Глава 5
Фарцовщика на улицах Москвы искать не пришлось — одному из них мама штаны и дорабатывала, и он скоро придет забрать заказ.
— Филькой зовут! Фил! — ехидно фыркнула родительница.
— Меньшего я и не ожидал! — хмыкнул я.
Ожил дверной звонок, и мама пошла открывать, через несколько секунд вернувшись с одетым в джинсы, джинсовку и футболку «Битлз» молодым человеком лет двадцати. Неплохо упакованный! На голове — лихой начес, во рту — жвачка.
— Здорова! — вопреки ожиданиям, поприветствовал он меня на родном языке и спросил: — Как дела?
— По кайфу! — честно ответил я.
— Как-как? — заинтересовался Фил. — «По кайфу»? Прикольно, я запомню! Держи!
И выдал мне одинокую пластинку жвачки.
Ну и жмот!
— Спасибо, — не стал я отказываться и убрал подарок в стол.
— Я померию, теть Наташ? — безграмотно спросил Фил, кивнув на лежащие на диване джинсы.
— Конечно, — разрешила она.
Проигнорировав ширму, фарца принялся примерять штаны прямо у нас на глазах. Подвигав бровями на трусы расцветки американского флага, мама решила:
— Пойду чайник поставлю.
— Козырно! — одобрил мамину работу Фил, похлопал ладошками по бедрам и приземлился на диван. — В них и пойду!
— Грац с обновкой! — поздравил его я.
— Как-как? — Понравилось ему и это. — «Грац»?
— Поздравляю, — расшифровал я. — От английского…
— Понял, не тупой! — самонадеянно заявил он и выдал мне еще пластинку жвачки.
— Спасибо! — убрал в загашник и этот подарок и достал взамен патч с питбулем, положил фарцовщику на ногу: — Смотри, какая штука есть.
— Козырно! — оценил он. — Подарок?
— Было бы мое — подарил бы, — скорбно вздохнул я. — Но это же мама вышивала, трудилась, глаза портила… — развел руками.
— Сколько? Он один у вас? — спросил Фил, рассматривая патч на вытянутых руках.
— Пятнадцать рублей штука, еще вот такие есть… — выложил ему на ноги остальное.
— Теть Наташ! — обратился фарцовщик к вернувшейся в комнату маме. — А может, Сережку к нам пристроить? Нам башковитые нужны.
— Ну уж нет! — не позволила она.
Пожав плечами с видом «не больно-то и хотелось», Фил начал торг:
— Пятнадцать — это несерьезно! Это же просто заплатка!
— Заплатка — это дыру в совковых шмотках затыкать! — поправил я его. — А это — атрибут стиля! Называется «патч».
— Патч? — задумчиво почесал фарца подбородок. — По пять!
— Прикинь, такого ни у кого нету! — добавил я аргумент. — А у тебя будет! Тупо самый модный чувак на районе! По четырнадцать!
— Я и так! — самодовольно фыркнул Фил и повысил ставки: — По семь!
— Работа мелкая, кропотливая! — показал на аккуратно вышитые клыки пса. — Ручная! Меньше тринадцати рублей не стоит!
— Да я теперь хоть сам таких наделать могу! — выкатил фарца последний аргумент и виновато посмотрел на маму, продемонстрировав остаточное воспитание: — Извините, теть Наташ, у вас очень здорово получилось!
— Давай тогда по десять, — предложила мама.
— Ай, идет! — махнул рукой Фил и рассчитался с мамой за джинсы и «заплатки». Еще за рубль она пришила ему на левую ногу череп, на правую — питбуля. Обувая кроссовки марки «Адидас», Фил спросил: — А если я вам неликвидных джинсов принесу — вы еще сделаете, теть Наташ? Только уже по девять.
— Неси, — кивнула довольная мама.
Когда дверь за гостем захлопнулась, мы дали друг другу пять.
— Надо гитару тебе новую купить, — решила мама. — А эту вернем деду Леше.
— Это будет правильно, — кивнул я.
— Сам сходишь, — решила мама и выдала мне аж пятидесятирублевую бумажку: — Вот, только хорошую бери! А на сдачу Катю в кино сводишь, — подмигнула. — А те не трать, копи на что-нибудь. Проигрыватель, например! — подсказала благородную цель и спросила: — Еще эксперименты будут?
— А у тебя есть каталоги с одеждой? — спросил я.
— Полно! — фыркнула она. — А ты что, забы… — Осеклась.
— Старого нет — будет новое, — успокоил я ее.
Каталоги оказались, конечно же, советскими. Нашел модель в белых брюках и красной клетчатой блузке.
— Штаны вот так… Блузка вот так… Здесь — клевый белый ремень.
— Я себе такое сошью, — моментально оценила мама моду грядущих семидесятых годов. — А еще что?
«Еще чего» было много, и по итогу мама решила завтра обойти всю фабрику — посоветоваться.
— Дешевле двухсот платье не отдам, — решительно кивнула она особо удачному эскизу и тут же принялась что-то кроить.
Я же сходил помылся в душе при помощи хозяйственного мыла (что поделать), почистил зубы зубным порошком и лег спать — уже десять вечера, солнце село!
С утра мы с тетей Надей сходили в поликлинику — здоров! — и она помогла мне отыскать универмаг, где за сорок рублей (мама же сказала брать хорошую) купил себе акустическую гитару производства фабрики музыкальных инструментов имени А. В. Луначарского и отказался от покупки футляра — это ж не чехол, а натурально деревянный сундук. Зато купил запасные струны — тоже дорого, блин. Может, подумать о кладах еще разок?
— Доволен? — спросила мамина подруга и зарядила в автомат с газировкой монетку. — Тебе с сиропом?
— Без него, — вспомнив о пломбах, попросил я и ответил: — Доволен! Свое всегда лучше чужого.
Вернувшись домой, пообедали нашими пельменями, и она пошла забирать дочь от бабушки, а я, глянув в окно, закинул в карман мелочи, пластинку жвачки и вышел во двор.
— Привет! — поздоровался с одетой в черную юбку чуть ниже колена и серую блузку мрачной Таней.
Она, конечно, мрачная, но мордашка очень симпатичная, а фигурка имеет хороший потенциал. Но это я без задней мысли — мне даже не особо-то и хочется, если честно, в силу возраста. Вот через годик-другой на стены буду лезть, но пока можно просто и беззаботно дружить со всеми милахами подряд.
— Привет! — Безнадегу на ее лице на краткий миг осветила улыбка.
Увы, исчезнув без следа.
— Почему ко мне не прилетает сова? — спросила она.
Сов я оставил — для советского менталитета вполне канают.
— Колдовать не умеешь, — честно ответил я.
— А ты? — спросила она.
— Алхимией немножко занимаюсь, — доверительно прошептал я.
— А какие зелья варить умеешь? — прошептала и она, наклонившись поближе и затрепетав ресничками.
— Не знаю, как оно называется, но, если покрошить котлету и перемешать с макаронами, получится вкуснее.
— Дурак! — захихикала девушка.
Вот так уже лучше!
— Ты не занята? Пошли в кино?
— У меня денег нет, — расстроенно ответила она.
— У меня есть, — не отстал я.
— Я тебе потом отдам, — пообещала девушка.
— Когда разбогатеешь, — выставил я рамки.
— А что там сегодня дают?
— Дают там фильм про Чапаева, — загнул палец.
Таня поморщилась.
— Фильм про Фрунзе, — загнул следующий.
Таня сморщилась еще сильнее.
— И фильм про любовь! — добавил я.
— Пойдем на него, — предложила она.
— До него еще полтора часа, — заявил хитрый я. — Придется идти в кафе-мороженое.
В кафе-мороженое Тане явно очень хотелось, но:
— У меня денег нет.
— У меня все еще есть, а ты все еще отдашь, когда разбогатеешь, — терпеливо объяснил я и поднялся со скамейки, пресекая дальнейшие диспуты: — Пошли?
— Пошли! — поднялась и она.
Вышли со двора, и я закрепил успех парочкой анекдотов. Вот такое настроение нам подходит! Теперь можно начинать расспрашивать обо всем, кроме положения дел в семье.
— А у тебя какой цвет любимый? — спросил я.
— Ты же, когда анкету мне заполнял, читал, — надулась она.
— Так я же ничего не помню, — развел я руками. — Прости, но в моих глазах мы разговариваем впервые в жизни.
— Точно! — хлопнула она ребром кулака по ладошке и смущенно засмеялась: — А я и забыла! — Успокоившись, ответила на вопрос: — Красный.
— Как кумач? — спросил я.
— Да, — не стала она играть в нонконформизм и спросила: — А у тебя?
— Зеленый, наверное? — пожал я плечами. — На зеленое приятно смотреть, успокаивает.
— Папашина рожа с перепоя совсем не успокаивает, — помрачнела она.
Зеленеет батя, похоже.
— А музыку какую любишь? — переключил я ее на конструктив.
— Мне Пьеха нравится, — удивила она. — И Зыкина, но это только потому, что маме она нравится, — с детской непосредственностью призналась она.
Потешно — на шестьдесят лет назад перелетел, а имена все те же!
— Муслим Магомаев еще, — добавила Таня.
Этого тоже помнят.
— И «Битлы», — этот пункт вышел каким-то неуверенным.
— Мне тоже они не нравятся! — прошептал я ей на ухо.
Ухо немного покраснело, а девушка обрадовалась:
— Ну слава богу!
И где теперь ваш научный атеизм?
— Я уж думала, я одна такая, бракованная! — светлела она прямо на глазах.
Нечаянно подлечил подростку комплексы!
— Слушай, может, не пойдем в кафе, а вон у тетеньки мороженого купим? — указала она на палатку на нашем пути.
Это потому, что в кафе дороже? Я у мамы спрашивал — вдвоем с Таней мы бы «прогуляли» что-то типа трояка, потому что стесняться я бы не стал и ей не позволил.
— Можно и так, — пожал я плечами.
Скромная девочка просветлела еще сильнее, и я купил пару «эскимо». Нашли скамейку в тени тополя, уселись.