— Перестань пая́сничать! [Паясничать — кривляться, ломаться, вести себя как шут.] — громыхнуло сверху. — Для тебя есть задание!

— В самом деле? — Молодой человек наигранно удивился. — Прислал бы кого-нибудь из своих посыльных, как ты всегда и поступал.

— Дело слишком деликатное и не для чужих ушей!

— О!

Юноша отвел руку с чашей в сторону. Тут же из ближайшей садовой клумбы выпорхнула прелестная нимфа с кувшином вина и наполнила ее.

— Таким образом, — продолжил он, когда девушка вновь исчезла в цветах, — учитывая все обстоятельства и деликатность момента, «задание» автоматически превращается в «просьбу»!

Еще один раскат грома, на этот раз намного громче, разнесся по округе.

— Хватит упражняться со мной в красноречии! Не зли меня!

Юноша покорно опустил голову:

— Прости, отец. Долгое отсутствие образованных собеседников накладывает свой отпечаток. Так в чем заключается дело?

— Нужно найти одну семью! Сделать это аккуратно и быстро, раньше, чем остальные!

— Остальные?

Молодой человек недобро ухмыльнулся и направил свой взор в облака.

— Меня еще никому не удавалось обставить! Ты что, сомневаешься во мне, отец?! Или таков твой способ задеть мое самолюбие?!

— Ни в коем случае! В твоих талантах я уверен, ты ведь мой сын! Просто на этот раз у тебя очень сильные соперники!

Юноша удивленно поднял брови. Затем подошел к ближайшей оливе, поудобнее расположился в ее тени, поставил чашу с вином на землю, положил золотой жезл себе на колени и, скрестив руки на груди, громко заявил:

— А ты умеешь заинтриговать, отец! Я жажду подробностей!

Часть II

Российская империя

Глава 9

Санкт-Петербург

Холодный северный ветер нещадно трепал волосы Майкла, стоящего на палубе корабля. Поднятый воротник легкого пальто спасал лишь отчасти, промозглая стужа так и норовила залезть за пазуху, чтобы пробрать до костей. Да, Балтика так же отличается от южных морей, в которых доводилось плавать юному Петтерсу, как суждения католического пáстора от суждений раввина [Пастор — так неофициально называют всех священников в католицизме, а термин раввин обозначает ученое звание в иудаизме. Данное сравнение построено на непримиримости позиций католичества и иудаизма по основным аспектам Священного Писания.], но парня, казалось, это совсем не волновало. Он молча смотрел вдаль, стараясь разглядеть сквозь непроглядный утренний туман очертания берегов. Вот-вот на горизонте должен был появиться порт Петербурга, если верить рассказам, одного из красивейших городов мира. Корабль спал. Лишь иногда тишину прорезала небрежная перекличка вахтенных.

Еще в Англии они с отцом, опираясь на пояснительную записку Самарина, тщательно проработали маршрут путешествия, разбив его на отрезки и рассчитав время прохождения каждого в зависимости от вида транспорта, которым придется воспользоваться.

Путь от Пензанса до Санкт-Петербурга по морю занимал, по их расчетам, от четырех до десяти дней, в зависимости от погодных условий и модификации судна. И с тем и с другим Петтерсам повезло, поэтому прибыть в пункт назначения они должны были в кратчайшее время.

Четыре дня на корабле, конечно, не сравнятся с полугодичным плаванием к берегам Австралии, но и их нужно чем-то занять. В этом вопросе каждый член семьи был свободен в выборе.

Джордж уселся за изучение карт Российской империи, начиная от Петербурга, далее по предполагаемому пути следования, заканчивая Пензенской губернией и ее окрестностями. Причем делал он это с такой дотошностью, что складывалось впечатление, будто он собирается пойти на Россию войной, а не едет на свадьбу к дочери друга.

Марта с головой ушла в изучение русского языка. Раздобыв где-то англо-русский разговорник и путеводитель по России, она денно и нощно штудировала слова и фразеологизмы неизвестной доселе ей речи. Так за время плавания Петтерсы узнали от нее о том, что в России можно «остаться с носом», «валять дурака», «бить баклуши» и жить «душа в душу». Нюанс заключался в том, что Марта пока до конца не понимала, при каких обстоятельствах применять эти выражения, но очень старалась.

Эйша, которой, по понятным причинам, не разрешили взять с собой ее насекомых-питомцев, осталась без научно-исследовательской работы, поэтому засела за рукоделие.

Майкл же, по своему обыкновению, основную массу свободного времени проводил либо в машинном отделении, изучая работу механизмов, либо, как и в это утро, на палубе корабля.

Паренек был счастлив. Несмотря на ранний час, качку, от которой уже успел отвыкнуть, и несносную погоду, он ощущал неимоверный прилив сил. Впереди его ждала новая, неизведанная страна, а вместе с ней и новые приключения, только теперь все Петтерсы были вместе.

Если бы Майкл тогда, стоя на корабле, знал, чем обернется эта поездка, возможно, самолично бы бросился к штурвалу, чтобы развернуть корабль, но предвидеть будущее ему было не дано.

Наконец капитан отдал приказ машинному отделению сбавить ход. На палубе началась суета, и судно оживилось, словно потревоженный пчелиный улей. Тут и там сновали матросы, выполняя приказы старших по званию, а полусонные пассажиры тащили из кают тюки с поклажей, готовясь к сходу на берег.

Рано утром 4 апреля парусно-винтовой фрегат «Виктория», пройдя Финским заливом и обогнув по правому борту остров Котлин, вышел к устью реки Невы.

Глядя на работу команды, Майкл вновь предался радужным воспоминаниям, из которых его выдернула мама:

— Вот ты где? А мы с отцом тебя обыскались.

Марта слегка взбила рукой и без того взъерошенные ветром волосы сына.

— Пойдем в каюту. Надо помочь собрать вещи.

Спустя четверть часа Петтерсы уже стояли с поклажей на пирсе. Первое, что поразило путешественников, это погода. Несмотря на то что календарь показывал начало апреля, зима даже не планировала уступать место весне. Снег только начинал таять, а укрытое густыми облаками солнце и порывы холодного ветра заставляли кутаться сильнее.

Пока родители осваивались в местном колорите и пытались найти транспорт для доставки их в гостиницу, дети с любопытством осматривали все вокруг.

Они сошли с трапа на берег ровно в 6:00 по местному времени, но, несмотря на столь ранний час, порт был достаточно оживлен.

Майкл был ошарашен разнообразием всякого рода повозок и экипажей, подъезжающих и тут же удаляющихся прочь. Местные мальчишки, такого же возраста, как и он сам, а некоторые, пожалуй, и сестре его в ровесники годились, шныряли меж приезжих, предлагая им различного рода услуги. Один из таких ухарей подбежал к юному Петтерсу:

— Доброго утра, молодой барин! Не желаете ли бри́чку [Бричка — легкая двух- или четырехколесная повозка для перевозки пассажиров, с открытым или закрытым кузовом. «Бричку заложить» означало нанять извозчика, который отвезет вас до места.] заложить?!

Услышав непонятную речь, Майкл растерялся, да и напору незваного собеседника можно было позавидовать. Он сделал шаг назад и отрицательно мотнул головой. Паренек тут же скрылся из вида, чтобы найти другого клиента и не остаться без обеда.

Тем временем Марта и Джордж направились к крупному мужчине с пышными усами в длиннополом дубленом тулупе, который, громко, басисто ругаясь и широко размахивая руками, раздавал указания местным грузчикам.

Слегка отстранив Джорджа, подглядывая в разговорник и сильно коверкая русскую речь, женщина обратилась первой:

— Ми просить прошенья. Сударь, не подскажите, где наньять экипаж до гостыницы для нашей семи?

Мужчина сверху вниз посмотрел на Марту. Судя по глазам, в которых горела неутомимая энергия, и малому количеству морщин на лице, ему не было и тридцати, однако усы делали его намного старше.

— Англикáне?! [Англиканство — одно из направлений протестантизма, появившееся в Англии в ходе очередного раскола Христианской церкви, но оно не имеет никакого отношения к вероисповеданию Петтерсов и лишь говорит о том, что русский купец не знал, как правильно обратиться к англичанину.] — гулко произнес он.

— Ес, то есть да. Ми из Англии.

— Можете говорить свободно, я знаю ваш язык. Выучил, пока осваивал тонкости производства в Британии.

Марта обезоруживающе улыбнулась.

— Нам нужна гостиница.

Незнакомец вновь, на этот раз оценивающе, посмотрел на женщину и ее спутника, потом кивнул, вставил большой и средний палец правой руки в рот и свистнул так, что Марта зажмурилась от неприятного звука.

— Эй! Лихачá [Лихач — извозчик, управлявший шикарным, дорогостоящим экипажем. Традиционно извозчики России того времени делились на «ванек», управлявших одноконными недорогими экипажами, «голубчиков», имевших пару лошадей и более или менее приличный транспорт, и «лихачей». // После этой встречи Берген направил в Берлин просьбу срочно прекратить нападки немецкой прессы на «покойного папу и на других представителей Курии». Он добавлял: «Следует избегать навешивания на Пия XI ярлыков вроде "политического авантюриста", как это сделала Angriff [одна из нацистских газет] 10-го числа текущего месяца» (Bergen to Weizsäcker, February 18, 1039, tel. 19, PAAA, GRk, R29814, 90). // Между тем Пиньятти обратился за помощью к влиятельному церковному деятелю — Влодзимежу Ледуховскому, главе ордена иезуитов. В прошлом они нередко делились друг с другом горестями и печалями, в частности тревогой о том, что Пий XI все более враждебно относится к итальянскому фашистскому режиму. Цель Пиньятти состояла в том, чтобы побудить главу ордена замолвить слово перед немецкими кардиналами. Позже Пиньятти признавался Чиано, что был уверен в исполнении его просьбы Ледуховским (Pignatti to Ciano, February 21, 1939, nn. 21, 22, ASDMAE, AISS, b. 95).] сюда! Живо! Аностранцы ждуть!

Не прошло и десяти секунд, как перед Петтерсами, загребая колесами комки талого снега, вырос дородный детина на ландó [Ландо — легкая четырехместная повозка со складывающейся вперед и назад крышей. Название образовалось от названия города Ландау в Германии, где повозки этого типа были изобретены еще в XVIII веке.], запряженном парой гнеды́х [Гнедая — масть лошади, корпус которой коричневого окраса различных оттенков, от огненно-рыжего до почти черного, а грива, хвост и нижние части ног — черные.] лошадей.

— Куды пожелаете, Федр Иваныч?!

Мужчина показал на Марту и Джорджа:

— Свезешь их в номера. С них денех не брать. Рупь от меня, чтобы довез целыми и невредимыми [Рубль за такую поездку — это очень щедрая награда. В те времена услуги извозчика стоили от десяти до тридцати копеек.], — при этих словах мужчина немного свернул голову вбок, — как знать, может, я в будущем торговать с их страной буду, если, конечно, до первой гильдии [Купцы в России разделялись по гильдиям в зависимости от объявляемого капитала, с которого платили 1 % в казну. Сумма капитала для 1-й гильдии не должна быть менее 50 000 рублей; 2-й — 20 000 рублей; 3-й — 8000 рублей, что по тем деньгам составляло немалую сумму. В зависимости от гильдии купцы обладали разными правами и привилегиями. Так, например, внешней торговлей могли заниматься лишь купцы 1-й гильдии, а представители 3-й не могли иметь фабрик, заводов и речного транспорта.] дорасту. А пока вишь, — он показал рукой на выгружаемые с корабля ящики, — станки закупаем, наши-то не могуть ничего разумного придумать!

Извозчик со знанием дела покивал, как будто и впрямь чего-то понимал.

Усмирив порыв души, купец взял лихача за грудки, пристально посмотрел ему в глаза и с улыбкой тихо проговорил.

— Возьмешь с аностранцев хоть полýшку [Полушка — мелкая русская монета, на тот момент равная одной четвертой стоимости медной копейки.], карачýн [Карачун, или корочун, — в славянской мифологии — злой дух, сокращающий жизнь.] тебе, братец.

Возничий яростно замахал руками:

— Чур меня, Федр Иваныч! Кады ж я чужого брал?! В лучшем виде доставим, не сумлевайтесь! — Извозчик слегка замялся, видимо от неловкости ситуации. — Только куды свезти — непонятно. Может, на Сергиевскую?

— Я тебе дам на Сергиевскую! Ко мне вези, в «Москву»!

Марта и Джордж переглянулись. Неужели он решил их отправить на этой повозке в Москву? Сомнения Петтерсов развеял сам купец: