Антон, запутавшись в пронизанных чувствами мыслях, решил, что точно пора уходить. И срочно. А лучше бежать! И побыстрее. Но не так, как задумал вначале.

Подошла официантка и после утомительно-неискреннего, бесцельного, но стандартного вопроса о том, все ли понравилось, предложила расплатиться. Кирпичный полез в кошелек и начал медленно из него вытаскивать мятые бумажки. Потом достал пятитысячную купюру и снова убрал.

— Вить, ну расплатись картой-то, и все, — снова предложила Нелли. — Всех задерживаем твоими манипуляциями. Пусть обычные деньги лежат на всякий случай. А когда карта есть, то лучше картой.

— Или телефоном, если карта к нему подключена, — добавил Антон и сразу был шокирован тем ненавидящим взглядом женщины, какую, казалось, заинтересовал стихами, а может быть, на микрон — собой. С чего вдруг такое? Ведь он хотел помочь.

Нелли дотронулась до шеи Виктор Ивановича, словно намереваясь его погладить:

— Ну карта-то у тебя есть? В двадцать первом веке живем, Вить.

Она ласково погладила его по спине и убрала руку сразу, как только он достал карту «Мир» из кошелька.

— У вас c «ПэйПасс»? — спросила официантка.

Кирпичный поднял на нее пьяные глаза, потом перевел на Нелли.

— Да не думай, Вить, просто вставляй карточку в устройство у девушки. И все. Потом код введи.

Сказав это, женщина немедленно залезла в сумочку, достала розовый iPhone и стала что-то записывать в нем. Глаза ее, само внимание и концентрация, попеременно то прилипали к экрану смартфона, то к терминалу в руках официантки, пока Кирпичный вводил код — медленно, потому что, во-первых, как всякий пьяный, он старался быть аккуратным и быстрым, как ему казалось, а во-вторых, подушечки его огромных пальцев были раза в три больше кнопок.

Как только послышался шорох вылезающего чека, Нелли, продолжая держать свой телефон в руке, другой вдруг попыталась помочь вытащить карту. Она сделала это резко, Антону показалось, неоправданно резко, и карта, выскользнув, свалилась сначала на стол, а потом и на пол.

— Ничего страшного, — включилась официантка. — Я подниму.

— Нет, я сама.

Нелли потянулась за карточкой, медленно вернула ее на стол Кирпичному и продолжила что-то быстро записывать в телефоне. Это выглядело для Антона на удивление ловким, быстрым до профессионализма. Движения Нелли, ее концентрация на двух действиях сразу, почти синхронных, лишь с ей понятным сценарием, опять поразили Антона. «Как сцена из фильма, — подумал он. — Она не простая. Точнее, не просто красивая. Классная».

— Ну все, Вить, я в дамскую комнату. Забирай свою карту. Прощайся со своим другом.

Они ушли одновременно с официанткой. Виктор Иванович, четверть часа назад клонившийся в сон, начал сам себя бодрить, похлопывая по щекам. Убрал карточку в кошелек, аккуратно сжимая ее своими здоровенными пальцами. Заметив Антона, протянул натруженную руку.

— Ну, нормально, парень, посидели? Без обид, — больше утверждал он, чем спрашивал. — Ну давай. Пока.

Антон пожал руку и пошел к выходу. А что оставалось делать? Инфантильно надеяться, что она выйдет и сама предложит поехать вдвоем? Или же ответит на его предложение? Он мог бы предложить, ибо боялся Нелли не так неистово, как впервые, продолжая неудержимо стремиться каждым атомом сердца. Несмотря на ее ледяной взгляд, когда он напомнил про оплату через телефон. Да пусть миллиард раз так посмотрит! Главное, на него!

В потоке мыслей Антон вышел из кафе и встал у входа, будучи незаметным для парковки, что была за углом. Он решил подождать, чтобы еще раз увидеть Нелли. Ее походку. Запомнить и прочувствовать момент. Возможно, на всю жизнь. Большее не складывается. Судьба решает.

Антон не знал, долго ли ждать. Закурил и поднял глаза к чистому, не усыпанному ватой облаков звездному небу. Обожал на него смотреть. Настолько это душевно нравилось, что и деньги заплатил бы за удовольствие. Абсолютная красота. Абсолютная глубина. Самая величественная в мире картина.

Через пару минут показались Нелли с Виктором Ивановичем. Свернули в сторону парковки на дорогу, отделявшую ее от торгового центра, где было кафе. Машин, припаркованных, уезжающих, приезжающих, несмотря на поздний час, было немало.

— Ну все, Вить.

— Да поехали.

— Нет, Вить, не могу сейчас. Рада знакомству, но в другой раз.

— Да поехали!

— Вить, у меня подруга рожает сейчас, мне надо быть там. Вить, отпусти мою руку.

— Да ладно.

— Прохладно! Подруга, говорю, рожает, и я поеду к ней.

— Какая подруга, едем в гостиницу. Щас такси ловим и едем. Подожди. Щас.

— В какую гостиницу? Вы чего? Давайте потом созвонимся.

— Нет, едем!

— Успокойся!

— Едем!

— Витя, вы… Отпустил руку, я сказала. Ты меня тащишь, что ли, куда?!

Она резко освободилась от Виктора Ивановича. Сделала пару шагов к краю тротуара и начала голосовать. Через секунду рядом остановился черный «Гелендваген». Она потянулась к двери, но Кирпичный и не думал успокаиваться. Он быстро подошел, что было удивительно для тяжелого тела, и дернул Нелли к себе. Она поскользнулась и лишь чудом не упала, вцепившись двумя руками в его плечо.

Кровь взорвалась в висках Антона. Адреналин залил тело через секунду. А еще через пять он добежал до них и с размаху, целясь в голову, кулаком влетел в скулу этому старому козлу — по-другому Антон никогда больше его не называл. Козел молча повалился.

— Ты? — Нелли, стоявшая в метре, была удивлена, но без радости.

Ее испуганный взгляд затуманивался: словно бы она смотрела сквозь него. Это продолжалось с минуту, вдруг оборвавшуюся криком Нелли:

— Эй! Эй, не надо!

— Что? — не понял Антон.

— Не надо! Стой! Они не вместе.

— Кто не вместе?

В этот момент он ощутил движение сзади — темное, молчаливое и стремительное — но повернуться не успел.

— Стой же! Стой! — это были последние слова Нелли.

Антон почувствовал уверенный, плотный удар по затылку чем-то тяжелым — железом или камнем — ноги подкосились, и черная мгла поглотила его в мгновение.

Глава 7

И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои.

Иов 5:16

Медленно открыв глаза, он понял, что лежит, видимо, на диване. На краешке, держа его за руку, сидела женщина. Та женщина. Нелли внимательно на него смотрела и молчала.

Антон повернул голову и огляделся: вокруг была светлая комната — обои под белый кирпич, такого же цвета огромный шкаф. С ним вяло контрастировали бежевые, раскиданные по углам кожаные кресла с диваном и пять здоровенных, расставленных в кремовые горшки полутораметровых пальм — искусственных и будто изнутри подсвеченных какими-то дизайнерскими диодами. Они же были и на потолке. На стенах в тонких рамках висели будто застывшие в безумных хороводах черно-белые треугольники. В лжекамине мерцал огонь. И больше ничего, кроме здоровенного телевизора, здесь не было. Антону не приходилось бывать в настолько стильных интерьерах. Дизайн казался «женским», но близким и милым, — по-настоящему понравился. И все выглядело дорого.

— Здесь классно. Цветы, обои. Да. Круть! Это вы сами сделали?

— Можно представить меня измазанной краской и с мастерком? Ремонт делают строители. А квартирка взята в аренду.

— Мне дико нравится. Я как дома. Чувство родного места.

— Чего? Прямо родного?

Она улыбнулась и взяла его за запястье, прощупывая пульс.

— Ну, пульс в норме. А здесь неплохо, это да. Чай-кофе будем? Или водичку?

— Спасибо.

— Что спасибо? Таращиться не надо. Да, ты у меня дома. По голове из-за меня прилетело, поэтому вот так.

— Чай. Я буду чай.

— Налью. И не волнуйся — я медучилище закончила. Ранка невелика и обработана. Понятно, почему мы здесь, а не в больнице? Там бы в коридорной очереди до сих пор пришлось сидеть. Да и скорую не хотелось ждать на холоде.

— Конечно! Спасибо.

— Как голова? Гудит? Болит? Что?

— Так, чуть-чуть ноет, — он дотронулся до затылка. — Там шишка.

— Небольшая шишечка есть. Пройдет.

— Если трогать, то болит, а так нет.

— Не надо трогать. И бояться не надо: ничего страшного нет.

— А дальше? — Антон приходил в себя, радуясь ее вниманию, неважно, искреннему или порожденному его мечтами. Она только с ним в эту минуту, и нет ничего важнее в мире.

— А дальше не стала по медицине идти. Скучно. Но повязку наложить или укол — это с закрытыми глазами сделаю.

— Я про голову свою. Ничего больше не нужно? МРТ там, КТ? Обычно это…

— Нет. И повязка не нужна. Там просто гематомка. Малюсенькая.

— Понятно. Это тот Виктор Иванович меня? Вот же толстый козел!

— Точно! Молодец! Так и будем считать. То есть называть его, — она улыбнулась. — Толстый козел. Хотя лучше забыть этого. Козла.

— Наверное.

— А ты вообще ничего не помнишь? После удара?

— Нет. А что потом было? Ментов вызвали?

— Зачем? Он убежал. А тебя сюда привезли. Водителю спасибо, помог затащить — какой же ты тяжелый. Я забыла, чай ты хотел или кофе?

— Тоже забыл. Чай, наверное, но я могу и сам сходить.

— Как угодно. Тогда вон туда в коридор и налево, на кухню, — Нелли залезла с ногами на кресло и начала щелкать пультом от телевизора. — В холодильнике берем все, что хочется, там много всего.