День обещает быть жарким, поэтому надел синюю футболку, зеленые шорты и отечественные, по ощущениям — деревянные сандалии. Мама нарядилась в светлое клетчатое платье и бежевые туфельки. На голову мне положена кепка, ей — белая шляпка с искусственным цветочком.

— Такая вся летняя и воздушная! — отвесил я родительнице комплимент.

— Вот спасибо! — хихикнула она, и мы вышли в подъезд.

Его я видел, поэтому неинтересно. На двор тоже насмотрелся — из окна. Между двух домов расположена детская площадка — песочница, металлические горка, турники, брусья и опоры для натянутых веревок — в числе прочих сушатся здесь и наши вещи. Никто не ворует, нет — а кому оно надо? Редкие обладатели джинсов драгоценные штаны сушат дома. У домов и на площадке — окрашенные синей краской скамейки. Тут и там растут развесистые тополя. Неподалеку от выезда со двора припаркован одинокий «Москвич».

Помахал рукой с невыносимой скукой на лице наблюдающему за болтающимся на турнике младшим братом Артему. Тот обрадовался и начал вставать, но за мной из подъезда появилась мама, и боксеру пришлось плюхнуться обратно. Не судьба!

Покинув двор, выбрались на улицу Короленко и пошли вдоль нее. Обилие зелени оживляло пейзаж, но в целом — серенько! Нет рекламы, нет ярких витрин. Да ничего нет — даже фонари висят редко. Мрачновато здесь по ночам. Буду стараться долго не гулять — ну его на фиг, зарежут еще начинающего попаданца.

Улица просто пронзительно пуста, и, кроме редко прогуливающихся пенсионеров и играющих во дворах детей, не встретилось совсем никого — рабочий день же. Автомобильный трафик отсутствовал как таковой — тупо пустая дорога, хоть в лапту играй. С машинами вообще беда — по пути к Стромынке (такая улица) насчитал всего пяток образчиков. Эта улица была уже оживленнее — даже трамвай проехал! Помимо него, время от времени проезжали грузовики разного тоннажа и совсем редко — легковушки.

Перешли дорогу, прогулялись по дворам и вошли в обшарпанную, пахнущую хлоркой — а чем еще? — поликлинику. Уши сразу наполнились детским плачем, шумом тихих разговоров и редкими окриками. Отстояв очередь в регистратуру, отстояли очередь к травматологу, который отправил нас стоять в очереди на рентген. Некоторые вещи в родной стране совсем не изменились.

Снимок отдавать сразу никто и не подумал — придется прийти сюда завтра, уже с тетей Надей в качестве сопровождающей — отгулы у мамы не резиновые. По пути в районо, не удержавшись, угостились мороженым. Вкусно, блин! Вот и районо — старая кирпичная двухэтажка с плотно засаженной елями территорией. Кусочек был отдан под парковку — два «Москвича» и один «Запорожец». Невелики шишки, получается, раз «Волгу» не выделили. Мама быстренько меня просветила:

— Главный сейчас в отпуске, поэтому нас примет его заместитель — Степанида Ивановна.

— Запомнил! — отрапортовал я, и мы по крылечку из выщербленного мрамора вошли в очередное казенное здание.

Да что ж у вас с ремонтом-то так плохо?

— Нам к Степаниде Ивановне, — доложила мама бабушке-вахтеру.

— А, маленький писатель! — сверкнула она очками. — Проходите в 203-й.

Поблагодарили и пошли.

— Может ли человек быть великим на первом этаже? — глубокомысленно заметил я на лестнице.

— Это ты хорошо придумал, — хихикнула мама.

Постучали — можно? — и вошли в кабинет.

Вот тут обстановка уже получше — даже обитый дерматином диван есть! Еще — настоящая пальма в кадке, канцелярские шкафы, печатная машинка на столе секретаря — отдельной площади ей, видимо, не полагается — и женщина со строгим лицом в очках в почему-то показавшейся импортной оправе, в белой блузке и черной юбке. Волосы заплетены в косу, немножко омолаживая эту даму «за сорок».

Кроме этих двоих, в помещении нашлись классная руководительница и симпатичная девочка — моя ровесница, одетая в юбку, гольфики, белую рубаху с длинным рукавом и пионерский галстук. Черные волосы собраны в две косички, рядом на столе лежит красная пилотка. На левом рукаве, над пионерским значком — матерчатая полоска с тремя маленькими пластиковыми красными звездочками. Мне почему-то стало неловко — на мне-то галстука нет!

— Здравствуйте, — поздоровались все со всеми, и нам с мамой предложили присесть.

— Я — Степанида Ивановна, — представилась и. о. начальника. — С Антониной Петровной вы знакомы. Это — Алла Викторовна, мой секретарь, а здесь у нас… — Указала на мою ровесницу: — Солнцева Екатерина, член районного пионерского штаба.

Ути боже, какие мы важные!

— Наталья Николаевна, — представилась мама. — Это Сережа.

— Наш начинающий писатель, — добавила хозяйка кабинета.

— Хорошую ты сказку написал, Андропов! — с улыбкой похвалила меня пионерка.

— Спасибо! — поблагодарил я.

— Так… — Степанида Ивановна залезла в стол и достала оттуда пять тетрадок — именно столько занял первый том. — Это я возвращаю, Аля копию напечатала.

— Спасибо! — поблагодарил я обеих, пока мама убирала драгоценные рукописи в сумочку.

— С этой копией я пойду в гороно, — поделилась планом начальница. — А уже они, если им понравится — а им обязательно понравится, — добавила она с улыбкой, — отправятся дальше, до самого «Детгиза».

— Спасибо вам огромное! — снова поблагодарил я, а мама выставила на стол конфеты — «чаю попить».

Оплату приняли как должное, и в дело вступила моя ровесница:

— Через неделю у нас в ДК мероприятие, посвященное безопасности дорожного движения. Я бы хотела попросить тебя прийти и рассказать про аварию.

Бесплатная известность нам нужна!

— Саму аварию я не помню, — признался я. — Но могу рассказать, как невесело после нее выздоравливать.

— Годится! — одобрила девушка и грустно вздохнула: — Ты и вправду все забыл.

— Мы в одном классе учимся? — предположил я.

— Да! Я — твоя староста, — раскрыла она свою личность.

— Извини, — покаялся я.

— Ничего, ты же просто болеешь, — со светлой улыбкой покачала она головой.

— А расскажи, пожалуйста, Сережа, как ты такую сказку придумал? — перешла к более актуальной теме Степанида Ивановна.

В ответ я толкнул десятиминутную речугу на тему «фашизм», «геноцид», «правящие элиты», «несправедливость капиталистической системы» и так далее. К ее концу глаза у всех присутствующих были размером с пятак.

— А может, ты с первого сентября будешь политинформацию проводить? — ловко воспользовалась моментом новообретенная староста.

— Могу попробовать, — не стал отказываться я.

Мне же в партию вступать, такой пункт в резюме лишним явно не будет. Кроме того — как отказать такой милахе? Жаль, мала, но я готов подождать пару лет.

— Что ж, — кашлянув в кулачок, вынесла вердикт и. о. — Теперь у меня не осталось никаких сомнений — ты действительно способен написать такое. Извините, — покаялась перед нами с мамой.

Заверили, что ничего страшного, и пионерка вызвалась проводить меня до дома. Посмотрел на маму, получил одобрительный кивок, попрощался, и мы покинули кабинет.

— А ты правда ничего не помнишь? — спросила спутница, сложив ручки за спиной и заглядывая мне в лицо.

Какое замечательное любопытство в голубых глазках!

— «Ничего» — это слишком сильно, — уточнил я. — Я помню все, что не касается меня и окружающих меня людей. Еще разговариваю странно и почерк сильно испортился, — добавил то, что слышал от других.

— Бедняжка! — сочувственно вздохнула она. — А школьные предметы?

— Экзамен точно сдам, — уверенно кивнул я.

— Ты всегда хорошо учился, — покивала девочка и попрощалась с вахтершей: — До свидания, теть Свет!

— До свидания! — попрощался и я.

Бабушка махнула нам рукой, и мы вышли в пахнущее тополями лето. Новая жизнь мне очень нравится!

— Чего это ты такой довольный? — заподозрила неладное Катя.

— Дома месяц сидел, — улыбнулся я. — А ведь каникулы! Радуюсь, что гулять можно. — И предложил: — Может, лучше я тебя провожу?

— Мне в ДК нужно, — заметила она.

— И хорошо — как раз покажешь, где он. Город-то я тоже забыл, — развел руками.

— А ты не заблудишься? — проявила она заботу.

— Не тайга же! — самоуверенно фыркнул я и спросил: — А в этом ДК английскому учат?

— В нашем ДК, — поправила меня Катя. — Там все есть — и английский, и французский, и немецкий, и испанский, и даже японский, но на него мало кто ходит — там эти, роглифы!

— Иероглифы, — поправил я.

Девушка покраснела и фыркнула:

— Просто оговорилась!

Гордо поправив косу, она ускорила шаг. Пришлось ускориться и мне.

— А как проводят политинформацию? — спросил я.

— Ты и это забыл? — вернулась она к прежнему любопытному режиму. — Но я подумала…

— Я мылю глобально! — широко развел я руками.

— «Мыслю»! — захихикала она, прикрыв рот ладошками.

— Оговорился, — улыбнулся я. — А вот некоторые социально-общественные знания и навыки утеряны. Возьмешь надо мной шефство?

— Возьму, — с улыбкой пообещала она. — Например, можно взять газету и рассказать о том, что в ней написано.

Чисто как комментаторы новостей в ютубе.

— Это я могу! А почему никто из класса меня не навещал?

Девушка осеклась и устремила взор на асфальт: