— Каким образом это могло произойти?

— Портал работает нестабильно, — впервые нарушила молчание Алена Евгеньевна. — При относительно постоянном энергопотреблении его пропускная способность скачет в пределах тридцати процентов. Мы связывали это с неоднородностью встречного потока магической энергии, но, возможно, дело также в случайном захвате и переброске материи.

— Переброске двусторонней или односторонней? — уточнил я, нервно глянув в боковое окно. Хоть автомобиль уже и въехал в черту города, водитель продолжал гнать по пустынным улицам, не снижая скорости. Лихач, блин…

— Пока эта гипотеза не получила подтверждения, — предупредил Владимир Петрович.

— В самом деле? — Я потер кончик носа и повернулся к девушке. — А что наука по этому поводу думает? Гипотетически, разумеется?

— Нам не удалось прийти к однозначному мнению…

— Мне кажется или вы чего-то недоговариваете?

Шептало смерил меня раздраженным взглядом и неохотно произнес:

— С момента запуска портала ежегодное количество пропавших без вести увеличилось по Ямгороду на сорок четыре процента, в то время как цифры по региону в целом остались неизменны. При этом примерно каждый двадцатый пропавший впоследствии обнаруживается в Приграничье, чего раньше не фиксировалось.

— Хм… — задумался я, проводя в голове несложные расчеты. — Пропадать стало на сорок четыре процента больше, обнаруживается на той стороне только семь. Если дело исключительно в работе установки, куда деваются остальные?

— Науке это не известно, — мило улыбнулась Алена Евгеньевна. — Но раз жители города стали чаще попадать в Приграничье, то логично предположить, что граница стала проницаема в обе стороны…

— И чего вы тогда от меня хотите, если сами ничего не понимаете?

— Осмотришься на месте, — объявил куратор.

— А смысл?

— Приборы зафиксировали там некие энергетические аномалии, — произнесла Зимина, — и учитывая твой опыт…

Я задумчиво кивнул. За последние годы находить «окна» — спонтанные переходы в Приграничье, — мне доводилось неоднократно. Что называется, собаку на этом съел. Но приборы?

Что еще за приборы?

— Что за приборы? — не сдержал я любопытства.

— Мы используем экспериментальные устройства по беспроводной передаче энергии.

— Честно говоря, не шибко понятней стало.

Алена Евгеньевна тяжело вздохнула, печально глянула на куратора и попыталась объяснить на пальцах:

— Есть передатчик, есть ресивер, есть нормы потерь энергии на километр. В данном конкретном случае расход получается почти в два раза больше.

— И о чем это говорит? — спросил я и вновь посмотрел в окно. Внедорожник миновал плотину и, свернув с дороги на берег реки, затрясся на колдобинах.

— Вот ты нам об этом и скажешь. Для этого тебя и привлекли, — заявил Владимир Николаевич. — Кто у нас эксперт по всякой чертовщине, а?

— Эксперт, как же, — невесело усмехнулся я и ухватился за ручку над головой, приноравливаясь к тряске автомобиля. — Больше ничего не хотите рассказать?

— Тебе передали полный пакет документов. Если ты не удосужился с ними ознакомиться, это твои проблемы. А теперь, будь добр, перестань ныть.

Я задумался, как бы в цензурной форме выразить свое неодобрение столь неконструктивной позицией, но решил не нарываться на конфликт и вместо этого потребовал:

— Задачу поставьте конкретно.

— Для начала просто осмотрись на месте. Еще вопросы?

— У матросов нет вопросов, — пробурчал я и откинулся на сиденье.

Тут деревья отступили от дороги, и внедорожник выкатил к реке, которая дугой огибала песчаный мыс на том берегу. У нас спуск к воде был более крутым и каменистым, а немного дальше и вовсе начиналась заросшая камышом болотина с плававшими меж ряски пластиковыми бутылками, окурками и прочими приметами популярного места отдыха горожан.

Водитель заглушил двигатель; я распахнул дверцу и выбрался наружу. Место было знакомое — в свое время частенько ходил сюда с друзьями купаться. В жару песчаный пляж засеивали многочисленные отдыхающие, да и с этой стороны их обычно тоже хватало.

И чтоб никто ничего не заметил? Буквально ведь в двадцати метрах…

— Какая погода была вчера, нет, уже позавчера? — спросил я у Владимира Николаевича.

— Жарко, — односложно ответил тот.

— И никто ничего не видел?

— Нет.

— Серьезно?

— А сам как думаешь?

— Да уж… Кто нашел тело?

— Отдыхающие. Думали, утопленник, вызвали полицию. Нам информация уже из ГУВД поступила.

Я забрал у куратора пачку фотографий, глянул на лежавший лицом вниз труп в разорванной и окровавленной одежде и завертел головой по сторонам.

— Где именно его нашли?

— Вон в тех камышах, — указал Шептало через реку.

— Принесло течением?

— В камышах течения нет.

— Аргумент, — согласился я и убрал снимок вниз стопки.

Дальше не лучше, дальше — изувеченное ударом когтистой лапы лицо. Рваная рана спускалась со лба на скулу, левый глаз вытек, нос свернут. Рука оказалась перекушена, а в боку зияла дыра, словно кто-то пытался вырвать печень, но немного промахнулся и запутался в кишках.

И что интересно: сизые ленты тянулись от тела к берегу, но там, по словам куратора, не обнаружилось ни следов борьбы, ни брызг крови. Будто тело из ниоткуда выпало.

Что-то мне это напоминает, нет?

— Как думаешь, — задумчиво уставился вдаль вставший рядом Владимир Николаевич, — это мог быть кто-то с той стороны?

Я поморщился:

— Это не мог быть никто с этой стороны.

Удар по лицу — ерунда, в пьяном угаре люди и не на такое способны. Вцепиться в запястье теоретически могла какая-нибудь здоровенная псина, но вот дыра в боку… Сложно представить, чтобы такое сотворил голыми руками пьяный дебошир или агрессивный собаковладелец. Там ведь не ножом резали, нет — по живому рвали.

— Ну и?

— А скажите, товарищ Шептало, с чего контора вообще на этот случай внимание обратила? И не через неделю, не через месяц, а вот так оперативно?

— А есть разница?

— Возникает, знаете ли, подозрение, что вы не до конца со мной откровенны. А это нехорошо.

— Не говори ерунды, — нахмурился куратор. — У нас, возможно, какая-то потусторонняя тварь в реке завелась, а ты демагогию разводить начинаешь!

— Не давите на меня, Владимир Николаевич. Не стоит. Оно ничем хорошим ни для кого обычно не заканчивается.

— А не много на себя берете, Александр Сергеевич?

Я хотел было напомнить о судьбе его столь же самоуверенного тезки, но вовремя прикусил язык и только буркнул:

— В какое именно время пропал потерпевший?

— Позавчера утром его видели последний раз. И пропал он не один. С ним двое приятелей было. Остальные до сих пор не найдены.

— Час от часу не легче, — вздохнул я. — Это, конечно, кое-что объясняет, но концы с концами все же не сходятся.

— В смысле? — удивился куратор.

— У каждой твари есть свой «модус операнди», от которого она никогда не отходит. Это человек, сука, личность творческая, а хищникам лишь бы брюхо набить. На заболоченном участке можно было бы грешить на вурдалака или кикимору, но здесь-то самое течение. К тому же нападение, судя по всему, произошло на берегу, а следов волочения нет. Кишки только на пару метров тянутся и все.

— И о чем это, по-твоему, говорит?

— Большинство тварей старается задавить жертву по-тихому и сразу уволочь в логово, пока конкуренты не набежали. Ну или самые вкусные куски на месте сожрать. — Алена Евгеньевна при этих словах явственно побледнела. — А тут удар по голове, рука перекушена. С потрохами вообще не пойми что сотворили. Обычно некая узкая специализация сразу проглядывается, а здесь будто развлекался кто.

— Так есть какие-нибудь предположения, кто это мог быть, или нет?

— Предположения есть, — вздохнул я, — но все они вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Потому как имеется один нюанс…

— Какой еще нюанс?

— Ни один обитатель Приграничья не может прожить без магической энергии сколь бы то ни было продолжительное время. Без нее даже обычные колдуны с катушек съезжают, что уж тогда об исчадиях Стужи говорить? Попади эти твари в обычный мир, их бы не поиск еды интересовал, а как ласты не склеить.

— Исключения возможны?

— Если только где-то поблизости «окно» открыто и оттуда подпитка идет, — произнес я, задумчиво разглядывая противоположный берег. — Ладно, осмотрюсь на месте, может, что и прояснится. Да! Вы с какой целью на эту сторону приехали? Туда ведь тоже дорога есть.

— Дело в том, — вступила в разговор Алена Евгеньевна, — что наши приборы улавливают непонятную энергетическую аномалию исключительно с этого берега. А там все работает в штатном режиме. Мне это показалось важным…

— Ох уж эти ваши приборы, — покачал я головой и направился к реке. По невысокой траве спустился к воде, присел на корточки, прислушался.

Тихо; тянет свежестью. Вода течет совершенно бесшумно, и даже обычного для раннего утра птичьего гомона не слышно. Странное ощущение, будто к самому краю какого-то другого мира подступил. Но нет ведь открытого «окна» поблизости! Точно — нет! У меня на такие вещи нюх почище, чем у ищейки на наркоту.

Я потрогал воду и поежился, когда холод обжег кисть куда сильней, чем того стоило ожидать от летнего утра. Ломота осторожно растеклась по запястью, после медленно, будто дожидаясь разрешения, толкнулась вверх, но сразу отступила — словно ничего и не было.

Да и было ли?

Не обнаружься позавчера метрах в тридцати отсюда изувеченный труп, на такой пустяк даже внимания бы не обратил, но, как говорят, история не знает сослагательного наклонения. Похоже, и в самом деле некая аномалия здесь присутствует.

Аномалия — да…

— А вот скажите, Алена Евгеньевна, — вытирая руки о штанину, отошел я от берега обратно к автомобилю, — вы до этого свои приборы через водные препятствия тестировали?

— Ну разумеется! — оскорбилась Зимина.

— И?

— Никакого отношения к обнаруженной здесь энергетической аномалии река не имеет!

— Ладно, возможно, на том берегу какая-то конкретика появится.

— Вперед, — улыбнулся Владимир Николаевич.

— Что значит — вперед? Поехали!

Алена Евгеньевна только улыбнулась.

— В целях сохранения чистоты эксперимента заходить следует с этой стороны, — огорошила она меня. — Мы решили, что, если источник аномалии расположен непосредственно над водой, по-другому обнаружить его не получится…

— Вы обалдели, что ли? — опешил я. — Вы мне в речку лезть предлагаете?!

— Тут неглубоко, — невозмутимо заметил Владимир Николаевич. — Тебе по грудь будет.

— Простужусь же на фиг!

— Вода сейчас уже теплая, а мы полотенце захватили и коньяк. Лодку надувную не стали брать из-за сильного течения. Снесет.

Я в ответ лишь беззвучно выругался и вернулся к реке.

Захотелось послать всех подальше, но что впустую сотрясать воздух? Приказ есть приказ, да и своя логика в подобном предположении имелась. Вдруг действительно «окно» аккурат посереди реки открылось, а из-за текущей воды его с берега почувствовать не удается? Шанс мизерный, конечно, но вдруг?

Разувшись, я подтянул штанины и осторожно ступил в воду.

Брр! Холодно!

Ежась, вышел на берег и без особой спешки начал расстегивать штормовку…

— Не тяни! — поторопил меня Владимир Николаевич, резонно опасаясь, что могу и передумать.

— А кто тянет? Не тянет никто… — ответил я и продолжил раздеваться столь же неторопливо, как и раньше.

На лице Шептало аж желваки заходили. Ничего, перебесится. Не собачка дрессированная, чтобы по щелчку пальцев в горящий обруч прыгать. Или это львы прыгают? Да без разницы в общем-то. Виталия вон своего пусть строит.

А тот как раз отошел от внедорожника с явным намерением выкинуть окурок в воду, но поймал раздраженный взгляд начальника и сделал вид, будто просто разминал ноги.

— И как кеды? — заинтересовался он моей обувкой, убрав докуренную сигарету в пачку. — Удобные?

— Это сникеры, — ответил я и как бы невзначай присмотрелся к парню.

Крепкий, спортивный, роста среднего, внешности славянской. Торчащие коротким ежиком волосы русые, нос прямой, особые приметы в глаза не бросаются.

Нет, не пересекались раньше.

— Хорошо хоть не сникерсы, — сострил Виталий и повторил вопрос: — Удобные?

— Нормальные.

— «Лайф фаст», — опустившись на корточки, прочитал водитель надпись на заднике и с усмешкой продолжил небезызвестное высказывание: — Дай янг?

— Это уж как получится.

— А что за «Аффликшн»?

— Виталий! — одернул водителя Владимир Николаевич. — Не отвлекай товарища!

Я кинул штаны поверх штормовки и, оставшись в одних лишь семейных трусах, неуверенно супил в холодную воду. Шагнул раз, другой, представил, каково придется, когда зайду по пояс, и зябко поежился.

А потом, как гром среди ясного неба, в голове полыхнула мысль: «Куда ты, на хрен, собрался, придурок?»

Совсем от спокойной жизни нюх потерял?! Ладно, если никакой аномалии нет, а вдруг — есть? Вот провалишься на ту сторону практически голым, весело будет?

Не провалишься? Точно?

Неужто забыл, как первый раз влип?

Тогда все началось с тишины, точнее — со смолкшего перестука колес. А в остальном ничего особо не изменилось. Негромкие разговоры, шлепки карт, толчея у туалета.

Вот именно — у туалета. Туда я, собственно, и направлялся. И вдруг остановка.

Нехорошо получилось. Мочевой пузырь поджимал, а всякому хоть раз путешествовавшему поездом человеку прекрасно известно: туалеты на время стоянок запирают, дабы пассажиры не гадили в пределах населенных пунктов.

Ух, как скрутило!

Я выудил из кармана кожаной куртки мятые десятки и, на ходу пересчитывая деньги, начал проталкиваться к выходу. Раз уж такая оказия вышла, облегчусь на станции, заодно и пива куплю.

Соскочив на перрон, я поежился из-за ни с того ни с сего накатившего озноба и запахнул расстегнутую куртку. Машинально вытащил из кармана вязаную шапочку и только тогда обратил внимание на захрустевший под ногами снег.

И это в сентябре?! Ну и дела!

Удивляясь отсутствию на перроне непременных бабулек со снедью, я направился к зданию станции, но тут же приметил темневшие пустыми провалами выбитые окна и остановился.

Это еще как понимать? Мы у заброшенной платформы остановились? С какого перепугу?

Решив убираться отсюда подобру-поздорову, я развернулся и на какое-то время просто впал в ступор: поезд как сквозь землю провалился. Ни вагонов, ни локомотива. Кругом лишь заснеженные поля, да серая стена уже облетевших на зиму деревьев.

Какого хрена?! Сердце у меня так и екнуло.

Подскочив к краю перрона, глянул вниз и обалдел окончательно: рельсы тоже исчезли! Более того — испачканные масляными пятнами шпалы, из которых кто-то хозяйственный повыдергивал все железные костыли, местами припорошил нетронутый снежок.

Что за бред?!

Где я? Куда, мать вашу, я попал?!

Что за чертовщина?!

В груди противно закололо; я несколько раз глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Должно же быть какое-то рациональное объяснение случившемуся, должно!

Ведь если начинает казаться, будто мир сошел с ума, это еще не говорит о том, что мир действительно сошел с ума. В первую очередь стоит припомнить, сколько ты выпил. Ну или выкурил.

Курить я ничего не курил, употреблял только пиво. И употребил его явно недостаточно, чтобы грешить на хмельной напиток. Только вот своих собутыльников видел первый раз в жизни, а когда пьешь с кем попало, надо быть готовым к любым неожиданностям.

Могли мне что-нибудь в пиво подсыпать? Да запросто! И не со зла даже, а просто шутки ради. Повеселиться за чужой счет любителей хватает, а человеку с моим весом — трех таблеток того же тарена за глаза хватит.

Но поскольку на наркотическую галлюцинацию происходящее нисколько не походило, то логично предположить, что под воздействием некоего препарата я сошел с поезда и заблудился. Теперь вот отпускать начало…

Убеждая себя, что ничего страшного не произошло, я отошел к ближайшим кустам, облегчился и вернулся на перрон. Немеющими от холода пальцами застегнулся, задумчиво огляделся и тяжело вздохнул.

Ну и куда двинуть? Направо? Налево?

— Ау! — Женский крик заставил вздрогнуть. — Эй! Есть здесь кто-нибудь?

— Есть! — хрипло откликнулся я.

— Привет! — Из-за билетных касс выбежала девчонка лет двадцати в коротенькой курточке с меховым воротником, джинсах и кожаных сапожках. — Уф, хоть кого-то нашла! А то думала, совсем одна тут! Чуть не чокнулась! Меня Катей зовут!

— Александр, — пробормотал я, понимая, что с появлением девушки версия о подсыпанном в пиво наркотике накрылась медным тазом. — Слушай, ты как сюда попала?

— Я с поезда сошла, а здесь все заброшено…

— «Уфа — Нижневартовск»?

— Да, в Сургут к родителям из Екатеринбурга еду. Училась там.

— Я тоже в Сургут. Ехал. Вагон третий был?

— Нет, седьмой. А что? — удивилась Катя. — Ты вопросы какие-то странные задаешь.

— На рельсы глянь, — посоветовал я.

Девушка подошла к краю перрона, посмотрела вниз и неожиданно крепко выматерилась.

— Извини, — тут же обернулась она. — Проживание в общаге сказывается…

— Забей, — махнул я рукой.

Катя достала из кармана пачку сигарет, взяла себе, протянула мне. Я отказываться не стал, но стоило затянуться, как легкие начал рвать резкий кашель.

— Не куришь? — догадалась девушка.

— По такому поводу можно и закурить. — Я сделал еще одну затяжку и, будто оправдываясь, пояснил: — У меня хронический бронхит, но такая фигня сейчас уже как-то даже не волнует…

— Вот это мы с тобой влипли! — кивнула Катя.

— Ты ничего не употребляла в поезде?

— Ничего крепче чая, — сразу поняла мой намек девушка. — С семейными ехала…

— Беда, — ежась от кусачего морозца, пробормотал я и выкинул недокуренную сигарету в снег. — Слушай, надо как-то выбираться отсюда…

— Темнеет уже. — Катя затянулась и алой точкой окурка ткнула в хмурое небо. — Нам бы ночь где-то переждать…

Где-то? Выбор на самом деле невелик.

Я глянул на билетные кассы и решил, что должен взять инициативу на себя. В конце концов, мужик я или нет?

— Идем! — потянул девушку за собой.

Дернул ручку — заперто, пнул дверь — не шелохнулась даже. Окна разбиты, но на них решетки. А остальные строения чистые развалюхи; ветер сильней дунет, и обрушатся.

— Подожди, — попросил я Катю и отправился на задворки.

Порыскав там какое-то время, я вернулся с найденным в куче хлама тяжеленным ржавым гвоздодером. Холодное железо обжигало ладони, и пришлось перехватить инструмент, обвернув его рукавом куртки. Неудобно, зато пальцы не обморожу.

Вогнав изогнутый конец гвоздодера меж дверным полотном и косяком, я приналег, и трухлявое дерево не выдержало: хрясь — и пусть свободен.

— Ой, Александр, ты такой молодец! — обрадовалась Катя.

— Да просто Саша, — смутился я, настороженно заглядывая в темное помещение билетных касс.

Пусто, пыльно, холодно. Но зато здесь от ветра укрыться можно и костер развести не проблема. Только мебель на растопку не сгодится — сплошные пластик и ДСП.

— Саш, может, огонь разожжем? — будто прочитала мои мысли переступившая через порог девушка.

— Конечно, — кивнул я. — И окна чем-нибудь закрыть надо…

— Как думаешь, подойдет? — ткнула Катя носком сапожка стоявшую у входа здоровенную картонную коробку, заполненную всяким хламом.