживает день завтрашний в точности так же, как день вчерашний.

А когда придет Незваная Гостья, они скажут: «Жизнь оказалась коротка; я расточил свою благодать».

Есть и иные — те, кто задумывается над этим вопросом. Сами они не знают, как на него ответить, и потому принимаются читать все, что написали те, кто отважился принять этот вызов. И внезапно отыскивают ответ, который кажется им верным.

И когда подобное происходит, они становятся рабами этого ответа. И составляют законы, обязывающие всех придерживаться этой истины. И в честь нее возводят храмы, а в защиту от тех, кто не желает ее принять, — места для судилищ.

Но есть и третьи — те, кто сознает: этот вопрос — ловушка, и ответа не имеет.

И вместо того чтобы попусту терять время, они решают действовать. Они возвращаются памятью в детство, ищут там то, что дарило когда-то наибольший восторг и — вопреки советам умудренных опытом — жизнь свою кладут на это.

Ибо именно в нем, в детском восторге, и сокрыт Священный Огонь.

Мало-помалу они сознают, что в каждом их движении кроется некий таинственный импульс, запредельный человеческому знанию. И почтительно склонив голову перед этой тайной, они молятся, чтобы не свернуть с неведомого им пути, пройти который побеждает их огонь, воспламенивший душу.

Они действуют по наитию, когда оно проявляется, а если нет — строго соблюдают то, что называется дисциплиной.

Они смахивают на безумцев. И порой ведут себя как безумцы, однако они не безумны. Им открылись истинная Любовь и истинная Воля.

Только они — Любовь и Воля — определяют цель и прокладывают к ней путь.

Воля кристальна, Любовь — чиста, а поступь их тверда. В минуты сомнений и печали они не устают повторять: «Я — орудие. Дозволь мне быть орудием, способным выполнить Твою Волю».

Путь сокрыт, и куда он вел, можно порой понять лишь когда Незваная Гостья окажется рядом. В этом и заключена красота того, кто неотступно следует своей стезей, ведомый одним восторгом: он почитает чудо, и путь его прекрасен, а ноша легка.

Цель может быть грандиозной или скромнейшей, может находиться в дальней дали или совсем рядом с домом, но преследовать ее надо честно и почтительно. И знать, что означает каждый шаг, и как много будет зависеть от того, сколь хорошо ты подготовлен, какие усилия приложишь, как развито у тебя умение предчувствовать.

Идущий сосредоточен не только на цели, к которой стремится, — он замечает и все, что происходит вокруг. И часто вынужден останавливаться, ибо сил больше нет.

Тогда рядом возникает Любовь и говорит так: «Ты думаешь, что движешься в направлении некой точки, но стремиться стоит лишь к тому, что любишь. Передохни немного, а потом вставай и ступай дальше. Ведь когда твоя цель поймет, что ты идешь к ней, она сама бросится тебе навстречу».

И те, кто забывает вопрос, и те, кто отвечает на него, понимают, что единственный способ ответа — действие, — все они встретят на пути одни и те же препятствия и радоваться будут одному и тому же.

Но лишь тот, кто со смирением и мужеством принимает неисповедимую волю Господа, знает, что идет верным путем.