— Что, простите?

— Пиши заявление по собственному желанию, — медленно и чётко повторил Вяз.

Я и не подумал взять ручку, ответил решительным отказом:

— Не собираюсь.

Начальник управления физической защиты хмыкнул и поднялся из-за стола. Был он немногим выше меня и заметно шире в плечах, да и как оператор мощностью наверняка серьёзно превосходил, но я даже не шевельнулся.

— Ты уже третью неделю не выходишь на службу! — повысил голос Вяз и демонстративно хрустнул костяшками пальцев. — Остальные тащат работу за тебя! Рисковали жизнью, пока ты разъезжал по командировкам! Хочешь мыть пробирки в лаборатории — да бога ради! Хочешь работать в больнице — вперёд! Но не занимай чужое место! Всем будет лучше, если ты уволишься!

Я резко мотнул головой.

— Не думаю.

Вяз определённо начал терять терпение, но на крик всё же не сорвался.

— Пока ты числишься у нас, я не могу взять никого даже на временную ставку! Группе приходится действовать не в полном составе, а это до добра не доведёт! Ты ставишь под угрозу жизни сослуживцев! Ты отдаёшь себе в этом отчёт?!

В иной ситуации я бы, наверное, даже проникся, но не в этот раз.

— Ну что ты молчишь? — подался вперёд начальник управления физической защиты. — Пиши заявление!

— Не стану.

Вяз несколько раз шумно выдохнул и недобро улыбнулся.

— У тебя уже есть строгий выговор, хочешь ещё один схлопотать? Так схлопочешь, это я тебе обещаю! Лучше уволься сейчас по собственному желанию — если вылетишь по статье, встанет вопрос о твоей благонадёжности! Ты это понимаешь?

— Так точно!

— Ну и?

— Увольняться не стану.

— Пошёл вон!

И вот этот приказ я выполнил с превеликой готовностью и без малейшей заминки. Крутанулся на месте, повернул дверную ручку и покинул кабинет, никак не выказав, что меня проняло до самых печёнок. Вроде столько всего повидал и пережил, а с людьми ругаться как не любил, так и не люблю.

Без особой надежды на удачный для себя исход дела я заглянул в приёмную директора и вопросительно посмотрел на секретаря.

— Уже занёс, — пояснил тот. — Можешь подождать.

Я за цепочку вытянул карманные часы, отщёлкнул крышку и обнаружил, что до дежурства остаётся всего лишь пятнадцать минут — как раз дойти до горбольницы и переодеться. Но, прежде чем успел сказать, что приду завтра, из своего кабинета в приёмную выглянул исполняющий обязанности директора.

— Витя, забери бумаги! — попросил сутулый господин лет пятидесяти на вид с морщинистым лицом и очками в роговой оправе.

«Сожрёт меня Вяз при таком начальнике-то, — с тоской подумал я. — Ох, сожрёт…»

И будто самого себя этим упадническим настроением сглазил — стоило только секретарю принять пухлую папку с подписанными документами и вернуться за свой стол, как распахнулась дверь и приёмную быстрым шагом пересёк господин Вяз.

— У себя? — на ходу спросил он и вроде как даже ответа никакого не дождался, сразу без стука прошёл в кабинет.

Тут уж я не сплоховал и весь обратился в слух. Самым натуральным образом — благо создание фокусирующей звуки конструкции никакой сложности не представляло, а дверь за собой Вяз прикрыл не слишком плотно.

— Владимир Михайлович! — сходу обратился он к исполняющему обязанности директора. — Считаю недопустимой ситуацию, сложившуюся с заместителем командира резервной группы Линем!

«Вот ты ябеда», — мысленно попенял я ему в ожидании ответа хозяина кабинета.

— А что с ней… с ситуацией, то бишь, не так? — спросил тот без всякого интереса в голосе.

— Сначала его вопреки моим рекомендациям отправляют в двухнедельную командировку, теперь и вовсе прикрепляют к Службе реабилитации, а нам нужен на этой должности человек, который будет работать!

Секретарь отыскал в папке сцепленные скрепкой ходатайства, я принял их, с несказанным облегчением обнаружил на обоих листах резолюцию «не возражаю», но вот так сразу уходить не стал и сделал вид, будто разбираюсь в написанном. На самом деле — слушал.

— И что ты предлагаешь? — в лоб спросил исполняющий обязанности директора своего заместителя. — Уволить его?

— Да! — подтвердил Вяз.

— И на каком, позволь узнать, основании? — поинтересовался Владимир Михайлович. — Как мне докладывали, на момент формирования резервной группы в неё с целью повышения квалификации включили перспективных сотрудников иных структур, что подразумевало возможность дальнейшего их отвлечения, так скажем, на приоритетные направления!

— Ситуация изменилась! — отрезал Вяз. — С учётом новых задач мне нужен каждый человек! И потом у него уже есть строгий выговор! Он — ненадёжен!

— Выговор — не есть хорошо, — со вздохом признал хозяин кабинета. — Но взгляни на ситуацию с другой стороны: из этой вашей группы временно откомандированы пять человек, а уволим мы только одного…

— Это заместитель командира!

— Так назначь кого-нибудь исполнять его обязанности!

— Проблемы это не решит!

— Но зато и не создаст новых! — Послышался резкий хлопок ладонью по столу, после заскрипело кресло. — Ты что же — предлагаешь мне сообщить подполковнику Звонарю, что мы увольняем его протеже, только его и больше никого? Понимаешь, как это будет выглядеть?

— Но…

— Нет, теоретически мы можем уволить вообще всех и даже расформировать группу! — продолжил распаляться Владимир Михайлович. — Давай сразу со всем корпусом рассоримся! Можем себе позволить! Но каковы будут последствия? Об этом ты подумал?

— Я ничего такого не предлагал! — пошёл на попятную Вяз.

— Значит, так! — вновь припечатал ладонь к столешнице директор. — Оснований для увольнения этого твоего Линя на текущий момент не вижу!

Секретарь озадаченно посмотрел на меня и уточнил:

— Всё в порядке?

Пришлось оторвать взгляд от документов и улыбнуться.

— Да, спасибо!

И дальше задерживаться в приёмной не было смысла, я вновь взглянул на часы и поспешил на выход. Едва не скатился по лестнице и со всех ног припустил в ректорат, сдал в канцелярию завизированное ходатайство и метнулся в горбольницу. В итоге заступил на смену без опозданий, даже отдышаться после стремительного забега успел.

Пока опекал четвёрку своих пациентов, попутно просматривал конспекты, ещё и с одной дипломной работой о разделении потенциала на два независимых ознакомился. Не понял почти ничего, но оно и не удивительно — всё же пятикурсник диплом готовил, а у меня теоретическая подготовка хромает. Учиться ещё и учиться.

После смены я ловко увильнул от разговора с Федорой Васильевной, спрятавшись от той в раздевалке, и на занятие йогой не пошёл, вместо этого засел в столовой. Поужинал, заодно набросал тезисы доклада, который поручил сделать доцент Паук за двухнедельный пропуск его лекций по теории создания энергетических структур.

Когда вышел на улицу, то наткнулся на очередную манифестацию. Это митинговали студенты-медики, интерны и прочие медработники из числа тех, что не падали от усталости с ног после дополнительных смен. Прошёл бы мимо, но взгляд зацепился за знакомые лица: с трибуны как раз вещали две барышни из студсовета: фигуристая шатенка и та, которую я окрестил серой мышкой. Такой уж серенькой она сейчас уже не казалась, держалась уверенно и нисколько не смущалась взглядов собравшихся. Ораторским талантом барышня обделена не была, не иначе именно по этой причине и оказалась избрана в студсовет.

Я уже протолкался через толпу и двинулся дальше, когда приметил эффектную платиновую блондинку. Присутствие на митинге Валентины Паль изрядно удивило, решил даже задержаться и понаблюдать за ней со стороны. И правильно сделал.

Покинув трибуну, обе барышни присоединились к Валентине и завели с той разговор, а медсестра внимала им со снисходительной улыбкой и качала головой, да ещё будто между делом погладила серую мышку — вспомнить бы ещё как её зовут! — по руке.

С учётом того, что я знал о Валентине, у этого общения запросто могло оказаться двойное дно, тут было о чём подумать, но — не стал. Потопал домой.

На следующий день пришлось пожертвовать лекцией по экономической теории. Половину этого времени распинался перед доцентом Пауком только лишь для того, чтобы тот разнёс мой доклад в пух и прах, а после эдакого конфуза я отправился в ректорат, но и там ждало разочарование, поскольку ходатайство как ушло обрастать визами, так обратно и не вернулось, зависнув у кого-то из ответственных лиц.

Бюрократы несчастные!

В газетном киоске я купил свежий номер «Февральского марша», сел на трамвай и покатил в комендатуру. Намеревался за время поездки ознакомиться с последними новостями, а вместо этого прилип к окну. Тут и воспоминания о старых добрых деньках накатили, и просто ситуацию в городе отследить пытался. Не до чтения было.

Попасть на территорию комендатуры оказалось не в пример сложнее прежнего — в силу усиления режима мои документы проверяли едва ли не под микроскопом, ещё и звонили дежурному для подтверждения их подлинности. Непонятного сотрудника Бюро оперативного реагирования РИИФС и вовсе завернули бы, но старшине особого дивизиона от ворот поворот дать не решились. А, быть может, я в каких-то списках значился, исключать этого было нельзя.