— Пи*дец полный, — многообещающе начал Вова и вздохнул: — Зря я тогда так — ей-то хуже! Мой чего? Выпил и дрыхнет, воняет только… — Поморщился. — А у нее — буйный, чертей гоняет.
Артем покивал, подтверждая слова младшего товарища.
— Мамку ее бьет, теть-Тоню, — продолжил Вова. — А она заявление не пишет — его подержат в вытрезвителе, выпустят, он неделю на завод походит и снова в запой.
— А «темную» не пробовали? — спросил я.
— Пробовали старшие, а х*ли толку? — сплюнул Артем на парящий от стоящей жары асфальт.
В метро было прохладно и красиво. В вопросах навигации я положился на старшего товарища, и вскоре мы оказались на Старом Арбате. Миновав пивную, палатку с мороженым и кулинарию, встали на углу с самым мощным трафиком.
— Вон туда со Славиком сядь и не отсвечивай, — попросил я Артема отойти — втягиваем тут первоклашку в попрошайничество.
Он не стал спорить и увел братика на стоящую неподалеку скамейку. Поднявшись на цыпочки, я осмотрелся — никакой милиции в зоне видимости! Эх, беззаботные времена!
«Распечатал» инструмент, повесил на шею. Железной волей смирив нервную дрожь в коленях, зашел сразу с козырей:
— Я начал жизнь в трущобах городских… [https://www.youtube.com/watch?v=jwj1ki2Lrs8&ab_channel=%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9%D0%9A%D1%83%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BD]
Народ здесь тусовался разный, по случаю рабочего дня — в основном дети и пенсионеры. Вот на последних песенка сработала очень хорошо, и уже после первого куплета нас окружили сердобольные бабушки и дедушки, а в подставляемую Славиком кепку щедрой рекой посыпался «донат», прямо пропорционально своей массе увеличивая муки совести. Да к черту — последнее не отдают!
К концу песни у большей части слушателей глаза были на мокром месте. Нехорошо, не буду больше грустное играть!
— Выйду ночью в поле с конем… — продолжил окучивать пожилую аудиторию базовым попаданческим репертуаром.
Донат на время поступать перестал — уж больно внимательно слушали, — но по окончании трека хлынул с новой силой, а среди монеток начали появляться рублевые бумажки. Какой-то дедок протянул мне вынутую из авоськи под протестующий писк десятилетнего внука тетрадку и карандаш, попросил дать текст и ноты. Да на здоровье!
На третьей песенке из-за угла появилась парочка ППСников и направились к нам. Аккуратно раздвинув народ, они дождались конца песни — [https://www.youtube.com/watch?v=IE64LWK6pyE&ab_channel=LyapisTrubetskoy-Topic] и спросили, кивнув на шапку:
— Бродяжничаем? Побираемся?
Благодарная публика протестующе зароптала.
— Никак нет, дяденька милиционер! — улыбнулся я. — Музицируем, развлекаем граждан Советского Союза.
— За деньги! — заметил мент.
— Какие это деньги?! Фарцу иди тряси! — посоветовал дедок, который стребовал с меня запись «Коня».
— Милиция сама разберется! — протокольно ответил коп постарше и затребовал у меня документы.
Можно начать нагнетать и потребовать ксиву в ответ, но зачем? Достав из кармана свидетельство о рождении, предъявил сотрудникам.
— Андро… — полезли на лоб глаза старшего, он осекся, откашлялся, вернул мне документ и спросил: — Репертуар согласован?
— Не стану же я рядом с Вождем, — указал в сторону Мавзолея, — антисоветчину распевать! Я же пионер!
Народ одобрительно забурчал, и патрульные предприняли последнюю попытку:
— Ну-ка исполняй!
Исполнить я был не прочь:
— На спящий город опускается туман… [https://www.youtube.com/watch?v=7RmkEEWZq6o&ab_channel=%D0%93%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D0%B0%D0%9B%D0%AE%D0%91%D0%AD]
Записав песню на подставленном довольными милиционерами планшете, получил от них отданную честь, по пятьдесят копеек в кепку от каждого, и они отправились патрулировать дальше. Концерт продолжился и неизбежно закончился. По его окончании записал желающим и остальные песни — мне не жалко, не забыв предупредить, что «музыка народная, слова народные», и мы откланялись.
Свернув в дворик потише, «подбили бабки».
— По пятнадцать на брата, о*уеть! — возрадовался Артем.
— Батя бы не отобрал, — грустно вздохнул Вова и, видимо, ощутив во мне надежду и опору, протянул мне набитые монетами горсти: — Пусть у тебя полежат, я потом попрошу, когда надо будет!
Ссыпав все в мои руки, он выковырял пару монеток — и одну отдал боксеру:
— За метро!
— Спасибо!
Может ли пионер на пятнадцать рублей скататься в Ростов, зарезать там Чикатило и вернуться обратно?
Вернувшись домой, застал там сидящую за швейной машинкой маму. Трудится!
— В ДК ходил? — оценила она гитару за спиной.
— В ДК тоже ходил, — подтвердил я. — На английский и музыку записался.
— Катя водила? — ехидно прищурилась мама.
— Она! — подтвердил я.
— А я тут вот… — Смущенно показала джинсы: — Подшить нужно. — Поерзала и добавила: — Хочешь, тебе такие купим?
— Щас бы штаны по цене телека носить! — хохотнул я. — Не, мне в отечественных шмотках нормально.
— Точно? — не поверила мама.
— Конечно! — ответил натаскавшийся этих джинсов в прошлой жизни по самое «не хочу» я. — Я же не папуас!
— Почему папуас? — удивилась она.
— В Тихом океане острова есть — Меланезия. Туда американцы после Отечественной войны много гуманитарной помощи самолетами завозили, — рассказывая, подошел к своему столу и машинально высыпал на него из карманов мелочь и пару одиноких бумажек — мы тянули жребий, кому отойдут только купюры, и выиграл Артем. Сделав вид, что так и задумано — не прятать же теперь! — продолжил: — А аборигены, не будь дураки…
— Ну-ка подожди с аборигенами! — строго прервала мама. — Это откуда? И сколько?
— С ребятами на Арбате песни пели. С Артемом и Вовкой, — честно ответил я. — Людям понравилось, насовали вот. Не буду же я отказываться? Тридцать рублей.
— Сколько?! — схватилась за голову мама.
— Это мои и Вовины — он боится, что отец найдет и отберет. Буду ответственно хранить!
— А милиция?
— А милиции показал свидетельство о рождении, — снова не соврал я.
— Никогда так больше не делай! — строго наказала родительница.
— Хорошо, — послушно вздохнул я и спросил: — А если попросят?
— А надо чтобы не просили! — властно повысила голос мама.
— Пусть дома лежит тогда, — убрал я причину конфликта в шкаф. — Проездной, — показал маме, — на место кладу.
Родительница озадаченно кивнула, явно ожидая другой реакции.
— Покормишь меня?
И погода в доме сменилась на привычно-солнечную.
— Я понимаю, что тебе хочется, к примеру, сводить девочку в кино… — трогательно воспитывала меня мама, пока я уничтожал пельмешки. — Но ты ведь всегда можешь попросить у меня.
— Дают — надо брать, — пожал я плечами. — Но больше так делать не буду, если ты против.
— Лучше не надо, — мягко улыбнулась она.
Легендарное «Как бы чего не вышло».
— А что там с аборигенами? — вернула она разговор к нормальной теме.
— А аборигены, не будь дураки, принимали гуманитарную помощь за подарки своих предков.
— Умно! — хихикнула мама.
— И когда американцам надоело, негры начали строить из веток и чего попало макеты взлетно-посадочных полос, самолетов, вышек и так далее. А на себе рисовать летную форму, типа приманивать «божественных птиц». Называется «карго-культ» — «культ грузов». И вот эти наши джинсы — тоже карго-культ, типа модный американец!
Родительница рассмеялась, я помыл посуду, и мы вернулись в комнату.
— Ой уморил, Сережка! — вытерла она выступившую слезинку. — Завтра на работе девчонкам расскажу, обхохочутся!
Включили телевизор, я приземлился на диван, а мама вернулась к работе. По ее окончании заметил, как мама Наташа задумчиво смотрит на обрезки.
— Тебе не нужно это возвращать? — предположил я.
— Не нужно, — кивнула она.
— Предлагаю эксперимент! — возвестил я.
— В кислоте буржуйские штаны растворять? — хихикнула мама.
— Это потом, когда лет через пять книжку в свет выпустят, — пообещал я.
— Ну, пять — не пять… — поерзала мама.
— Нужно рассчитывать на самое худшее, чтобы потом радоваться приятному сюрпризу, — пояснил я.
— Вот оно что! — засмеялась она. — Ну давай свой эксперимент.
Истратив пяток листочков из альбома для рисования, некоторое количество разноцветных тканей из маминых запасов и часть джинсовых обрезков, получили целый набор нашивок — в будущем молодежь будет обзывать их «патчами». С дизайном не заморачивались — оскалившийся питбуль, крокодил, серп и молот (мама придумала), череп, голова кота — это для особо модных девушек.
— Теперь нужно как можно дороже впарить их главным карго-культистам нашей страны! — предложил я следующий шаг.
— Это фарцовщикам? — правильно поняла мама.
— Им! — кивнул я. — Давай считать. Без учета уже отработанной джинсы́ какая получилась себестоимость?
— Копеек пять? — пожала плечами мама.
— Значит, просим пятнадцать рублей, в процессе торга согласившись на десять.
— Ты что, сдурел? — обомлела родительница. — Кто такие деньги за такое отдаст?
— Ты недооцениваешь вырабатываемую собственными руками прибавочную стоимость! — покачал я на нее пальцем, подошел к шкафу, вынул оттуда увесистый «Капитал» и уронил его поверх разложенных на столе патчей: — Вот, почитай!
Мама озадаченно посмотрела на книжку и громко рассмеялась.