— Бомбоубежище, — пояснил открывший нам дородный мужик со «Стечкиным» в кобуре поверх камуфляжа.
За его спиной бетонный коридор упирался в стену с проделанной в ней амбразурой, из которой на нас смотрело вороненое дуло.
— Это ДШК у вас там? — спросил я, когда мы пожимали руки.
— Он! — раздался голос из-за амбразуры.
— Я тоже терпеть не могу, когда дилетанты лезут не в свое дело, но разве мощность ДШК для данного места не является избыточной? — не отстал любопытный мальчик и пояснил. — Самим же потом фарш убирать.
КГБшники загоготали, привратник запер за нами дверь и повел за бетонную перегородку, где мне дали потрогать пулемет. Прикольно! Отметив лишенный спертости и затхлости, идеально влажный воздух — вентиляция! — прошли по длинному, освещенному лампами дневного света коридору, в который выходили закрытые сейчас двери помещений и добрались до следующей бронедвери. Дяденька служивый повернул вентиль и смущенно попросил у Виталины разрешения не заходить, потому что «женат уже пятнадцать лет и не хочет так рисковать». Хрюкнув, она сказала, что прекрасно его понимает и не осуждает. Дяденька убежал, и мы открыли дверь сами, после чего на меня обрушился черно-белый мягкий и сногсшибательно пахнущий ураган, совершенно парализовавший восприятие и мешающий рассмотреть место, в которое мы попали.
— Какой хорошенький! — обняла мою левую руку зашкаливающе красивая (при всем уважении к Вилочке) кареглазая брюнетка, прижавшись к ней грудью третьего размера.
— Может отдашь его нам? — обняв руку правую, спросила Виталину чуть менее пышная, но столь же красивая голубоглазая блондинка.
На обеих — советские спортивные костюмы.
Спасите!
— Аня, смотри, он покраснел! — заметила брюнетка.
— Какой милый! — умиленно протянула блондинка-Аня.
— Ну-ка цыц! — цыкнула на них Виталина.
Девушки, изобразив на лицах расстройство, отпустили робкого юношу.
— Спасибо, любовь моя, — сипло поблагодарил я родную ловушку.
— Любовь! — пискнула брюнетка, положив ладони на щеки.
— И за что такой милый мальчик нашей Вилке? Ты же бракованная! — фыркнула блондинка.
— Спокойствие и равновесие! — пропел я любимую мантру.
— Браку брак не предлагают! — показала чужим ловушкам язык Виталина.
— Тю, нашла чем гордиться! — фыркнула брюнетка. — Пионера заарканила. Отдай мне его на денек — спорим он на тебя и смотреть после этого не будет?
— Ну-ка на*уй! — рявкнул я.
Девушки от неожиданности подпрыгнули.
— Какой грозный мужчина! — опомнившись, с совершенно влюбленной (буржуев обманывай, ловушка гребаная!) рожицей посмотрела на меня блондинка.
— Любишь командовать? — мурлыкнула брюнетка, наклонилась к уху и прошептала. — К тебе на х*й я не против!
Вздохнув, попросил:
— Товарищи младшие лейтенанты, очень вас прошу — давайте вести себя профессионально.
Девушек как подменили — улыбки из «журнальных» стали нейтрально-приветливыми, поток феромонов перекрыли, искрящие всяким многообещающим глазки пришли в норму — смотрят весело! — и даже, кажется, аромат духов стал не настолько зомбирующим. И все это — буквально за пару наносекунд, причем девушки, казалось, совсем ничего для этого не сделали.
— Жесть, — оценил я метаморфозу и спросил Виталину. — А ты тоже так можешь?
— Как? — с хитрой мордахой спросила она.
— Бить по голове гормональной кувалдой вот на таком уровне, — пояснил я, кивнув на девушек.
— Крепок, — вздохнула блондинка. — Сложно с ним было, Вилка?
Сидим, терпим — на прочность проверяют, очевидно.
— В жопе твоей Вилка, — показала сослуживице язык Виталина и ответила на мой вопрос. — Могу, конечно. Аня и Света — номера два и три в списке лучших, сразу подо мной.
— По списку трехгодичной давности! — надулась оказавшаяся Светланой брюнетка.
— И с тех пор ничего глобально не изменилось, — фыркнула девушка.
— Покажи, — попросил я.
И вроде бы ничего не изменилось, однако ширинка затрещала, а больше всего на свете мне захотелось утащить Виталину в уголок поукромнее, чтобы остаться там с ней навсегда. Да если бы она сразу показала себя вот такой, закомплексованный пионер бы и в самом деле ментально мутировал в Блока в известном смысле!
— Простите, дамы, но лучше моей Вилочки никого нет, — с виноватой улыбкой развел я руками.
— Вот такие у нас хищницы работают, Серега, — раздался из-за спин ловушек (высокие, блин, загораживают поле зрения) красивый мужской тенор с подчеркнуто-«ябедническими» интонациями. — А мне с ними на гастроли ездить!
«А ведь ловушка-мужчина может «ловить» не только женщин» — немного царапнулась непрошенная мысль, когда я пожимал руку одетому в спортивный костюм красивому мужику лет двадцати с квадратной челюстью, точеным носом и шевелюрой каштановых волос.
Ничего такого — не маленький, и каждому своё, но нужно будет поговорить со старшими товарищами на тему «почему сбежавший от кровавого режима гомосексуалист, конечно, добавит легитимности «легенде», но на дальней дистанции превратится в мощный «кейс» против нас». Впрочем, с гомосексуализмом в эти времени и у загнивающих не так уж все хорошо. Неужели в США (а куда еще убегать? В Европу, где с агентурой еще лучше, чем в Израиле?) не найдется важных одиноких теток?
— Игорь, — представился он.
— Сочувствую вам от всей души, — с улыбкой подыграл я. — Ни один мужчина планеты не должен подвергаться таким суровым испытаниям.
Наконец-то получилось осмотреть помещение — стандартная «комната» бомбоубежища. Вдоль стен — двухъярусные койки, тут и там — ящики и металлические шкафы.
Цель нашего прибытия сюда — познакомиться с будущими «предателями», потому что с завтрашнего дня, на базе все того же отданного под мои музыкальные проекты здания, стартует работа над «Аббой».
— Товарищи, — в горле встал ком. — Я буду из телевизора орать на весь мир о том, какие вы подлые твари и…
Голос дал петуха, настроение полетело в помойку. Жалкий. Это вот они тебя жалеть должны, Сережа?
— По*уй! — сморгнув выступившие слезы, оборвал я сам себя. — Работа такая.
— Правильно! — хлопнул по плечу Игорь.
— Все хорошо, Сережа, — мягко улыбнулась Аня.
— С такого трамплина мы высоко взлетим, — улыбнулась и Света. — Прямо туда, где панические вопли обиженного малолетки вызывают только презрительный смех.
И презрительно заржала. Понял вас, ребята. Спасибо.
Глава 3
Из секретного поселка мы отправились в Кремлевскую больницу, проведать маму — семья приходила к ней днем, а занятый сын не смог, поэтому нужно компенсировать. Да и хочется — соскучился!
— Привет! — обнял лежащую в той же палате, одетую в халатик маму. — Извини, работа.
— Трудоголик мой! — не обидевшаяся родительница чмокнула в щечку сначала меня, потом Виталину.
— Как дела-то? — опустившись на стул рядом с кроватью, спросил я.
— Скучно, — поморщилась мама. — Токсикоз прошел, но меня все равно теперь до самого конца не выпишут, — пригорюнилась, хитро стрельнув в меня глазками — мол, спроси.
Спросил:
— Почему?
— Потому что экспериментальный секретный аппарат в НИИ инструментов и оборудования показал, что здесь, — с характерной для беременных дам полной любви улыбкой к еще не появившимся на свет человечкам она положила руку на животик. — Бьется три сердечка.
— Охренеть! — восхитился я. — Точно придется еще одну квартиру захватывать!
Вселенная не мелочится!
— Скорее всего — мальчики, — добавила новостей мама.
— Поздравляю! — Виталина расцеловала родительницу в щечки.
— Одного отдадим в спорт, второго — в науку, третьего — в политику, — распределил я будущие семейные активы.
— Куда захотят, туда и пойдут! — одернула меня мама.
— Само собой! — иронично покивал я.
Настроение прямо поднялось, потому что про УЗИ в «инфобомбе» тоже было. Значит — старшие товарищи продолжают работать! Значит, доверие к куче зловещих предсказаний и пожеланиям кое-кого ликвидировать тоже будет иметь место быть — в определенных рамках, разумеется. Кто тут молодец? Сережа молодец!
Посидев с мамой еще полчасика, дождались ключевого вопроса:
— А вы пока не… — и родительница осеклась и покраснела.
— Пока не, — подтвердил я. — Но когда-нибудь обязательно.
Теперь покраснела Виталина. Это почему вообще? Странные они, эти девочки.
Просидев до темноты, были вытолкнуты самой хозяйкой палаты — «завтра в школу с утра, допоздна не засиживайся!» — и отправились домой.
— Пятерых я не хочу, — как только мы остались наедине, безапелляционно заявила Виталина.
— Перебор, да, — покивал я. — Я бы двоих хотел — мальчика и девочку.
— Согласна!
Как только вошли в квартиру, зазвонил телефон.
— Судоплатовы.
— Сережа, здравствуй, — раздался из трубки усталый голос Фурцевой. — Помнишь ты говорил, что не хочешь за границу?
— Просто офигеть как не хочу, Екатерина Алексеевна! — горячо подтвердил я. — Мне на Родине хорошо и спокойно, а там я буду дергаться и высматривать врагов. А еще мне тамошних детей жалко — при капитализме живут, сиречь — с экзистенциальной пустотой и без всякой цели. Это же просто мрак! И как они это выдерживают?