Священник опускал ладонь в мраморную чашу, пустую на вид, и стряхивал с пальцев на прихожан нематериальное мерцание. Ритуал небесного омовения был мне прекрасно знаком, поэтому, когда на лицо будто бы упали капли тёплого дождя, я как-то даже растерялся. Те впитались в кожу и разошлись по телу мягким согревающим теплом, стало необычайно хорошо.

— Отходи! — зашипел на ухо служка и потянул за руку. — Не стой столбом!

Я сделал несколько шагов на ватных ногах, и голова пошла кругом, пришлось опереться на стену. Святость не только проникла в меня, но и напитала своим сиянием, я будто переполнился им и засветился изнутри. Испугался даже, что на это обратят внимание, но наваждение отступило, осталась только чрезвычайная лёгкость да пустота в голове. И ещё тело сделалось будто чужим, начало определённо запаздывать за сознанием. Как не запутался в ногах, пока к входной двери пробирался, просто не представляю.

На улице я хватанул ртом свежего воздуха и уселся на скамейку. Такое впечатление — дымом дурман-травы надышался. Мне было хорошо.

— Да это разве небесное омовение?! — распинался перед мелкими Яр. — Вот у нас на Пристани священник будто водой обдаёт!

«Прикусил бы ты язык, — подумалось мне, — пока тебе его не укоротили…»

Ещё я отметил, что приблудыш в церковь с нами не заходил, но заставить себя встать и отвесить ему подзатыльник так и не смог, а дальше все вдруг загомонили, запрокинули головы, начали тыкать пальцами в небо. Набежала тень, только не от облака — над нами медленно и величественно плыл летающий остров. Не корабль какой-нибудь, пусть даже и многопалубный фрегат, а цельный остров!

Гранитное основание, каменные стены с бойницами, башни, вымпелы и флаги.

От летающей скалы отделилась точка, рухнула вниз, но сразу выровнялась и понеслась к Холму.

— Ковёр-самолёт! Ковёр-самолёт! — загомонили все кругом.

— Кошмар! Я бы со страху помер!

— Обмочился бы!

— Обмочился и помер!

От одной только мысли доверить свою жизнь жалкому куску ткани, пусть даже и зачарованному, меня передёрнуло, да ещё летающий остров дополз до нас и закрыл едва ли не четверть неба. На меня будто каменная плита надавила.

Рухнет — и конец. Всех всмятку!

Мокрого места не останется!

Я переборол слабость, поднялся на ноги и подошёл к восхищённо взиравшей на летающий остров Рыжуле.

— Идите домой.

Та отвлеклась на меня и удивлённо приподняла брови.

— А ты?

— Дождусь Луку.

— Хорошо.

Но вот так сразу никто никуда не пошёл — все стояли и глазели на летающий остров, пока тот не проплыл над Заречной стороной и не скрылся в кучевом облаке.

— Вот бы облачко на вкус попробовать! — мечтательно произнесла Мелкая.

— Всё б тебе жрать! — рассмеялся Хрип и ойкнул, когда девчонка пнула его под колено. — Ах ты!..

Но церковный двор точно был не самым подходящим местом для драки, Рыжуля мигом всех построила и повела в Гнилой дом. А я остался. Сначала просто сидел и бездумно пялился в небо, а когда странная отстранённость отпустила, столковался с церковным служкой и купил у него свечных огарков. Заплатил за увесистый свёрток грош с деньгой, сделкой остались довольны оба.

Лука с пацанами появился уже в сумерках, когда пошёл на убыль поток прихожан.

— Ну где вас черти носят? — возмутился я. — Все отметились давно!

Старший, мрачный как туча, только глянул зло и ушёл в церковь. Гнёт, Сивый и Хват поспешили следом. У этих вид был очень уж пришибленный.

— Случилось чего? — спросил я, когда они появились обратно.

— Случилось! — подтвердил Лука и рявкнул на парней: — Идите!

Дважды тех просить не возникло нужды, босяки шустро потопали прочь. Мы тоже покинули церковный двор, и уже только тогда Лука толкнул меня в плечо.

— Ну ты что творишь?!

— Я творю? — опешил я и потребовал объяснений: — А что я творю?

— Серый, ты ещё спрашиваешь?! А кто с тупичковыми драку затеял?

От недавнего умиротворения не осталось и следа, словно и не было никакого небесного омовения, вскипел я в один миг.

— Я драку затеял?! А ничего, что это они к Рыжуле прицепились?

— Ничего! — рыкнул в ответ Лука. — В шутку всё перевести не мог?

— Ты охренел?! — опешил я. — Да меня сразу с ног сбили, я даже слова сказать не успел! — И указал на припухшие губы. — Ещё и по зубам получил! Этих гадов вообще запинать надо!

Лука разом осунулся.

— Запинали уже! — скривился он. — Расстарались! В сточной канаве выкупали!

Я расплылся в довольной улыбке.

— Так хорошо же!

— С дуба рухнул? — хмуро глянул на меня Лука. — Тупичковые под Истомой ходят, а они с Баженом только-только замирились! — Он выругался и начал загибать пальцы. — Одного спицей ткнули. Второй из-за тебя чуть не окривел. Третий ботинка лишился. А на выходе с рынка наши их ещё в помоях искупали!

— Сами виноваты! — упрямо заявил я.

— Кто виноват, теперь старшие на толковище решать станут! Бажен сказал, завтра вечером встречаемся.

Я недоумённо уставился на приятеля.

— И что с того? Они первые в бочку полезли!

— Это твоё слово против их!

— Рыжуля подтвердит.

Лука аж зубами скрежетнул.

— Серый, ты совсем дурак? — прорычал он, нервно облизнув рубец на верхней губе. — Я с Рыжулей у Бажена давно в печёнках сижу! А тут такое! Вот как ты докажешь, что это не она им глазки строить начала, а? А если Бажен передумает или цену за покровительство взвинтит?

— Куда уж больше?

— Да есть куда, Серый! Есть! Он и так уже говорит, будто от нас слишком много проблем и оброк не стоит того, чтобы с Гнилым домом возиться!

— И что делать будем?

— Это ты мне скажи! — потребовал Лука, вздохнул и заявил, как отрезал: — Рыжулю в это дело впутывать не станем!

— А как тогда? — опешил я. — Ты меня крайним выставить хочешь?!

— Нельзя! Тогда долг повесят! Если зайдёт разговор, говори Бажену, что с тобой Мелкая была — он её не знает и на толковище не потащит. А там говори, что с ног сбили, с этого всё и началось. На этом упор делай и стой на своём. Понял?

Я кивнул — мол, понял.

А ещё понял, что могу и не выкрутиться, тогда точно крайним останусь. Ради кого другого так бы рисковать сроду не стал, но сейчас не тот случай. Тут даже думать не о чем. Рыжулю подставлять нельзя.

Никак нельзя!

— Когда? — спросил я, сглотнув ставшую вязкой слюну.

— Толковище? — уточнил Лука. — Завтра вечером. Сегодня — никак. Сегодня — небесный прилив!

3-3

К болоту мы подошли уже в густых сумерках. Прежде мысли другим заняты были, а как под ногами захлюпало, я опомнился и сказал:

— Да! Пыжика легавый искал! Вроде клички не знал, но описал один в один. Явно навели.

Лука вздрогнул.

— Что за легавый? Когда?!

— Незнакомый какой-то на церковном дворе прицепился.

— Чего хотел?

— Говорю же — о Пыжике выспрашивал! — пояснил я.

— Да понятно, что о Пыжике! А на кой он ему сдался?

— Не сказал. Но ты ведь Пыжика из нашего списка вычеркнул? Вычеркнул ведь?

Я посмотрел на Луку, и пятка немедленно соскользнула с кочки, нога почти по колено погрузилась в болотную грязь.

Чёрт!

— Вычеркнул! — буркнул Лука. — Но всё равно надо было узнать, чего ему шьют!

— Вот и узнай! — огрызнулся я, пытаясь отряхнуть штанину.

Тщетно! И чего только сразу не закатал?

Я беззвучно выругался и поспешил вслед за старшим. В доме сильно пахло луковой похлёбкой и дымом, Гнёт и Сивый закрывали окна ставнями, Хват разжигал лучины, Мелкая что-то тихонько напевала себе под нос и вязала соломенные птички-обереги, как делала это в преддверии каждого небесного прилива, случавшегося то дважды в год, а то и чаще. Поделки эти девчонка на следующий день неизменно сжигала в печи, и для меня оставалось загадкой, где она всякий раз умудрялась находить для них нити всех пяти цветов радуги.

Рыжуля накрывала на главный стол, и за ним уже восседал на притащенном невесть откуда шатком табурете Яр. Настроения мне эдакая наглость приблудыша отнюдь не улучшила, а оно и без того было ни к чёрту. Проходя мимо, я пинком вышиб одну из ножек, а когда паренёк с грохотом рухнул на пол, резко бросил:

— Сгинь!

Задерживаться не стал, вручил свёрток со свечными огарками Хрипу и поднялся на чердак. Только переодел штаны, и следом забралась Рыжуля.

— Серый, ну ты чего такой бешеный? — спросила она, потрепав меня по волосам.

Ответить я не успел, к нам присоединился Лука.

— Ты на кой чёрт этого дурачка привечаешь?! — возмутился я, не дав ему и слова сказать.

Лука в долгу не остался.

— А что не так?! — рыкнул он в ответ. — Яр наколку на верное дельце дал, мы сегодня червонец срубили! А сколько ты в общак денег заносишь?

— Да уж не меньше! — презрительно фыркнул я и только лишь этим не ограничился, поднял доску и кинул Луке узелок с монетами.

Тот распустил его и округлил глаза.

— Откуда?!

Рыжуля заглянула ему через плечо и тихонько охнула, явно припомнив наш давешний разговор. Но упоминать о нём не стала и пихнула Луку кулаком под рёбра.

— Вечно ты на Серого наговариваешь!

Старший на неё даже не взглянул, наскоро пересчитал монеты и повторил свой вопрос: