Павел Коршунов
Жестокая игра (книга 1) Рождение
Глава 1
Я поворачиваю штурвал в сторону, и флаер послушно входит в поворот. До финиша осталось всего ничего. И в этот раз я точно приду первым!
Рядом на огромной скорости проносятся гигантские трибуны закрытые защитным куполом. Где-то там сидят мои друзья и знакомые.
Включаю форсаж на выходе из затяжного поворота, резкий рывок и ускорение с силой вжимает меня в противоперегрузочное кресло. Компенсаторы с трудом справляются с мгновенно выросшей нагрузкой, но корпус флаера выдерживает, хоть и раздается надсадный скрип корпусных креплений.
— Мощность правого двигателя упала на десять процентов. Нарушение системы контроля энергии первого контура… — металлический женский голос бортового искусственного интеллекта «Роксаны» не заставил себя ждать и ту же выдал еще десяток параметров по ключевым системам флаера.
— Дорогая, ты главное дотяни, — тихо прошептал я, — вот выиграю, помирюсь с Киерой, и подлатаем тебя так, что ты еще лучше станешь… А сейчас быстро проведи тесты и исправь хоть что-нибудь! — Но «Роксана» на то и ИИ, что и без моих команд знает что делать.
На центральной панели появилось изображение флаера с зелеными, желтыми и красными отметками. Хорошо, что последних было раз, два и обчелся. А вот желтых поровну с зелеными. Плохи мои дела. Но вот то одна, то другая метка стали менять цвет, и одновременно с этим бортовой ИИ через наушники оповещал меня о проделанной работе.
— Стабилизирую мощности обоих двигателей, — в заключение выдала «Роксана». — Скорость тысяча двести…
И буквально через секунду:
— Крутой поворот налево через… три, два, один, — ориентируясь по заложенной в память карте трассы, подсказывает ИИ.
Тут же поворачиваю штурвал в указанную сторону, одновременно сбрасывая мощность двигателей. Фух… Кровь аж вскипела от адреналина! Я сильно рисковал, проходя этот вираж такой огромной скорости. Правое крыло прошло в опасной близости от одной из колонн, что стоят по обеим сторонам трассы через каждый километр по всей ее протяженности.
О да, это самая опасная трасса! Финал «Гранд-Тура». Сотня скоростных флаеров и профессиональные пилоты с запредельной реакцией. И несмотря на лучшие системы безопасности и защиты, на возможности передовой мед помощи, смертность среди участников частое явление.
— Номер шесть позади вас на расстоянии тысячи метров, — неожиданно выдала «Роксана».
— Но как?! — Вырвавшись вперед всех на почти четыре с половиной километра, я и не думал, что кто-то сможет так сильно сократить расстояние.
Я без лишних размышлений опять запускаю форсаж, насилуя бедные двигатели флаера.
— Мощность правого двигателя упала еще на десять процентов, — сообщает ИИ.
— Вот… — выругался я.
— Номер шесть в шестистах метрах. — Мне показалось или в голосе «Роксаны» прорезались тревожные нотки?
Я же на форсаже? Как он меня догоняет? Ах да… стабилизация мощности обоих двигателей, чтобы они одинаково работали. То есть, если упала мощность по каким-то техническим причинам на одном, на втором снижается программно.
— Отключай ограничители, — приказал я «Роксане». — Код красный зеро.
Правый двигатель тут же обозначился красным маркером, зато флаер наконец-то рванул вперед, как и положено.
— Критические показатели износа системы контроля… — я не слушал, что-то там бубнит ИИ, сосредоточившись на удержании машины так и норовящей вильнуть в сторону.
Главное, что шестой начал отставать. Ведь финиш — вон он, рядом…
— Поворот направо через… три, два, од… Опасность! — внезапно сиреной взвыла «Роксана». — Система контроля энергии второго контура вышла из строя. Отключение правой двигательной установки. Возгорание в заднем отсеке. Эвакуация пило…
Но система почему-то не сработала, а дотянуться рукой до аварийного рычага я не успел, огонь проник в кабину, и пламя жадно накинулось на свою жертву…
Флаер подбитой птицей вильнул в сторону, завертелся волчком и… удар… взрыв… боль в каждой клетке тела… и гаснущий свет перед глазами…
* * *
Звонок по внутренней линии прервал размышления директора технического отдела корпорации Лайф.
— Борислав… Паулинович… Ваш… Сын… Он… Там… — послышался взволнованный прерывистый голос секретаря, молодой девушки только недавно занявшей этот ответственный «пост».
— Вела! Я отлично помню, как он тебе нравится! Но давай по порядку, что именно случилось с моим сыном? — Твердый уверенный в себе тон мужчины подействовал на девушку успокаивающе.
— Ваш сын, — слезный всхлип, — он в реанимации, в НИИ Клировского.
— Отменяй все записи и встречи на сегодня. Меня нет! — резко произнес мужчина.
Борислав сбросил вызов и достал смартком:
— Ратмир машину к входу, срочно! Едем в Клир.
— Понял шеф, — раздалось в ответ.
Всего лишь спустя минуту после разговора водитель подогнал черный классический Меркьюри к входу в высокое стоэтажное здание в виде пики. Еще минута и в машину сел директор тех отдела. Автомобиль с визгом шин сорвался с места, мгновенно набирая скорость…
Возле стеклянной полупрозрачной капсулы аппарата поддержания жизнедеятельности, словно статуя застыл невысокий крепкий, но совершенно седой мужчина.
— Сынок, сынок! — тихо прошептал он. — Зачем, зачем тебе нужна была эта гонка? Двадцать один год, вся жизнь впереди, а ты…
За последние десятилетия работы директором технического отдела в корпорации Лайф, Борислав отлично научился скрывать все свои эмоции за железной маской жесткого, но честного человека. И даже сейчас, стоя перед тем, что осталось от сына — единственного ребенка в семье, и от того самого любимого и дорогого старческому сердцу, он не давал волю раздирающим его изнутри чувствам.
А ведь так хотелось зарыдать и закричать от горя, проклиная все на свете. И тех, кто придумал эти флаеры, и этот чертов вид спорта, где молодые дуралеи складывают свои умные и в тоже время глупые головы, и… Но что толку. Сделанного не воротишь, а мертвого не воскресишь.
Мужчина вышел из палаты, аккуратно прикрыв дверь. В коридоре его ждал главврач реанимационного отделения научно исследовательского института имени А.Р. Клировского и еще один человек, руки которого не единожды спасали людям жизнь и не в таких ситуациях, знаменитейший на весь мир нейрохирург, физик-биолог и, что главное, один из членов совета директоров корпорации Лайф и давний друг Борислава. Его он успел вызвать еще по дороге в мед-центр.
— Горан Акамирович, ты уж меня извини, — крепко пожал руку нейрохирурга директор техотдела, — что так вот сорвал, но сам понимаешь…
— Ничего, ничего, — коротко взмахнул собеседник ладонью прерывая мужчину. — У каждого из нас есть дети. Ты правильно поступил, позвонив мне. Для начала мне нужна полная медкарта, последние данные диагноста и энцефалограмма мозга.
— Давайте пройдем ко мне в кабинет, — тут же предложил главный врач. — Там есть все документы и оттуда же мы можем следить за состоянием пациента.
Час спустя.
Тяжело вздохнув, Горан, не спрашивая разрешения, достал сигареты и закурил. Почуяв дым, тихо загудели вентиляторы системы очистки воздуха.
— Воссоздать тело можно, — начал нейрохирург. — Вариантов несколько. Лучший из них на мой профессиональный взгляд — камера глубокой регенерации. Вот только, Борислав Паулинович, здесь есть одно «но»! Тело твоему сыну мы новое сделаем, да такое, что и не отличишь. А вот что с мозгом делать я не знаю.
— А что именно там не так и почему это нельзя вылечить? — Директор техотдела все-таки начал нервничать и чтобы хоть как-то отвлечься, начал крутить в руках одну из ручек лежащих на столе.
— Повреждены отделы отвечающие за двигательные функции, за речевой аппарат, за… — прервался доктор, закуривая следующую сигарету. — Много там, в общем, чего повреждено. Так что если он придет в сознание и хоть что-то сможет произнести, то его первые слова будут: «Убейте меня». Не жизнь это будет, а сущий ад.
— А он может и не очнуться вовсе? — Зацепился за слово «если» Борислав
— Увы, но да — он в атонической коме.
Собеседник вопросительно поднял бровь и нейрохирург отлично понял не заданный вслух вопрос — откуда техническому директору знать такие медицинские термины.
— Кома третьей степени, — начал объяснять он, — шанс выхода из которой при всем современном развитии медицины, грубо говоря, десять процентов.
Хр-р-рум — разламывается пополам ручка и в руки мужчине впиваются осколки корпуса. Даже не заметив выступившую из ранок кровь, он дрожащей рукой потянулся к раскрытой пачке сигарет. Хотя давно, при рождении сына, обещал тогда еще живой жене больше никогда не курить, и стойко держал свое слово. До этого момента.
— Есть еще один выход… — произнес Горан Акамирович. — Да, мы не можем вывести его из комы, да у него частично поврежден мозг, но отделы, на которые ложится основная нагрузка при входе в вирт, у него в полном порядке. Так почему бы не попробовать подключить его к системе?
— Ты намекаешь на новые еще не запущенные в серию капсулы виртуальной реальности разработку которых мы только закончили? Но там собраны и проверены лишь опытные образцы, запуск в производство только через неделю.
