Потому что выходит, если мать так запросто явилась к бенефициару и потребовала встречи с ним, она точно имеет для этого либо возможности, либо права́. И тогда вопрос… Какого черта мы жили столько лет в нищете, если у нас такие люди в знакомцах? Ну, не совсем у нас, у матери, однако, неужели она не могла обратиться за помощью к Шереметеву раньше? Я не знаю, что именно связывает матушку с этим господином, но ведь что-то связывает.

Мне, кстати, достаточно тяжело было пройти мимо нее с видом, будто совсем не знаком с этой женщиной. Естественно, она на меня тоже не глянула. Перед ней ведь не сын был, а левый тип. Антон Лерманов. Но мне очень, просто до безумия хотелось подойти и спросить — а какого хрена происходит?

Однако я сдержался, сделал каменное лицо и почесал к выходу. Наследник за мной еле смог угнаться. Но зато однозначно поверил, я сильно опаздываю, раз несусь вперед, как на пожар.

Он из-за этого даже к дому Романовских гнал, проскакивая светофоры. Естественно, в ответ на столь вопиющее нарушение общественных правил никто даже не отреагировал. Видимо, система слежения, которой в столице полным-полно, реально знает, кому принадлежит тачка.

— Ты хотел поговорить? Идем. — Ликвидатор кивнул мне, а потом, развернувшись, направился в кабинет.

Запросто, будто не говорил только что об опасности существования псиоников и о планах бенефициаров на мировое господство. Как же надоели эти игры их… Уроды, блин… Не живётся спокойно.

Естественно, я пошел вслед за ним. Потому что желание выяснить интересные подробности о своей собственной жизни никуда не делось. И учитывая, что Романовский знает все, особенно о том, что связано с псиониками, особенно, так подозреваю, что связано со мной, он должен владеть и этой информацией. Той, которая мне сейчас нужна. Ну, и про отца. Если они вместе служили, значит, Романовский просто не может его не знать.

Полковник, кстати, выглядел уже гораздо лучше, чем в предыдущие дни. Можно сказать, даже бодрячком.

Правда, как только мы оказались в кабинете, он сразу уселся в кресло. И сделал это с весьма заметным облегчением.

— Говори. — Велел он, сразу переходя к делу. — Если можно, то коротко и самую суть. Я дома оказался чисто случайно, тебе повезло. Мне пора возвращаться в отдел.

— Видел мать. В Корпорации «Рубин». — Я тоже решил не ходить вокруг да около.

Вывалил новость и молча уставился на Ликвидатора. Сейчас очень важно, как он себя поведёт. Начнет ли врать.

— О-о-о-о-о… Тебя пригласили в святая святых… Молодец. Хорошо работаешь. Так понимаю, напротив фамилии Шереметова можно ставить галочку? — Ликвидатор улыбнулся.

Улыбка его была очень довольной. А вот я никакого повода для радости не видел.

— Вы меня слышите? Мать. Моя. В «Рубине». — Повторил медленно, с паузами, чтоб до полковника, наконец, дошел смысл сказанного.

— Я похож на кретина? — Спокойно поинтересовался Романовский. — Или на тугодума? Или на глухого калеку? Слышу прекрасно. Слова до меня тоже доходят нормально. Твоя мать явилась в Корпорацию. Ну? Вполне ожидаемо.

Я бестолково вылупился на Ликвидатора. Хлопал глазами, словно дурачок, честное слово. Просто чувствовал себя именно так сейчас. Дураком.

Ожидаемо? Он серьёзно? Несколько минут мы просто молча таращились друг на друга.

— Вы издеваетесь? — Наконец, спросил я. — Ожидаемо для кого? Если для меня, так ситуация — просто мандец, насколько неожиданная. Если для Вас, то почему мы не обсудили эту тему до сих пор. Вы знаете что-то?

— Во-первых, не выражайся. Во-вторых, я знаю все. — Романовский недовольно поморщился. — А насчёт матери… Ну, ладно… Рано, конечно, еще говорить об этом. Хотел пока приберечь информацию. Она, скажем так, будет для тебя немного… мммм… черт, и слово подобрать не могу.

— Да я просто охренел! Какое там «немного»?! Ни один факт в нашей жизни, ни одно событие даже близко не намекало, будто мать может иметь хоть какое-то отношение к… Черт, даже не к бенефициарам. К богатым людям, вообще, в принципе.

— Еще раз повторяю, не выражайся. Отвыкай от своих замашек голытьбы. Ты к прежнему образу жизни больше не вернешься. — Романовский повысил голос. Но слегка. Такое чувство, будто я его собака, которая вдруг не желает слушаться команды.

— То есть для Вас это — вообще не сюрприз?

— Нет. — Полковник усмехнулся. — Видишь ли, когда тот Жирный рассказал о тебе, и уж тем более, когда стало понятно, о ком именно идёт речь, я, конечно, занялся семьей. Твоей семьей. Как мы знаем, псионики не появляются просто так. Значит, кто-то из твоих родственников уже должен был засветиться в прошлом. И семья… Вот об этом никому не известно, но мы держим такие семьи в зоне своего внимания. Постоянно. Как, ты думаешь, особисты успевают реагировать на очередной факт появления псионика? Мы просто ждём, вот и все. Ждем, когда проклятые гены снова дадут о себе знать. А вот с твоей семьей…

Полковник снова усмехнулся и покачал головой. Его словно весь этот разговор веселил. Казался крайне увлекательным.

— С твоей семьей получилась презабавная ситуация. В ней никогда не случалось ничего подобного. Вообще никогда. По крайней мере, если верить официальным данным. Интересно, да?

— Нет! — Я всячески пытался успокоится, но не выходило.

Внутри меня сформировался колючий, пылающий клубок из злости, обиды и еще хрен знает чего.

— Вообще ничего интересного. Чушь какая-то.

— Да! — Ликвидатор взмахнул руками, подскочив на месте от переполняющих его эмоций. — Вот и я про что! Именно эта мысль посетила мою голову в первые минуты, когда изучал твое, с позволения сказать, родовое древо. И ведь, действительно не было. Псиоников. Даже рядом. Если только…

Полковник замолчал, хитро поглядывая на меня исподлобья.

— Нет, Вы точно издеваетесь… — Я сжал кулаки. Хотелось очень сильно кого-нибудь ударить.

— Если только не знать, что мать твоя в девичестве носила совсем не ту фамилию, под которой она явилась в городишко, где вы прожили все эти годы. Семья отказалась от нее. После того, как она, будучи незамужней, сообщила о своей беременности. Даже не просто отказались, а вычеркнули ее навсегда. Матери пришлось полностью менять свои данные. Не по своему желанию, конечно. Благо, нашлась дальняя родственница, которая приняла ее.

Романовский с выражением торжества на лице откинулся на спинку кресла, наблюдая, как я стою посреди его кабинета и тупо хлопаю глазами.

Так бывает… но лучше бы не было

— Вы врёте… — Я покачал головой, отказываясь верить тому, что сказал Ликвидатор.

Ну, потому что — бред! Бред же! Точно! Не может этого быть. У матери не имелось другой семьи кроме той, о которой она всегда говорила. И они работали на заводе по утилизации. Так же, как все, кто живёт в нашем районе.

— Антон…

— Я не Антон! Я — Борис Рубцов! И то, что Вы сейчас рассказываете — полная хрень.

Самое интересное, после слов полковника злость, которая до этого распирала меня, как обожравшегося хомяка, в разные стороны, схлынула в одно мгновение. Будто и не было ее вовсе. Зато на смену ей пришло полное спокойствие и равнодушие. Правда, в башке появился гул.

— Ты — Антон Лерманов. — Так же спокойно ответил Ликвидатор. — Мне кажется, мы уже проходили это. Прекрати вести себя, как глупый, истеричный ребенок. Ты же не дурак. Включи голову. Зачем мне говорить неправду о твоей матери? На что подобная ложь могла бы повлиять? Это — первое. А второе — много ты знаешь людей, которые вот так запросто явились бы к бенефициару? Ты же сам говоришь, что встретил ее в «Рубине». Это ведь не секрет, каждая Корпорация представляет собой замкнутую систему. Разве твоя мать сумасшедшая? Нет. Соответственно, если она пришла к Шереметеву, то наверняка знала, ей не откажут в приеме.

Я молча смотрел на Романовского, который, к сожалению, говорил правильные вещи. И от этого мне было охренеть как противно. Хотя, в принципе, ничего страшного не произошло. Кроме одной маленькой детали. Мать врала мне не только об отце. Она просто мне врала. Всегда. Каждый день. А главное, в башке упорно всплывал момент, как она стояла передо мной, со слезами на глазах, прижимая руки к груди.

— Боря, прости. Это — единственное, в чем я была вынуждена соврать. Но… Так было лучше. В первую очередь для тебя. Больше никакой лжи. Клянусь. Никакой!

Вот, что она сказала в тот день. И ведь я ее спросил, не хочет ли она сразу рассказать еще что-нибудь. Мать заверила, что нет.

Ладно, насчёт отца. Хорошо. Я смирился еще год назад, когда совершенно случайно выяснил, что человек, указанный в документах моим официальным родителем, таковым не является.

Хотя, если честно, в тот момент для меня это было ударом.

Можно подумать, ерунда полная. Зачем психовать, один черт я его никогда не видел. Вообще без разницы. Ни черта подобного! Оказалось, есть разница. Да еще какая!

Тем более, правда вскрылась очень неожиданно. Теперь я понимаю, именно так все обычно и происходит. Большая ложь всегда выскакивает, как черт из табакерки. В момент, когда никто не рассчитывает и не ждёт.