— Павел Анатольевич сам просил докладывать ему обо всем, — пожала плечами она.
В шесть часов утра я счел вахту законченной, и мы устало побрели домой.
— Считаю бессонную ночь оправданной, — заметил я. — Медведь нейтрализован, воришки — тоже, потенциальное членовредительство в ходе драки предотвращено.
— И теперь Матильда Степановна будет ходить к тебе каждый день — бабкой пугать, — фыркнула девушка.
— Посмотрим, — пожал я плечами.
* * *
Вопреки опасениям девушки, после «роковой» ночи все было тихо и спокойно. Счетчик на ДК от греха подальше убрали — эксперимент все равно неудачный. А еще «центральный кластер» сегодня отличается повышенной тишиной, как, впрочем, и все остальные совхозные объекты. Девятое марта — по календарю понедельник, но нам закон не писан, поэтому у всех внеплановый бонусный выходной — компенсация за «съеденное» воскресеньем 8 марта. Праздник на площади под это дело вчера был, и многие дамы ушли домой с выигранными шмотками и бытовыми приборами вплоть до цветных телевизоров. Две с половиной тысячи предметов в призовом фонде было, и никакой спекуляции — опустошил запас «Березкиных» чеков да раздал, все равно без дела валялись.
Сегодня папа Толя впервые на моей памяти глушил коньяк стаканами и обильно матерился, потому что доход с продажи тюльпанов поразил всех, кроме меня, главбуха и Виталины.
— Да как так-то б*ядь?! — снова посмотрев на пугающее «итого», вздохнул он.
Главбух в очередной раз терпеливо объяснил:
— Площадь теплиц — пятьдесят гектаров. На одном квадратном метре мы выращиваем 400 тюльпанов. Один тюльпан — один рубль. С одного гектара имеем 4 миллиона рублей. Всего, таким образом, если пренебречь объективными факторами в виде «нетоварных» цветков и мелких хищений на всех этапах, мы имеем двести миллионов рублей.
— Да ё*б твою мать! — отчего-то расстроился Судоплатов и накатил прямо из горлышка.
— Ты же экономист, пап Толь, — напомнил ему я. — Мог бы и сам посчитать.
— Посевная, — поморщился он. — Чего мне эти теплицы, ими ты занимался, я и не лез. Что с деньгами будем делать? — потряс передо мной листочком.
— Платить налоги для начала, — пожал я плечами. — Все сто девяносто девять с хвостиком миллионов нам не оставят.
Хорошо, что мы государству нифига не должны — кредит-то не брался, значит и с остатком денег вольны поступать как угодно. Но я вложенное в совхоз из бюджета забирать не буду — не ради прибылей же делалось, а из чистого человеколюбия!
— Так-то можно было бы и на посевную болт положить, — мечтательно вздохнул я. — Но нельзя — если все будут тюльпанами торговать, никакого сельского хозяйства не останется. Наша цель — показать эффективность механизированных звеньев и способы ведения хозяйства в новых экономических реалиях, а не коллективно забогатеть. В следующем году поглотим соседей и пересадим на наши наработки. Теплицы нынче пустуют — нужно ловить момент и высаживать гвоздики. Скоро ведь Девятое мая, их будет нужно много.
А еще МИДовцы мечутся как наскипидаренные, готовясь провести первый в истории международный «Бессмертный полк» — генерал Епишев меня чуть в объятиях не задушил, когда я к нему с этой идеей пришел.
Глава 6
Весеннее солнышко грело родную землю, снег стаял, съемки кино про Петрова и Васечкина успешно завершились и перешли в стадию монтажа, киногруппа временно отбыла в родную Москву, а Таня и Надя Рушева (последняя не без напряжения административного ресурса) сдали экзамены досрочно и переехали в совхоз — «Наруто» теперь каждый день рисуем, потому что он по итогам публикации трех первых глав возглавил рейтинг «Wheekly Shonen Jump» — совершенно неожиданно для всех, кроме меня. Чуваки из Shueisha довольны и заклинают не сбавлять темп — у них тиражи со следующего месяца увеличатся. Подписали дополнительные соглашения — на выпуск мерча, часть которого мне переправят в СССР, буду дарить всем подряд.
Минкульт выдал мне запрошенных товарищей в виде фолк-рок группы, и мы на базе совхозной студии записали им пластинку-гигант. Репертуар наполовину «женский» (группа Мельница в основном) и мужской (Король и Шут). Вокалист там этнический русский, вокалистка — из малых народов Севера. Собой хороша, поет замечательно. Альбом печатаем тоже на базе совхоза — по две тысячи пластинок в сутки, только сырье успевай завозить. Все, полный цикл производства интеллектуальной собственности достигнут, как раз к началу посевной!
— Сегодня — великий день, товарищи! — стоя в кузове ЗиЛа на краю первого приговоренного к распашке поля, я впитывал теплое мартовское солнышко и накачивал задействованных товарищей дополнительной мотивацией, в чем они, если честно, не сильно-то и нуждались, с зарплатой в триста рублей-то. — Сегодня наш совхоз проводит первую после обновления посевную. Страна устала покупать хлеб за рубежом, поэтому перед нами стоит архиважная задача — показать Родине эффективность новых методов ведения хозяйства. Слезть с «зерновой капельницы» — одна из важнейших задач СССР в наши времена, ибо пищевая безопасность страны — основа ее суверенитета, потому что капиталисты зерновым шантажом выкручивают наши внешнеполитические руки, диктуя свои условия. Это — противно!
Народ отозвался возмущенным гулом.
— Я счастлив видеть настолько озабоченных судьбой Родины людей! — вполне искренне обрадовался я. — У нас все получится, товарищи, и нашему примеру последует вся страна! Ура!
— Ура! — отозвался народ.
Телевидение на месте, равно как и корреспонденты газет и журналов. Пока ответственный за открытие посевной одетый в тельняшку, «Тверь», кирзачи и кепку совхозник забирался в трактор, я спрыгнул с ЗиЛа и подошел к общающемуся со СМИ папе Толе, услышав:
— Открыть посевную доверено Никодиму Евгеньевичу Елистратову, передовику сельского хозяйства и многократно награжденному ветерану Великой Отечественной войны. На счету экипажа их танка — девять уничтоженных вражеских.
Знай наших!
Поснимали новенький, весело блестящий на солнышке трактор марки «МТЗ-52 «Беларусь»» под управлением героя. Проехав поле из конца в конец, он вернулся на «стартовую» позицию и поклонился аплодирующему народу, встав на ступеньку трактора.
После торжественного открытия техника и люди настроились на рабочий лад и взялись за дело, а мы с Виталиной покинули поля — что нам тут делать-то?
— Поехали домики посмотрим, — попросил я.
Переданные под управление поселения благоустроенными домами застраиваются равномерно, чтобы никому не было обидно. Во всех трех готово по полторы улицы, и я там еще не был — все по проекту, все честно, смысл ездить над душой у строителей стоять? Быстрее они от этого работать все равно не станут, потому что и так темпы внушительные — строителей у нас уже треть мужского населения, большая часть — «пришлые», из которых две трети осядут на ПМЖ, получив домик или квартиру — по желанию. Строек у нас будет много, так что без работы не останутся.
От ведущей к полям грунтовки (грязновато, но «Запорожец» и не по таким дорогам ездить умеет) свернули на ведущий к ближайшему поселку асфальт (пару асфальтоукладчиков купили у немцев), миновали пару березовых рощиц — скоро сок пойдет, вкуснятина! — поднятый шлагбаум КПП (чисто на всякий случай поставили), и въехали на готовую улицу. В палисадниках пустовато, но в огородах копаются незадействованные в битве за урожай товарищи — в основном пенсионерки и дети.
Заборы — дощатые, в сварных рамах, переходящие в штакетник у палисадников. На выбор будущим жильцам остался выбор цветов — краска выдается — из-за чего «однотипность» заборов и архитектуры несколько сглаживается, а улица приобрела веселенький вид. Часть жителей проявила тягу к прекрасному, расписав свои заборы узорами и картинками — доминирует «природная» тема. Дома — красного кирпича, с деревянными окнами и ставенками. Внутри — четыре комнаты и кухня! Покрыты новеньким шифером, печные трубы жизнеутверждающе дымят.
— Давай вон туда заглянем, пообщаемся, — указал я на дом номер семь, где в палисаднике как раз копалась пенсионерка Любовь Ивановна, с любопытством поднявшая взгляд на подъезжающих к ее участку нас.
Остановились, выбрались, и дама, не забыв «ойкнуть», побежала открывать нам калитку. Живет она здесь не одна — с мужем, который сейчас охраняет теплицы, и семьей сына — невестка плюс девочка-грудничок. Сын у нас оператор сеялки, поэтому сейчас на полях.
— Здравствуйте!
— Ой, здравствуйте! Вы в гости? — улыбнулась она и традиционно поюродствовала, не забыв посторониться и гостеприимно махнув рукой. — А у нас и не убрано, и в доме шаром покати. Вы заходите, чем богаты, тем и рады! Место! — это уже дворовому цепному псу породы дворняга, встретившему нас веселым лаем.
Пёс убежал в будку — вышколенный — но гавкать на нас не прекратил.
— Тьфу, пустобрёх! — припечатала его Любовь Ивановна.
— Как вы тут? Обживаетесь? — спросил я.
До этого они жили на этой же улице, в деревянном «пятистенке». О доме заботились, в палисаднике росли цветы, но тесно было — и ведь не денешься никуда.
— Обживаемся, — поднимающаяся по деревянному крылечку из трех ступенек бабушка обернулась и улыбнулась, продемонстрировав полный рот коронок — не постеснялась стоматологией воспользоваться. — Спасибо Анатолию Павловичу, а то мыкались как не пойми кто, а тут как бояре живем.
