Глава 5. В которой я начинаю терять терпение

История, рассказанная Ведерниковым, выглядела занимательно, но очень сильно напоминала мне две вещи. Даже, быстрее, две картинки. Яркие и четко прописанные.

Во-первых — детский сад. Странное сравнение, но тем не менее оно подходило, как нельзя лучше. В каждой фразе Игоря Леонидовича фигурировал Вадим и был он виноват во всем. Просто злодей мирового уровня. Я в какой-то момент уже ждал, что Ведерников сейчас сделает хитрое лицо, а потом скажет.

— Кеннеди помнишь? Так вот… Это — Вадим!

Такое чувство, будто я наблюдаю разборки в детской компании среди друзей, которые друг другу вовсе не друзья. А вот обосрать за спиной — пожалуйста.

— Это все он! Это не я! Он! — Вот так можно было бы обобщить несколькими фразами весь рассказ Игоря Леонидовича.

Ведерников так активно «тыкал» пальцем в белобрысого, что будь это реальным, а не образным выражением, он бы сломал свой палец. Тот самый, которым «тыкал». Об того самого Вадима.

Во-вторых, вспомнилось старое выражение «ловить рыбку в мутной воде». Только вода была мутная, потому что Ведерников ее активно мутил. А рыбка…Он просто всеми правдами и неправдами пытался парочку рыбин вытащить из дерьмеца. Себя и Филатову.

По версии Игорька выходило следующее.

Он вообще тут краями. Единственная его вина — ключи данные инженеру. Как говорится, хотел помочь, а вышла — херня. Убил Маслова — Вадим. Но это неточно. Вернее, Игорь Леонидович то с пеной у рта, как раз доказывал, будто иных кандидатур нет и быть не может. Все указывает на белобрысого. Что все? Я так и не понял.

Фактов нет, свидетелей нет, уверенности тоже нет. Но точно он. Почему? Потому что белобрысая сволочь и гад шантажировал бедного Игорька, вынуждая его грохнуть Анну Степановну. Но Игорь не такой. Он сразу побежал к своей подруге Филатовой и все ей рассказал. Филатова, между прочим, тоже не такая. Она — чистейшей души человек. Тут версии немного разнились. Ведерников никак не мог определиться, у кого же чище душа, у Ниночки или у самого Игорька.

Да, Ниночка состояла в отношениях с Вадимом. Но она его, если что, любила. Искренне и по-настояшему. Верила, что их свела судьба. Бедная, наивная девочка…

В этом месте рассказа Ведерникова я все же не выдержал. Хотя предыдущие его словесные излияния слушал молча.

— Игорь Леонидович, простите, уточню. Бедная, несчастная девочка это Вы про Нину Ивановну?

— Да, да, да… — Ведерников немного придвинулся ко мне. Я немного отодвинулся от него. Было ощущение, что со мной на скамейке сидит не парень двадцати пяти лет, а какая-то слизь. — Ниночка его очень любила, а он ей пользовался. Понимаете? Это отвратительно звучит, конечно, однако, будем называть вещи своими именами.

— Тут не поспоришь. Называть вещи своими именами — отличная идея. Скажите, у меня созрел вопрос. Если Нина Ивановна вообще ни при чем. И сама она у нас — белая и пушистая. На кой черт ей пришло в голову приходить ко мне в гостиницу и каяться в убийстве инженера? Вы же однозначно в курсе этой ситуации. Учитывая, сколь доверительные между вами отношения.

— Это — да… Это — да…

Ведерников несколько раз кивнул. Видимо, мысль о том, что они с Филатовой близки, пусть даже духовно, приносила ему оргазмическое удовольствие. Уверен, Ниночка выписала насчет интима бедолаге большущий болт. Либо что-то было, но давно и максимум пару раз. Поэтому Ведерников и сидит на коротком поводке. Ожидает подачки.

— Понимаете, он ее совсем замучил. Угрозы, запугивания. Ей больше ничего не оставалось. Она хотела найти поддержку. А кто, если не Вы… Поэтому отправилась к Вам, чтоб поговорить. — Ведерников изобразил на лице «куриную жопку», которая должна была убедить меня в глубине страданий Ниночки.

— Странный способ… Если бы я хотел найти поддержку и помощь, то всяко точно не стал бы брать на себя убийство, которое не совершал.

— Ну, Вы поймите, Нина, она как ребёнок. Решила, что Вы сможете помочь. Придумала вот такой способ. Говорить правду боялась.

— Господи… Какая боязливая женщина… Прямо и не подумаешь с первого взгляда…

Ведерников моего сарказма не заметил. Он продолжал вдохновенно рассказывать трогательную историю трагичной любви Ниночки и того, к каким последствиям ее привела эта любовь.

— Нину бы арестовали, естествено. Она это понимала и даже рассчитывала. Просто если инициатором ее ареста были бы Вы, то держали бы все под контролем. Лично а так, естественно, она знала с самого начала. Скорее всего, ее заберут в милицию. В том и смысл. Однако они бы занялись расследованием. Верно? Когда начали бы выяснять обстоятельства, то вскрылись бы факты присутствия в этой истории Вадима. Но не от нее, не от Нины. То есть он бы попал в руки правосудия, однако, Нина была бы в этом вроде не виновата. В итоге, ее бы отпустили, а настоящего убийцу посадили бы.

— Как Вы верите в правосудие… — Я усмехнулся и покачал головой. А про себя подумал: «Либо, продолжаете считать меня идиотом.»

— Да… Насчет Сатаны… А я пришел к Вам и рассказал про Мальцева по той же причине. Мы с Ниночкой посоветовались и подумали, это тоже некоторый способ привлечь Ваше внимание. Чтоб Вы начали разбираться в этом вопиющем случае и докопались до Вадима. Потому что если она сама прямо пойдет и расскажет о нем хоть кому-то, он ее…

Ведерников оглянулся по сторонам. Хотя, чего башкой вертеть, на улице практически ночь. Убедившись, что мы одни, и еще больше убедив меня в странностях своего поведения, Ведерников придвинулся ближе, а потом громким шепотом сказал.

— Он ее тоже убьет. Или…что еще хуже, донесет на Нину Ивановну в определённую организацию. Ну…Вы понимаете, о чем я. Там у Ниночкиной семьи имеется некая старая история, связанная с дедом. Ею как раз Вадим и пользовался, как возможностью припугнуть бедную девочку.

— Да перестаньте Вы ее так называть. У меня при сочетании слов «бедная девочка» и «Филатова» начинается когнитивный диссонанс. — Я еще немного отодвинулся от Ведерникова. — Хорошо. Тогда следующий вопрос. Ваш рассказ обрывается на том, будто Вадим требовал убийства Масловой. Опирался он на то, что дача Ваша, дом Ваш, значит, и все трупы, с этим связанные, тоже Ваши. Мол, Вадим сольет Вас ментам… То есть, сотрудникам милиции, как возможного убийцу. Это то, на чем держится Ваша версия. Хорошо. Вы не отказали, так как испугались, но отправились к Нине Ивановне. И? Кто убил-то жену инженера? Она-то в некотором роде, мертва.

— Ох… — Игорь Леонидович изобразил грусть на лице. — Тут есть, наверное, очень неприятный момент для Вас.

— Ничего, переживу. Жгите, Игорь Леонидович. Я после знакомства с вашим чудным коллективом, где на один квадратный метр ядовитых змей приходится больше, чем на всю Австралию, уже ничему не удивляюсь.

— Уверен, это тоже Вадим. — Торжественно произнёс Ведерников. При этом выглядел он так, будто сообщил мне охренительно важную новость. Как минимум, что меня с минуты на минуту провозгласят Папой Римским.

— Ммммм…. Ясно…А что неприятного? Лично для меня? — Я с трудом сдержал порыв ответить Игорю Леонидовичу, что из нас двоих все-таки идиот — он. Пусть уже перестанет вешать это сомнительное звание на меня.

— Ну, как же. Смерть произошла при Вас. Не буквально, конечно. Вы просто были уже на заводе и не уследили. Мы собирались просто рассказать Вам все. Без утайки. Но потом, когда умерла Анна Степановна, стало совсем страшно. Понимаете. Вадим…он опасный человек. И хитрый. А кроме того, Вы же догадываетесь, на кого он работает?

Ведерников закатил глаза вверх, намекая на таинственных руководителей белобрысого. Почему вверх, не знаю. Наверное, для Игоря Леонидовича они где-то на уровне небожителей.

— Он ведь не просто так заговорил про те чертежи. Не просто так хотел, чтоб Ниночка сняла для него копии. В этом точно есть умысел, в котором присутствуют интересы наших врагов.

— Значит так… — Я уперся ладонями в колени и наклонился немного вперед, собираясь встать. — Игорь Леонидович, разговор у нас с вами был интересный, но малопродуктивный. Послушал его с любопытством. Фантазия у Вас богатая. Это точно. Соображаете неплохо. Так вот…

Я поднялся на ноги и повернулся к Ведерникову, который оставался сидеть на лавочке, широко открыв рот.

— В Вашем рассказе есть одна несомненная истина. Вадим — опасный человек. Все остальное…Вы тщательно пытаетесь утопить этого товарища и вытащить на берег Филатову. Похвальное рвение. А еще пытаетесь вылезти сами. Но…так как мы с Вами сейчас в ночи находимся в парке, вместо того, чтоб спать благополучно в своих постелях, делаю вывод, Вас очень сильно прижало. Даже в Вашей голове и голове Филатовой появилась, наконец, первая за все время разумная мысль. Пора спасать свои задницы. Только…Я ведь не дурак, Игорь Леонидович. Крайне любопытно, откуда возникло столь неправильное мнение обо мне. Не буду долго растекаться мыслью по древу…Я дам Вам один день. На то, чтоб Вы хорошо, очень хорошо подумали, посоветовались со своей «бедной девочкой» и снова пришли ко мне. Но рассказали уже всю правду. Тогда, возможно, я обещаю Вам помочь. Вам и Нине Ивановне, которую Вы так беззаветно любите. А сейчас, позвольте откланяться.