— Безумно рад за вас, — не выдержал Петров. — И чтобы так оставалось и дальше…

— А бумаги у вас есть?

— Ты за кого нас принимаешь? За бухгалтеров? — подошел к воротам Виталик. — Открывай живо!

— Но…

— Открывай, будут тебе бумаги. — Заслышав скрежет вынимаемого из петлей бруса, Петров надавил, и створки ворот чуть-чуть разошлись. — Ну-ка, дед, иди сюда!

Ухваченный за рукав дедок и глазом моргнуть не успел, как очутился за забором в окружении вооруженных парней.

— Белые в деревне есть? — тут же огорошил его вопросом придвинувшийся сбоку Кот.

— Кто?!

— Бандиты.

— Нет. Говорю же — нормально все. Было… — Неведомо как успевший разглядеть нас старик в собачьей шубе до пят и мохнатой собачьей же шапке неожиданно успокоился. — Пока вы не появились.

— Читать умеешь? — сунул ему под нос удостоверение Петров.

— Грамотный, чай. — В отблеске заходящего солнца морщинистое лицо деда показалось желтым. — Патруль так Патруль. Спокойно у нас все.

— Это хорошо, что спокойно, — хлопнул его по плечу Виталик и забрал удостоверение. — Значит, здесь и заночуем.

— Виталь… — тихонько протянул подошедший к нам Стас. И чего ему неймется? Да, солнце еще толком не село, и до Елового вполне добраться засветло успеем, но смысл? Чтобы завтра с утра опять в какую-нибудь дыру загнали? Лучше уж выспаться по-человечески. Работа не волк.

— Проехали, — оборвал парня Петров. — Тебя как звать, дед?

— Иван Петрович.

— Хозяин?

— Хозяин.

— На ночь пустишь?

— Так вы ж все равно не уйдете. — Старик двинулся обратно к воротам.

— Не уйдем, — кивнул шагнувший вслед за ним Петров. — Народу много в доме?

— Сын с семьей, — обернулся к нам Иван Петрович. — Вот что: постелю вам в гостевой, и чтоб на хозяйскую половину ни шагу! Там дети малые, нечего их пугать.

— Заметано, — легко согласился Виталик и кивнул Коту на надворные постройки. — Иван Петрович, пес на цепи?

— На цепи.

— Туалет во дворе? — поежился так и не убравший ТТ в кобуру Кот.

— За баней. — Хозяин дома двинулся через двор. — На ночь ведро снега набрать можете, чтоб не бегать.

— Схожу, отолью, — заторопился Кот.

— Здесь жди, — придержал я сунувшегося было во двор Тополева.

— Чего еще?

— Сейчас парни все проверят, тогда и мы подтянемся. — Я сместился немного в сторону от ворот. — А то мало ли! Как говорит один мой приятель: «Вдруг еще обидится кто».

— Охота тебе задницу морозить, — недовольно проворчал Стас, но послушался. Ну да не маленький, сам понимать должен, что словить пулю или арбалетный болт можно даже в самой, казалось бы, безобидной ситуации.

Не ставшие дожидаться Кота парни зашли в дом, и уже через пару минут Шурик Ермолов выглянул из двери и засемафорил нам:

— Нормуль! Ворота запереть не забудьте.

— А ты боялся! — ухмыльнулся, задвигая брус, Тополь, но развивать тему не стал. И правильно сделал: после дневного маршрута настроение у меня было не очень. А если учесть, что особой сдержанностью я и в повседневной жизни в последнее время похвастаться не мог… М-да, как бы чего не вышло. И Стас-то парень неплохой. Не хотелось бы…

В небольшой прихожей оказалось не повернуться: у одной стены стоял непонятно зачем сюда вытащенный стол, во всю длину второй протянулась завешенная верхней одеждой вешалка. Направо — наглухо закрытая дверь в хозяйскую половину дома, прямо — в небольшую темную кладовку, налево — в гостевую комнату, к которой примыкала небольшая кухонька.

Обстановки по минимуму, сразу видно, для чужих людей приготовлено. В комнате три кровати, да тюфяки на полу, на кухне — придвинутый к окну стол, вокруг — пять деревянных табуретов. Один угол полностью занимала неоштукатуренная кирпичная печь, накрытая чугунной плитой. На приколоченной к стене полке выставлена посуда, у ржавой мойки приткнулся скособоченный буфет.

— Свет я вам оставляю, — выставил на стол лампаду Иван Петрович. — Если чего надо будет — стучите.

— Обязательно, — встретил его на выходе Кот и, пропустив Стаса, закрыл дверь на крючок. Крючок, надо сказать, довольно хлипкий. — А ты чего так долго?

— Да шнурки заледенели, — пожаловался парень. — Думал, резать придется.

— Валенки надо было надевать.

— Кот, что во дворе? — окликнул его Петров.

— Во дворе чисто. В сарае недавно лошади стояли.

— Может, еще кто на ночевку заглядывал, — пожал плечами усевшийся на табуретку Виталик.

— На хозяйскую половину пустили? — Кот пристроил в угол автомат, но кобуру с пистолетом от пояса отцеплять не стал.

— Нет. Дети, говорит, и бабы перепугаются. Сын батю проверить выходил.

— И как сынок?

— Валенок! — хохотнул Шурик и устроил автомат на захваченный из прихожей полушубок. — Деревня.

— На веревке детской одежды не было, — как бы между прочим заметил Кот, усаживаясь за стол.

— Мало ли, — буркнул Петров, достал из планшета рисованную от руки карту и придвинул к ней лампаду. — Не каждый же день портки стирать.

— Лед, ты что скажешь?

— Скажу, что колдунов там нет. А больше ничего.

— Негусто.

Мысленно согласившись с этим замечанием, я уселся прямо на пол и, положив рядом ружье, прислонился спиной к горячим кирпичам. Хорошо-то как! А то даже ног не чувствую! И пальцы уже почти не шевелятся. Ничего, отогреюсь.

— Сань, не в службу — задерни штору, а то сидим, как на ладони, — блаженно потянувшись, попросил я Ермолова.

Здоровяк потянул хлипкую ткань, и Петров недовольно шикнул на него, когда порыв воздуха едва не задул задрожавший язычок пламени.

— Нападения были здесь, здесь и здесь, — показал он Коту отметки на карте. — Вот тут два раза. В живых никого не оставили. В двух обозах была хорошая охрана, но и это не помогло. Будто кто-то свой.

— Да точно свой кто-то! — сразу же поддержал эту мысль Шурик. — Это и ежу понятно. Дрону делать не фиг, вот он нас в рейд и услал.

— Все караваны со стороны Елового шли, значит, наводчика там искать надо, — предположил Кот.

— Еловое уже не наша епархия, — покачал головой Виталик. — И три обоза из пяти в Еловое не заходили. Так что этих отморозков с нас никто не снимет.

— А может, их больше было? — задумался я. — Ну, в смысле — нападений. Кто-то мог отбиться и заявлять не стал. А кого-то не нашли до сих пор.

— И что нам это дает?

— Ни фига нам это не дает! — Шурик уселся за стол. — Чего опять за работу начали? Заняться больше нечем?

— В «храпа»? — Кот тут же достал колоду потрепанных карт с засаленными зелеными рубашками.

— Перекусим сначала, — отказался Виталик. — Стас, кликни хозяина, пусть свою задницу сюда тащит.

Слонявшийся по комнате Тополев вышел в прихожую и через пару минут вернулся с нахохлившимся Иваном Петровичем.

— Вы харчами не богаты? — развернулся к нему от стола Виталик. — Нам бы похлебать чего горяченького.

— Платить чем будете? — насторожился хозяин. — Наличными или распиской? Расписку не приму.

— Золотом, золотом платить будем, — успокоил его Петров.

— Спиртного надо? — сразу подобрел старикан.

— Своего хватает. — Виталик вновь вернулся к карте и принялся объяснять Коту: — Смотри, Дрону скажем, что пошли вот этой дорогой, здесь пришлось делать крюк и вернуться засветло уже не успели.

— Тогда получается, нас здесь не было, — хмыкнул парень. — Завтра опять могут погнать.

— Почему не было? С утра заглянули. Мы и в село к полудню только прийти можем.

— Ну, как вариант… А заночевали где?

— Эй, уважаемый, — осмотрев стоявший на умывальнике кувшин с водой, окликнул я замешкавшегося в дверях старика. — А нет ли у вас емкости, спирт разбавить? И водицы холодной заодно?

— Давайте сюда. — Старик забрал у меня стеклянную литровую бутыль с медицинским спиртом. — Как разбавлять?

— Один к одному. — Шурик, который и умудрился неведомо как добыть спирт в медсанчасти, подозрительно уставился на деда. — И если сольешь, голову откручу!

— Больно надо! — Хозяин скрылся в прихожей. — Больно надо…

— Больно, но надо! — хохотнул Тополь.

— Ну, так я раздаю? — вновь начал тасовать карты Кот.

— Да погоди ты! — Я достал с полки граненые стаканы. — Пальцы толком не гнутся, дай хоть согреться.

— Так и скажи, что трубы горят, — усмехнулся картежник.

— Прям, горят, — скривился я. — Замерз, как цуцик.

— Дед идет, — предупредил нас стоявший в дверях кухни Шурик.

— Спирт. — Иван Петрович выставил на стол запотевшую двухлитровую пластиковую бутыль.

— А горячее? — сглотнул слюну неравнодушный к выпивке Виталик.

— Минут через десять сын принесет, — ответил внимательно оглядывавший кухню хозяин. Боится, что дебош устроим? Или потырим чего?

— Да ты погоди, — остановил деда Кот. — Тут подозрительных личностей не видно было?

— Не считая нас, само собой. — Скрутив крышку, я начал разливать разбавленный спирт по стаканам, но вдруг нахмурился. Понюхал бесцветную жидкость — да нет, спиртом пахнет. Одно непонятно: если спирт водой разбавлять — жидкость, как ни крути, хоть чуток, но нагреется, потому как тепло, по-любому, выделяться в этом случае должно. Химический закон. А тут — пластиковая двухлитровка как из холодильника. Либо с химическими законами завал начался, либо это вовсе не наш спирт. Но запах…

— Не было никого из подозрительных. По дороге, может, и проезжал кто, но к нам не сворачивал.

— Иван Петрович, а выпейте с нами, — предложил я, напряженно размышляя, что именно не нравится мне в этой ситуации. Ну, впарил дед нам вместо качественного спирта какой-то денатурат. Каждый крутится, как может. Не убивать же его теперь за это, с кем не бывает. Но… Вот! Денатурат! — Стас, будь добр, достань еще один стакан для нашего хозяина.

— Не пью я, — резко отказался старик. — Возраст не тот.

— Да пять капель, чтоб спалось крепче. — Я набулькал полстакана подозрительной жидкости. — И для здоровья полезно.

— Нет, и не уговаривайте! — Иван Петрович попятился к двери.

— Я понимаю, что мы с вами еще не в том состоянии, чтобы дойти до этого вопроса, — глянув в глаза перегородившему дверной проем Ермолову, улыбнулся я, — но… Вы нас не уважаете?

— Лед, чего пристал к человеку? — одернул меня Петров. — Не хочет…

— А придется, — правильно истолковав мой взгляд, Шурик легонько подтолкнул хозяина в спину.

Тот, споткнувшись, пролетел через кухню и едва не врезался в стоявшего у стены Тополева. Стас непонятно с чего влепил старику правой и завалившийся на спину хозяин рухнул на пол.

— Да что с вами такое? — вскочил на ноги Петров. — Совсем охренели?

— О! Це гарная штука! — присвистнул вдруг Кот, в тусклом свете лампады, разглядевший выпавший из руки потерявшего сознание старика тупорылый револьвер. — Вот дает старый!

— Да он как рванет, и раз — пистолет в руке! — Тополев хлебнул воды из стоявшего на умывальнике кувшина. — Ну, я ему, как учили, прямой в челюсть…

— Готов, — опустившись на колени рядом со стариком, я увидел неестественно вывернутую шею.

— Во блин, не хотел! — расстроился Стас. — Но у него ж волына…

— На хозяйской половине слышно было? — подхватив АК-74, Кот подошел к Шурику.

— Вряд ли, — задумался здоровяк. — Стас его технично завалил.

— Тогда вяжем сына, — сразу просек тему Петров. — Только живым. Неизвестно, сколько там народу.

— Это мы чего? — подавился водой Тополь. — Нашли, что ли?

— Лед?.. — уставился на меня Виталий.

— А че я? Спирт он не наш принес. Ну, думаю, пусть выпьет с нами, а то еще траванемся денатуратом каким.

— Ты свой спирт от чужого уже на глазок отличаешь? — не на шутку удивился Шурик.

— На запах. — Я поднял с пола двустволку. — Сын-то хоть выйдет? Или сразу группа поддержки завалится?

— Выйдет, ситуацию пробить однозначно захотят.

— Стойте, а может, дед просто ствол достал, чтобы мы от него отстали? Сказал, мол, пить не буду — и не буду, — предположил Кот.

— Сам-то веришь в это? — Приоткрыв дверь в прихожую, Шурик выскользнул из комнаты и вновь вернулся уже с нашей одеждой. — Ага, этот божий одуванчик без задней мысли с собой эту дуру взял. Купить нам хотел предложить, наверное. Может, кстати, те караваны вовсе не в Еловом, а здесь останавливались. Тут к ним попутчики напрашивались, и вся недолга…

— Нам-то зачем отраву подсунуть решили? — понюхал стакан со спиртом Кот.

— У нас стволов одних…

— Тихо! Идут…

Несший на подносе супницу с горячим борщом хозяйский сынок даже пикнуть не успел, когда его очень жестко встретили в дверях кухни Кот и Ермолов. Супницу тут же передали по цепочке на стол, а спеленатого парня уложили на пол рядом с мертвым стариком.

— Проверьте кляп, — посоветовал Шурик, прежде чем вернуться к выходу в прихожую.

— Нормально. — Петров подергал торчащую у парня изо рта кухонную тряпку. — Стас, иди к Шурику. Кот, полей его водой. О! Очнулся! Крепкий, зараза.

— У этого финка и ПМ. — Обшарив карманы, я выложил на стол оружие и отметил, как расширились глаза парня, когда он увидел лежащий рядом труп. — И кастет.

— Джентльменский набор, — усмехнулся Виталик. — Слушай сюда! Ответишь на вопросы, доживешь до утра. Не ответишь, начнутся серьезные проблемы со здоровьем, и до утра точно не дотянешь. Два раза один и тот же вопрос не повторяю. Запираться не советую. Усек? Тогда поехали. Сколько там людей и чем вооружены. Что? А кляп! Это не проблема.

Кот приставил к горлу парня его собственную финку и выдернул тряпку.

— Сколько?

— Что вы…

— Заткнись! Сколько?

— Мы…

— Отвечай!

— Я не знаю… — Пару раз получивший по морде парень пытался говорить шепотом, но, судя по бившей его крупной дрожи, нервы у него были на пределе.

— Кляп, — распорядился Петров и забрал у Кота финку. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

— Да перестань ты, — остановил его я.

— Чего еще? — удивился Виталик.

— Ткнешь не туда, и загнется.

— И что делать?

— Что, что… — Кочергой сбив защелку, я распахнул дверцу печки. — Кляп проверьте, чтоб не заглотил, и суйте руку.

— Добрый мальчик, — странно усмехнулся Кот, но послушался. Впрочем, приводить эту угрозу в действие почти что и не пришлось. Стоило плясавшим на березовых поленьях языкам пламени обжечь пальцы хозяйского сынка, как тот сразу же начал мычать и трясти головой. — Все, что ли? То-то же.

— Сколько?

— Семеро.

— Оружие?

— Четыре автомата, пять охотничьих ружей.

— Обозы — ваша работа?

— Не понимаю… Ух! Наша…

— С хозяевами дома что?

— Не знаю… Действительно не знаю! Наши здесь с лета, меня тогда с ними еще не было!

— Сейчас все здесь? Не ври только!

— Пять человек в Форт вчера уехали.

— Сюда уходил — подельники твои ничего не заподозрили?

— Нет.

— Сколько окон на той половине?

— Что?

— Окон, мать твою, говорю, сколько?

— Три. Нет, четыре!

— Левые люди на хозяйской части есть?

— Все свои.

— Нашим легче, — прояснивший расклад Петров сунул тряпку в рот мелко дрожавшего парня. — Собирайтесь. Уходить через окно будем. Шур, как соберемся, дверь на хозяйскую половину кочергой подопри. Потом за нами.

— Красного петуха пустим? — догадался Ермолов.

— Ну не врукопашную же с ними. — Виталик осторожно выдавил стекло из рамы. — Кот, этого с собой тащи. Шур, спирт разлей, тряпок возьми, углей из печи. Дом деревянный, много не надо.

— Прямо так и тащить этого гаврика? — глянул на слишком уж легко одетого парня Кот.

— Деда раздень. — Петров выпрыгнул в окно с дробовиком в руках. — Ходу!

Дом горел хорошо. Я бы даже сказал — красиво. И занялся пожар действительно очень быстро. Раз — и полдома в огне. Сообразившие, какая их ждет участь, бандиты не запаниковали, попытались прорваться сразу через все четыре окна, и своего, в принципе, добились — сдохнуть, словив пулю, всяко предпочтительней, чем сгореть заживо.

Как я уже говорил — у всего в жизни есть свои плюсы и минусы. Иногда, правда, люди путают их с большим и меньшим злом, но ведь это с какой стороны посмотреть. Не так ли?

И даже в предстоящем броске до Елового — в темноте, на ледяном ветру, не жравши… и без всякой надежды напиться по возвращении, — при желании можно отыскать положительные моменты.

Как минимум мы до сих пор живы и здоровы. Как максимум… Нет, боюсь, «как максимум» без литра спирта нам сегодня не светит.

Аутодафе

Зависший над горизонтом багровый шар вечернего солнца нашел-таки прореху в затянувших край неба облаках и злорадно слепил глаза. Полозья саней весело хрустели свежевыпавшим снегом, а разгулявшийся с приближением сумерек мороз кусал щеки и нос. Еще и ветер колол лицо острыми снежинками.

Но беспокоило не это. Нет — под сердцем с самого утра поселилось какое-то смутное беспокойство, а внизу груди то и дело начинало противно посасывать. И что самое поганое — особых поводов для беспокойства не было. Наоборот, все складывалось очень даже неплохо. Вот и до села мы уже точно успеваем добраться до наступления темноты — не зря спозаранку из Форта выехали. Подсуетились, сунули на лапу знакомому инспектору Гарнизона и не прогадали. Солнце только садиться начало, а ехать километров десять осталось, не больше.

Ну а погода… А что погода? Погода у нас всегда собачья, другой не держим. Холод — ерунда. Главное до темноты домой добраться. Там отогреемся. По такому поводу и баньку затопить можно, и самогона махнуть. А потом — отсыпаться. Благо мы теперь можем себе это позволить.

— Эй, Поля, да расслабься ты! — Яков спрыгнул с саней и побежал рядом, пытаясь согреться. — Мы сделали это, брат, сделали!

— Не кажи гоп, — предупредил я его и настороженно огляделся по сторонам, но узкая, укатанная полозьями саней дорога продолжала оставаться пустынной. Кругом заметенные снегом поля — ни кустов, ни оврагов. Для засады место неподходящее. Вот дальше темнеет небольшой лесок — точно такой, как оставшийся позади, — но, даст Бог, прорвемся. — Еще до села ехать и ехать.

— Да перестань ты скиметь, слушать противно, — скривился мой слишком уж самоуверенный компаньон. — Неужели так сложно поверить, что у нас все получилось?

— Оно все так, только…

— Никаких «только»! — решительно рубанул рукой воздух Яков. — Тебя послушать, так нам надо было рыбу перекупщикам сдать. За бесценок.

— Почему за бесценок?.. — Я начал прикидывать наш навар и замолчал. По самым скромным расчетам выручить за воз мороженого окуня в Форте удалось столько, сколько наведывавшиеся в село скупщики давали за четыре. И даже если вычесть потраченные на поездку деньги, оставалось очень и очень прилично.

— Да потому! Потому! — расхохотался Яков. — Пока задницу от печи не оторвешь, никто тебе нормально платить не станет. Так и будешь всю жизнь с копейки на копейку перебиваться. А сейчас мы у Пастухова его улов выкупим — и вовсе деньжат неплохо поднимем.

— Подожди! — оборвал я приятеля. — Ты опять, что ли, в Форт собрался?

— Ну, — кивнул Яков. — А чего кота за хвост тянуть? К середине декабря успеем неплохой капиталец сколотить. До лета хватит!

— Может, не стоит судьбу искушать? — засомневался я. — Нечисть…

— Если все по уму делать, везде засветло добираться успевать будем.