— Я не читал твои сообщения, — безвкусным голосом ответил Мирон.

— Ага, ну конечно! Только за дуру меня не держи. Все ты читал! — негодовала она.

— И что там с твоим ледяным золотом?

— Думаю, если мы будем на верном пути, я почувствую это!

— А с чего это Толик тебе перстни всякие дарит? — с прищуром спросил Мирон.

— Успокойся, они с Юлей помолвлены!

— Я не заметил на его пальце кольца, — с подозрением произнес Мирон.

— Толик сказал, оно жмет, поэтому и не носит!

— Хорошо, а каким тогда боком с нами этот нарцисс Кирилл?

— Ну… — замялась Леся. — Они с Толиком, типа, лучшие друзья.

Мирон схватился за голову и прижался к смолянистому стволу сосны. Он натужно выдохнул и сказал:

— В общем, с ними я делиться не намерен!

— Брось! — взвыла Леся. — Толик нам работу облегчил. До чего же ты жадный!

— Тебе надо, ты и делись. Я ни одному из этих ни рубля не отдам.

— Хорошо, — всплеснула Леся руками. — Великолепно! Наступит утро, и проваливай к чертовой матери! Я сама буду искать. Благо не одна. А ты… — Она захлюпала. — Какая же ты мразь! — отвернулась, спрятав лицо за ладонью.

— Сколько они просят? — размяк Мирон.

— Какая разница?!

— Скажи, сколько?

— Тебе тридцать, остальное нам!

— Ну уж нет! — возмутился Мирон.

— Как хочешь! — выпалила Леся и собралась уходить, но Мирон схватил ее за руку.

— Тридцать пять… — сказал он.

— Тридцать, и точка!

Мирон отпустил ее руку, не желая идти у нее на поводу. Одолевало желание бросить затею и уехать из этого места. Мирон достал из кармана куртки телефон и, взглянув на яркий экран, еще больше разочаровался в жизни.

«Связи нет, — подумал он. — Чертово… городище! Даже такси не вызвать!»

Ночь укрыла лес. Ледяные нити луны просачивались меж ветвей, но их отвергало жаркое свечение костра, вокруг которого расположилась компания во главе с Лесей. Мирон присоединился к ним, но уселся немного отстраненно, будто был не ее частью, а скорее наблюдателем.

— Утром начнем, — прозвучал голос Леси. — Я распечатала карту возможного местонахождения клада. Пойдем в ту сторону, — указала пальцем на лес и посмотрела на Толика. — Там ты нашел перстень?

— Да, но я не уверен, что это…

— Плевать! — обрубила Леся. — Пустыми мы отсюда не уйдем!

Раздался щелчок, и пенистое шипение наполнило воздух. Кирилл открыл банку с пивом. Он проплыл взглядом по всем и остановился на Мироне, чье лицо в мерцающем свете костра выглядывало из темноты.

— Пива? — спросил Кирилл. Тот помотал головой, изобразив недовольство.

— Так что за клад мы ищем? — спросила Юля, прижимаясь к Толику.

— В стародавние времена неподалеку отсюда пролегала дорога Козельск — Лихвин, — рассказывала Леся. — По ней ездили купцы. Возможно, это и породило массу легенд, одна из которых связана с этим местом. — Все заинтересованно смотрели на Лесю. — Здесь жил разбойник Кудеяр. Он многим известен как младший брат Ивана Грозного, но я считаю, что это уже выдумки, хоть Кудеяр и жил в ту эпоху. Он со своей шайкой грабил купцов и караваны, что ездили мимо этого места. В его подчинении была дюжина разбойников, среди них Болдарь и Аннушка, самые преданные товарищи. Смотровая вышка находилась у них здесь. А вот где прятали награбленное, нам и предстоит выяснить.

— А почему Чертово, а не Кудеярово городище? — спросила Юля.

— Сейчас расскажу, — подхватила Леся. — Другая легенда более распространена среди жителей Сосенского. У Кудеяра была дочь Любаша, — задумчиво продолжила Леся. — Красавица до одурения. Заморские цари хотели видеть ее своей женой, но Кудеяр всем отказывал, запрещал им и на метр к ней приближаться. Грозился отрубить голову каждому, кто Любаши пальцем коснется. Цари предлагали несметные богатства, а он отвечал, что у него столько золота, что лошадей кормить можно. Однажды сам черт явился к нему и приказал отдать ему Любашу, не то он наложит на него проклятье вечных мучений. Кудеяр долго думал, не хотел отдавать черту самое дорогое, что у него есть. Черт наведывался снова и снова, пока не добился согласия от разбойника. Но согласие было непростое, Кудеяр выставил условие: черт должен построить огромный замок со стенами, каких ни в одном королевстве не сыщешь, с высокими колоннами, длинными коридорами и глубокими сокровищницами, но стройку нужно завершить до первого крика петуха. А если черт не успеет, то оставит Любашу в покое. Тот собрал все бесье братство, и начали они возводить стены будущего замка. Летали над лесом, приносили огромные глыбы со всех краев света. Любаша в смятении наблюдала за происходящим. Ее душу разрывала печаль, она не желала становиться женой страшного существа.

И вот замок почти готов, а рассвет еще далек. Любаша в слезах убежала в свою хижину. Она упала на колени перед иконой Богоматери, что стояла в углу, освещенном одинокой свечой. Рыдала Любаша до той поры, пока в голову ей не пришла мысль. Она посмотрела на икону, схватила свечку и помчалась в курятник. Подойдя к петухам, спавшим на насесте, она убрала ладонь от свечи, и свет озарил небольшое мрачное помещение. Из-за этого петухи проснулись, и один из них звонко прокукарекал. Черти закружились в вихре, закричали, зашипели и пороняли камни на землю, разрушив тем самым замок. Тот бес, что хотел Любашу охомутать, разъярился, не потерпел обмана людского и наложил на всех жителей леса проклятье вечных мучений. Так образовались руины, которые теперь называются Чертовым городищем, а страшные голоса в нем и плач Любаши местные жители до сих пор слышат.

— Больше похоже на сказку, — сказал Толик, прижимая к себе Юлю.

— И нам это на руку, — раздался голос Мирона. Леся посмотрела на него с огоньком в глазах. По его реплике она поняла, что Мирон согласился с ее условиями.

— Эти сказки отпугивают людей, — продолжил он. — Потому и место не так посещаемо.

— Оно любимо сатанистами, — вставила Леся.

— Российский Стоунхендж, — заявил Мирон. — Еще во времена балтов это место являлось чем-то вроде святилища. Примерно с первого по седьмой века они жили здесь. После балтов эту землю занимали вятичи. Я думаю, здесь проходили ритуалы.

— Что за ритуалы? — спросила Юля.

— Понятия не имею, — ответил Мирон. — Всего знать невозможно. Точно лишь то, что они здесь совершались. Найденные орудия и предметы быта тому доказательство. Монахи считают это место проклятым. Сколько крестов ни вкапывали, ни один не устоял, проваливались под землю, как утверждают сами священники.

— Кстати, да, — оживился Кирилл. — Вот вам еще одна история.

— О сатанистах? — с ропотом в голосе спросила Юля.

— Почти, — произнес Кирилл. — Но она реальна.

Все затаили дыхание, готовясь слушать Кирилла — убедительный и проникновенный голос был его изюминкой благодаря твердому произношению и нотке хрипотцы. Кирилл закурил сигарету. Мятный аромат на миг затмил запах костра.

— Это случилось недалеко отсюда, в монастыре Оптина пустынь, в пасхальную ночь 18 апреля 1993 года. После торжественного богослужения двое иноков, Трофим и Ферапонт, отправились в звонницу, чтобы начать колокольную песнь. Едва языки обоих колоколов дернулись и прозвучал божественный звон, к монахам поднялся странный мужчина. При медном свете зари он ударом кинжала убил сначала одного инока, а после хладнокровно расправился со вторым. В угасающем звоне никто и не услышал криков мучеников. Убийца на этом не остановился. Он догнал еще одного священника, иеромонаха Василия, и напал на него со спины. Несколько глубоких ран не дали тому шансов на жизнь. Убийца бросил длинный самодельный кинжал с вырезанным на деревянной рукояти числом зверя и сбежал в лес…

В это мгновение раздались щелчки пальцами, накалявшие обстановку вокруг костра.

— Тебе страшно? — спросила Юля, смотря Толику в глаза.

— С чего бы? — его голос трепетал.

— Ты всегда щелкаешь пальцами, когда тебе страшно.

— Неправда, — отнекивался Толик.

— Убийцу поймали? — спросила Леся.

— Я слышал, что его долго искали, — подхватил Мирон. — Псих скрывался в лесах… Вроде бы в этой местности.

Снова щелчки, и на этот раз более громкие.

— Поймали, — обнадежил Кирилл. — Не сразу, но точно поймали.

— Ну, не знаю, все источники пишут по-разному, — заметил Мирон. — В одном говорится так, в другой статье писали, что он сбежал из психушки.

Над головами нависла неловкая пауза, изредка разбавляемая щелчками пальцев и треском костра. Леся посмотрела на всех и развеяла смуту:

— На сегодня историй хватит. Ложимся спать, а с утра за дело.

Мирон расправил спальный мешок и залез в него. Повернувшись спиной к костру, он попытался уснуть, но мешали голоса Толика и Юли, бесконечно желающие друг другу спокойных снов.

Вскоре, когда наступила полная тишина и даже сверчки перестали пиликать, Мирон все же смог успокоиться. Он почувствовал себя одиноким среди деревьев и таинственных камней, укрытых звездным небом. Молчание. Ни единого шороха. Даже сопения спящих неподалеку компаньонов не слышно. Мирон перевернулся на бок.

Громкий удар топора заставил его замереть. Ужас окутал тело влагой, обдал морозом, от которого все волоски на теле зашевелились, запрыгало сердце. Пронзительный грохот в ночи раздался вновь. Он доносился из леса, казался не близким, но и не далеким. Мирон приподнялся. Чувство беззащитности щекотало в груди.