Дедушка опустил на нос очки, которые на время наблюдения в бинокль закреплял на белых волосах, и пробежал листовку глазами.

— «Слимомикс», — прочитал он. — На первый взгляд в составе ничего такого. Немного травок, и все.

— То есть он не работает?

— Зависит. У некоторых он может ускорить обмен веществ и немного снизить аппетит.

— То есть стоит принимать?

— Зависит. Если ты в дополнение будешь двигаться и правильно питаться, то он может немного помочь. Но если решишь, что таблетка решит все проблемы, и пренебрежешь всем остальным, то ничего не выйдет.

— А он может навредить? — я попытался зайти с другой стороны.

— Если из-за него ты забросишь активность и правильное питание, то таким образом может.

— Нет, я о том, может ли он вызвать какие-то заболевания? — уточнил я.

— Ну, знаешь, — дедушка скептически поморщился. — Я в составе ничего опасного не вижу, но никогда не знаешь, сколько человек может этого принять, пьет ли он другие препараты, чем болеет, какие у него склонности. На наше здоровье одновременно влияет много факторов, иногда достаточно одному из них немного измениться, и равновесие нарушится.

— Но это само по себе не опасно? — спросил я, чтобы в конце концов получить хоть какую-то пользу от всех этих рассуждений.

Дедушка покачал головой, что предвещало очередные рассуждения, поэтому я поскорее добавил:

— От него же не умирают?

— Ну… умирают вряд ли, — вздохнул в конце концов дедушка, который, видимо, был не в состоянии сказать просто «нет».

— То есть такой вот «Слимомикс» не такой уж и плохой, — нажал я.

— Ну знаешь…

— Да, да, знаю, что зависит, — молниеносно отреагировал я. — Но иногда может пригодиться, да?

— Ну… ИНОГДА может, — с трудом выдавил из себя дедушка.

Вечером я пересказал этот разговор Яцеку.

— Мой дедушка утверждает, что «Слимомикс» действительно работает, — сказал я. — И что эта история с девушкой — полная ерунда.

Да, знаю, я немного упростил ситуацию, но это было за пять минут до начала матча, нужно было изложить покороче.

«Реал» выиграл 2:0, а в сочинении я выбрал кузнеца, потому что в списке у меня была только одна книга.

Глава четвертая

— О, сегодня вторник или четверг. Спасибо, что напомнил.

— В смысле?

— Я всегда проверяю, тут ты или нет, если тут, значит, сегодня вторник или четверг.

— Да? Но я тебя с того первого раза больше не видел.

— Ну я немножко пряталась.

— Почему?

— Не хотела мешать. Ты всегда так занят.

— Ну что ты! Я бы дал тебе флаер. Пара лишних грошей для меня.

— Что сегодня раздаешь?

— Суши.

— Они правда такие вкусные, как написано?

— Не знаю. Может, сходим проверим…

Это было бы идеально (ну разве что суши можно было бы заменить чем-нибудь подешевле). Хуже, если бы мне пришлось начинать разговор.

— О, опять ты, — сказал бы я спокойно, если бы однажды она снова взяла у меня листовку.

— Опять? — удивилась бы она. — В смысле опять?

— Ну, как тогда?

— Когда?

— Ну тогда. «Слимомикс». Не помнишь?

Наморщенный лоб, пустой взгляд, пожатие плечами — признаюсь, такой сценарий тоже нельзя исключать.

Тем временем закончился февраль, потом пролетел март, а среди тысячи лиц, которые за это время промелькнули мимо меня, ни разу не было Рыжей. Не вернулся и грустный мужик, не повторилась атака, мы без особых приключений рекламировали ремонт молний, аварийное вскрытие автомобилей, помощь со взысканием задолженностей и астрологические консультации для бизнеса.

Все еще не было известно, кто выступит тридцатого мая в финале Лиги чемпионов, но после матчей одной восьмой финала стало ясно, что это не будет ни «Аякс», ни «Арсенал», ни «Челси», ни «Динамо Киев». Последняя команда проиграла «Ливерпулю» пять — ноль, и Яцек так возбудился, что три дня ходил по школе с красным шарфом. Не обошлось и без сюрпризов. Первый заключался в том, что после двухматчевого противостояния с ФК «Рома» вылетела «Барселона». Второй — что билеты на финал будут доступны лишь немногочисленным избранным, кому повезет в лотерею.

— Лотерею?! — заорал Ушастый, когда однажды Бартек об этом мимоходом упомянул.

— А ты что думал? — разозлился Бартек. — Все же не поместятся. Нужно как-то выбрать, кому продавать билеты. Ты бы знал, если бы немного погуглил вместо того, чтобы постоянно трепаться о своих галстуках.

Это был классический пример защиты через нападение. Ушастый несколько дней очень активно поддерживал интернет-акцию «Антигалстук». Ее целью было обратить внимание общества на то, как много мы производим и накапливаем вещей, которые ни для чего не нужны. Галстуки — как утверждали антигалстучники — не греют, не защищают, не закрывают. Они — символ пустой траты креативности на производство бесполезных вещей. Чтобы открыть людям глаза, организаторы акции призывали публиковать в своих аккаунтах на «Фейсбуке» идеи использования галстуков. Чехол для удочки, защита кустов от морозов, поводок, скакалка, канат — это лишь самые очевидные способы, предложенные пользователями.

Ушастый лично и через интернет изводил нас просьбами поддержать кампанию, и нам это действительно уже порядком надоело, но это совершенно не отменяло того факта, что Бартек не рассказывал о лотерее.

Мы окружили его, приперли к стенке, а лица у нас были такие, что он, кажется, испугался, потому что поднял руки, будто хотел заслониться от ударов.

— Ну что? Чего вы хотите? — мычал он.

— Ты мог нам сказать, — процедил я.

— Я говорил.

— Не говорил.

— Говорил.

— Говорил он вам? — спросил я.

Ушастый и Яцек решительно замотали головами, что вынудило Бартека пойти в контратаку.

— Но ведь это очевидно, что на всех не хватит, — зудел он. — Нужно же немного думать! Или читать правила, а не только ждать, что кто-то все за вас сделает!

Согласно правилам UEFA, у каждого болельщика есть право подать заявку на именной пригласительный билет для себя и одного сопровождающего. Нетрудно предположить, что количество желающих сильно превысит количество мест, поэтому шансы на успех в лотерее были мизерными. С того момента, как Бартек впервые посеял в наших умах допущение, что у нас есть шанс посмотреть финал вживую, это зернышко разрослось, напиталось и стало настоящей мечтой. Если недавно просмотр футбола с друзьями, колой и попкорном казался весьма привлекательным досугом, то теперь при мысли об этом щемило сердце. Поэтому нужно было отбросить злость на Бартека и спасать мечту. Три дня мы обсуждали это на всех переменах и в конце концов решили, что, когда придет время записи, каждый из нас подаст заявку, вписывая в качестве сопровождающего кого-то из оставшихся троих друзей, но так, чтобы комбинация не повторялась. То есть я должен был подать заявку на себя и Яцека, Яцек на себя и Ушастого, Ушастый на себя и Бартека, Бартек на себя и меня. Благодаря такой сложной комбинации шансы у каждого из нас вырастали вдвое, как и наша вера, что нет такой системы, которую нельзя было бы победить при помощи хитрости, дружбы и лояльного сотрудничества. Мы снова могли направить все наши силы на поиски средств.

У Бартека и Ушастого листовки разлетались как горячие пирожки. Может, потому что они не искали в толпе мифических созданий, а сосредотачивались на работе и вкалывали на полную. Когда, отработав смену, мы шли в школу, на их лицах читалось удовлетворение. Они рассказывали профессиональные анекдоты, хвалились, называя рекордные суммы. До тысячи листовок в день, правда, они немного не дотягивали, но для меня и текущие их результаты оставались недостижимыми. Когда меня прижимали к стенке и я вынужден был признаваться, сколько раздал, они делали озабоченные лица, но потом сразу принимались меня успокаивать, что времени еще достаточно. К счастью, был еще Святоша. На его фоне мои достижения были поистине впечатляющими. Он представлял собой неповторимый стиль колпортажа. Яцек раздавал листовки с таким лицом, будто пытался сплавить краденые часы. Он держал их близко к телу, будто хотел одновременно и показать, и спрятать от нежелательных взглядов. Конечно, именно у него под конец дня оставалось больше всего листовок.

— Ну откуда мне знать, что эти накладные ногти действительно крепкие, как у пантеры? — объяснялся он потом немного смущенно. — Я так не могу. Пожалуй, я брошу.

— Е-мое, Святоша, возьми себя в руки! — бесился Бартек. — Речь не о когтях, а о Лиге чемпионов! Заруби себе на носу!

— О Лиге чемпионов и о дружбе, — добавлял Ушастый. — Помнишь? Один за всех, все за одного. Мы вместе работаем, вместе идем, такой был уговор. А ты сливаешься. Хочешь все испортить? Хочешь предать лучших друзей? Отнять у них мечту? Это, по-твоему, высокоморально?

Мы тактично замолчали, оставляя Яцека один на один с его сложными переживаниями, а душа его бурлила, растягивалась, ворочалась, пока все острые палочки, колющие ее изнутри, не складывались так, чтобы позволить спокойно жить дальше.

— Кроме того, эти женщины из «Мира ногтей» тоже должны как-то зарабатывать, разве нет? — произносил он в конце концов с надеждой в голосе, а мы с энтузиазмом поддакивали: