Маслов стал негласным доносчиком Комитета. Он сообщал обо всем, что казалось ему подозрительным. Сначала это был одно из уральских предприятий, а потом — авиационный завод, где прошли его последние годы. Курировали Льва Ивановича другие сотрудники. По причине того, что случилось с самим Ершовым. А супруга инженера, независимо ни от чего, оставалась человеком, который считал себя обязанным лично Ершову. Именно поэтому дед указал это место в маршруте возможного передвижения Саши.

Город большой. Потеряться легко. На крайний случай, если что-то пойдет не так и понадобиться помощь, Анна Степановна обязательно отдаст долг. Она из категории тех людей, которые свое слово держат. Но при этом, нужно быть аккуратной и никаких семейных знакомств не устраивать. Если Лев Иванович поймет, что в их окружении появился человек, даже отдаленно связанный с Ершовым, он обязательно донесет об этом своим руководителям. Тем более, о судьбе, постигшей Виктора Николаевича, Масловы, естественно, знали. Для них это тоже сыграло немаловажную роль.

Но после двух предыдущих попыток начать новую жизнь, особенно после случая с ночным гостем, Саша села и хорошо подумала. Основательно подумала. Все равно долго это продолжаться не может. Нереально вот так, до конца дней своих, скитаться по стране, меняя фамилии и биографии. По большому счету, дед лишь придумал, как выиграть время. Он однозначно рассчитывал именно на это. Тянуть до последнего, в надежде, что ситуация в стране поменяется. Либо, поменяется ситуация в самом Комитете. Саша подозревала, Виктору Николаевичу было известно многое из того, что и предположить боязно. По крайней мере, когда однажды у них зашел разговор о смерти Иосифа Виссарионовича, дед сказал странную фразу. Мол, страна у них такая, приходит момент, когда все важные становятся лишними. А незаменимых, как говорил сам вождь, нет.

Саша пыталась расспросить подробнее, но в ответ получила от деда суровый взгляд и совет унять свое бабское любопытство. Он вообще часто упоминал пол внучки. Будто, это ее вина, что она родилась девочкой. Отношение деда, конечно, обижало. И только спустя много лет, Комарова поняла, почему он вёл себя именно так. Просто будь она парнем, ситуацию выглядела бы иначе.

Когда перед Сашей встал вопрос, как быть дальше, сыграл роль еще один момент. Очевидно, на внучку Ершова охотится не только Комитет. Можно было бы решить, что это вражеские спецслужбы, но непонятно, почему они пытались ее именно ликвидировать. Тогда у Саши ещё не появилась версия, что события могут быть спровоцированны тем, кто вообще хотел бы список похоронить.

К такому выводу она пришла недавно. Опять же, путём бесконечных размышлений и попыток проанализировать цели всех сторон. Саша упорно вспоминала последний год перед смертью деда. Он знал или чувствовал новую опасность. Наверняка. Потому что стал нервным, не спал ночами. Скорее всего, было что-то, сильно волновавшее его. Возможно, дед просто не успел предупредить Сашу. Видимо, хотел сначала разобраться сам. Но просто-напросто не успел.

В общем, Саша решила, надо попробовать договориться с Комитетом. Как бы смешно это не звучало, если кто-то и сможет ее защитить, только они. Поэтому она сделала то, что делать ей дед, как раз, запрещал. Разыскала Маслова и сообщила ему, кем является. Сказала правду. Ну, или почти правду. Что сбежала после смерти деда, так как его убили. Убили, скорее всего, не свои. Скорее всего, это сделали враги.

О том, что дед все подготовил для побега, что ждал этого момента, естественно, Саша даже не заикалась. Подобная информация Маслову ни к чему. Потом попросила у инженера помощи в трудоустройстве. Сказала Льву Ивановичу, будто на самом деле, все годы после своего исчезновения, провела здесь, в этом городе. Училась, готовилась стать хорошим специалистом. А биография, да. Тут помогли. Самое интересное, Лев Иванович Сашу особо не расспрашивал. Видимо, несмотря на свои контакты с чекистами, сливать внучку Ершова ему все равно было совестно. Поэтому предпочел знать, как можно меньше, чтоб как можно меньше о ней рассказать, когда спросят.

После предварительной подготовки почвы, подсказки чекистам, где ее «найти» и устройства на работу, Саша принялась ждать. Маслов не мог в этом плане подвести. Скрывать появление Ершовой он бы точно не стал. Рискованно. Если присутствие внучки Виктора Николаевича откроется другим способом, через другой источник, а такое тоже вполне возможно, то ко Льву Ивановичу у Комитета будут вопросы.

Ну, а потом Маслов подошел к Саше и сказал ей о Беляеве. Мол, подозрительный какой-то товарищ. Ездит и ездит. Вынюхивает что-то. Лев Иванович преподнес это, как свои собственные страхи, но Саша все поняла прекрасно. На самом деле, он ее, вроде как, предупредил. Видимо, совесть не давала покоя инженеру. Он очевидно переживал, что ему пришлось рассказать о девушке кому-то из своих кураторов. Скорее всего, куратором и был Беляев.

А потом, прямо перед самым новым годом, произошел тот случай. Когда инженеру понадобилась Сашина помощь. Вернее, он ни о чем не просил. Просто поделился. Наверное, решил, что о таких вещах может поговорить только с ней. Лев Иванович заподозрил, будто супруга завела роман на стороне. Саша сначала, не удержавшись, рассмеялась. Это казалось совершенно невозможным и недопустимым. Однако, Маслов был настроен решительно. Он уверял, жена точно от него что-то скрывает. Бедняга сильно переживал из-за этого, и Саша решила ему помочь.

Взяла больничный по причине резко обострившейся мигрени, приступы которой она вполне знала, как описать, и почти неделю наблюдала за Анной Степановной. Даже сделала несколько снимков на старенький фотоаппарат, который приобрела для себя несколько лет назад. Маслова действительно уходила из дома, но ни с кем не встречалась. Просто сидела в парке. Саша решила, скорее всего, Анне Степановне тоскливо из-за того, что муж сейчас особо занят. Работа над специальным проектом шла полным ходом. Пленку девушка отдала Маслову и отругала его. За то, что придумывает глупости, не доверяя жене.

Именно поэтому, Комарова была уверена, случись у Льва Ивановича серьезный скандал с женой, он рассказал бы в первую очередь об этом ей. Но уж точно не Ведерникову.

Ну, и конечно, Нина Ивановна чисто физически не смогла бы нанести столь точный удар в сердце. Даже если допустить, что действовала она в состоянии аффекта. Да, бывает, в такие моменты сила человека увеличивается многократно. Однако, опыт рукопашного боя не появится никак. А если начать копать дальше, то подобных нестыковок появится еще больше.

Соответственно, как и Максим Сергеевич, Саша была уверена, Ниночка либо кого-то выгораживает, причем, ценой своей свободы, либо действительно хочет спрятаться так, чтоб до нее не смогли добраться. В любом случае проблема имеется, это несомненно. И ее надо решить.

А Саша идет, веселится, как дурочка, радуясь непонятно чему. Но ощущение бестолкового, глупого счастья, которое распирало ее изнутри, девушка никуда деть не могла. Оно, это ощущение, лезло из нее во все стороны. Будто Саша не обычный человек, а заморская рыба-еж. Счастье топорщило свои иглы, пробиваясь сквозь привычную маску безразличия.

Дело всего лишь в Максиме Сергеевиче. Вернее, в том, что между ними произошло. Вообще, если бы Саша знала раньше, как здорово чувствовать себя нужной, необходимой, то давным-давно явилась бы к Беляеву в номер. Столько времени потратили на ругань. Зря…

Единственное, что беспокоило, это некоторые тайны, остававшиеся между ней и Максимом Сергеевичем. Рано или поздно, встанут вопросы, на которые ей придётся ответить. Но с другой стороны, должен Беляев ее понять. Должен. В любом случае. Речь ведь не только о самой Саше, но и о ее родителях.

Им просто надо откровенно поговорить. Вот и все. Теперь это даже необходимо сделать.

Девушка протянула пропуск табельщице, задумчиво глядя вдаль. Ждала, пока та сделает отметку и уберет личную карточку в специальный карман.

— Ты сегодня сама на себя не похожа. — Сказала вдруг Маруся.

Она единственная из табельщиц была молодой. Остальные — прямо хорошо за сорок. Такое чувство, будто работа эта требует непременно большого опыта. Хотя, что там сложного? Отмечай время, да пропуски складывай.

— Почему? — Саша отвлеклась от своих мыслей и посмотрела на девушку в серой тужурке, которая сидела в кабинке. Через эту кабинку сотрудники проходили на территорию.

— Не знаю. Это тебя надо спросить. Светишься вся, вон. Аж глаза режет, какая физиономия счастливая. Мужика, что ли, отхватила стоящего? — Маруся подмигнула с намеком.

Саша пожала плечами, мол, глупости это все, и пошла к зданию управления. Светится…может и так. Она даже чувствует себя какой-то обновленной.

Но самое интересное, при том, что из гостиницы Саша ушла буквально чуть больше часа назад, она уже соскучилась по Максиму Сергеевичу. По Максиму…

Утром, когда проснулась, не стала его будить. Он спал, пристроившись в неудобном кресле, но при этом хмурился и скрежетал зубами. Снилось, наверное, что-то. Саша сама спала так крепко, что даже не услышала, когда Беляев вернулся. Выбралась из шкафа, прилегла на постель, закрыла глаза, а открыла, когда за окном было светло.