— У меня батя при царе на Урале работал, в шахте, — решил поделиться Елисей Семенович. — Как это в учебниках называется — «отхожий промысел». Дай боже кирками промышляли — по шестнадцать часов. Жили в бараке — шконки в три ряда, некоторые — прямо семьями. Когда меня в техникум взяли, батя плакал — и не мечтал, что сын учиться будет. Когда война началась, плакал, что на фронт не взяли — «за такую страну, сынок, и жизни не жалко» — вот что мне сказал.

— А вы?

— А я что — раз батя сказал, значит так оно и есть, — пожал плечами Елисей Семенович. — Из-за стола сразу в добровольцы, вместе с сыном — ему уже почитай два десятка было, — улыбнулся. — А ты — «мясо», «мясо»! Мясом СССР не измерить.

— Вам бы политинформацию проводить, — улыбнулся я.

— А я и провожу, — он с ухмылкой достал из кармана корочку члена КПСС.

— А меня пока не берут — мал, — позавидовал я.

— А бандитов ловить не мал? — ухмыльнулся дед.

— Сам удивляюсь что разрешили, — хохотнул я.

Живет Елисей Семенович в «хрущевке», в «трешке» на двух хозяев. Комната у него, а две соседние — семья из четверых человек. А вот подозрительная дама безраздельно владеет аж «двушечкой» — бездетная вдова «какого-то упыря из Горкома» потому что.

С ней мы встретились на лестничной площадке — одетая в импортный юбочный костюм, стоящая на каблучках чешских туфелек крашенная хной женщина лет сорока стеснительно пыталась прятать украшенные кольцами с драгоценными камнями пальцы рук, чем вызывала легкое веселье мешающих этому «дядей» из сопровождения.

— Здравствуйте, гражданка Воскресенская, — от имени нашей группы поприветствовал даму дядя Витя.

— Что происходит, товарищи? — она скользнула взглядом по группе, недоуменно покачала бровями на меня и решила не обращать внимания.

Меня кто-то не знает! Какой жуткий удар по самооценке!

— Дуру-то не включай, Клавка! — продемонстрировал накопленный за время пребывания с нами опыт Елисей Семенович. — Оно тебе надо — за этого урода сидеть?

И подмигнул дяде Вите с видом «как я её, а?».

— Какой «сидеть»? Какой «урод»?! — на ходу наращивая громкость и праведный гнев, вступила в полемику дама. — Чей-то ты на меня клевету разводишь, козел старый? Да он же алкаш, товарищи, чего вы его слушаете?! — возмущенно всплеснула руками. — Я — честная женщина. Библиотекарь! Да у меня высшее образование и почетная грамота от Парткома!

— Покажете? — попросил дядя Петя.

— И покажу! — гордо вскинула она голову. — Только пусть молодой человек ключи отдаст, — ткнула пальцем в держащего ее сумочку «дядю».

— Отдай, — велел дядя Петя.

Клавка открыла дверь квартиры и повела нас внутрь:

— Только обувь снимете — я не алкашка, у меня вообще-то чисто!

Оказавшись в оклеенной советскими желтыми обоями «в цветочек» прихожей, мы выполнили ее требование, повесили зонтики на кривовато висящую вешалку, и по аккуратно покрашенным доскам лишенного ковров пола пошли по коридору.

* * *

— Вентиляции, — скомандовал дядя Витя подручным.

Мужики шмыгнули в санузел и кухню, а хозяйка жилища расстроилась:

— Вы что себе позволяете? Какие еще «вентиляции»? У вас может и ордер есть?

— Есть, — показал ей дядя Витя требуемое.

Я выписал — имею право как ревизор!

— Тут три морозилки, — раздался сопровождаемый хлопками дверей голос со стороны кухни. — Во всех трех мясо.

— На зиму запасаешься? — подколол Клавку Елисей Семенович.

— А может и на зиму! — уперев кулаки в не потерянную с возрастом талию, ответила она. — Тебя, козла, забыла спросить!

— Тряпичный сверток из вентиляции, — вышел из туалета «дядя» с тряпичным свертком. — Бачок пуст.

— А ты поглубже в унитаз-то залезь! — посоветовала ему Клавка.

Открыли сверток — полторы тысячи рублей купюрами.

— Забирайте, раз уж у нас тут тридцать седьмой год вернулся! — с отвращением выплюнула хозяйка дома.

— Взятку предлагаете? — заинтересовался дядя Петя.

— КГБ не купишь! — злорадно заявил Елисей Семенович.

— Х*ятку! — презрительно фыркнула Клавка. — Я юридически подкованная, меня не проведешь! Ворвались, обыски какие-то проводят без понятых. Грабить пришли? Грабьте!

— Чего юродствуешь, паскуда? — прошипел Елисей Семенович.

— Никто вас не грабит, гражданка, — с профессиональным спокойствием успокоил даму дядя Витя.

— В вентиляции пусто, — раздался голос из кухни. Плиту будем двигать?

Все вместе набились в кухню — тесно — и дяди обыскали стандартный тайник, обнаружив шкатулку с драгоценностями на три тысячи рублей примерно.

— Комнаты смотреть будем или можете объяснить законное происхождение таких накоплений, гражданка библиотекарь на полставки? — задал судьбоносный вопрос дядя Петя.

— А у меня три любовника, и они все очень любят дарить мне подарки! — с вызовом ответила та.

— Имена любовников? — демонстративно достал блокнот с карандашиком дядя Витя.

— Я вам про свою личную жизнь докладывать не обязана! — последовал ожидаемый ответ. — Доволен, козел старый? — переключилась на Елисея Семеновича. — Опозорил честную женщину и лыбится!

— Это ты-то «честная»? — офигел от наглости пенсионер. — Да ты ж проститутка! Развела в подъезде бордель, еще и сумки с мясом таскает туда-сюда!

— Только сюда таскаю, и не я, а мальчики мои — заботу проявляют так, галантность. Но тебе-то, козлище, откуда о таких вещах знать? По роже видно — в поле вырос!

— Тю-у-у, нашлась тут благородная! — фыркнул Елисей Семенович. — Видела бы тебя мамка твоя — все космы бы повыдирала!

— А ты мою мать не трожь!

— Хватит! — оборвал ругань дядя Петя и скомандовал. — Комнаты.

Под продолжающие поступать бурным потоком оскорбления хозяйки жилища обнаружили еще украшений рублей на семьсот, триста рублей купюрами, полторы тысячи облигациями и четыре шубы меха ценных пород.

— Теперь без имен твоих любовничков никак, — вздохнул дядя Витя. — Тут больше десяти тысяч рублей будет, и нам очень интересно, откуда они взялись — уж не на нетрудовые ли доходы?

— Ничего я вам не скажу — я свои права знаю! — отмахнулась Клавка. — Это ж насколько у нас страна нищая, если за десять жалких тысяч заслуженного библиотекаря трясут!

— «Нищий» — это когда жрать нечего, — осадил ее Елисей Семенович. — Ишь, потаскуха — легко досталось, вот и не ценишь!

— Мне «легко досталось»?! — возмутилась она. — Да я с тяжеленными сумками каждое утро… — осеклась. — В библиотеку хожу! — ловко сориентировалась. — Книги читаю, совершенствуюсь профессионально — килограммами осваиваю!

— Ты же все равно рано или поздно все расскажешь, — вздохнул дядя Петя. — Вопрос только в том, следователю или нам. Для тебя будет лучше рассказать нам — отделаешься конфискацией и условным сроком.

— Я хочу позвонить! — заявила она.

— Кому?

— Андрюше своему — он у меня майор в вашей конторе. Я позвоню, и он пойдет в прокуратуру — у него там все схвачено — и на Колыму поеду не я, а вы, включая этого сопляка! — указала на меня. — Что он вообще здесь делает?

— Звони, — пожал плечами дядя Витя, среагировав на «Андрюшу».

Клавка гордо прошествовала мимо нас к стоящему на столике в прихожей телефону и набрала номер, и я кивнул КГБшникам «да, звонит на рабочий номер майора Капульника». Не выйдет — он уже давно с генералом Фединым общается.

— Пи*дец твоему Андрюше пришел, — спустя пяток бесплодных попыток связаться с абонентом поделился новостью дядя Петя. — Он тут, видимо, на полную развернулся — на расстрел. А ты выбирай — десятка лагерей за пособничество или условный срок с конфискацией.

— А лагеря тоже с конфискацией? — грустно спросила растерявшая весь запал дама.

— Тоже, — подтвердил дядя Петя. — Да ты не переживай — мы тебя на полный рабочий день на производство устроим, не пропадешь.

От «производства» Клавку передернуло.

— Тьфу, тунеядка! — приложил ее Елисей Семенович.

— Я все расскажу, только этого отсюда уберите! — выкатила она условие.

— Елисей Семенович, пойдемте с вами где-нибудь пообедаем? — спросил я. — Видите с какими несознательными гражданами работать приходится, — развел руками с виноватой улыбкой.

— Да чего «где-нибудь», ко мне и пошли, — взяв меня за запястье, дед повел в прихожую. — Мясца с лучком сейчас сообразим, да с картошечкой!

Дядя Петя отправился с нами — положено по инструкции за процессом приготовления следить, но он пошел дальше, взяв всю работу на себя. Получилось, впрочем, шикарно, и Елисей Семенович даже предложил по такому поводу «по маленькой». Увы, нельзя.

Дядя Витя прервал идиллию под звучащего над столом «Черного ворона» — на трезвую голову не так прикольно, но все равно приятно — и мы душевно попрощались с Елисеем Семеновичем, оставив ему премию в тысячу рублей с советом отложить и через годика два купить внуку «Одиссею 2», которая потихоньку разрабатывается в Зеленогорске — с собой всю группу и оборудование заберу, на Дальний Восток, с прицелом освоить железо и игры от Atari 2600, сразу оторвавшись от конкурентов на несколько лет. Да, быстро появятся конкуренты, но это нам даже на руку — на фоне наводнившей рынок халтуры «Одиссея 3», которая аналог NES, будет смотреться еще выгоднее.