Удовлетворенный этим предположением, Илиос вышел из машины и открыл для Лиззи пассажирскую дверцу.

Пока она отряхивала свои джинсы и пыталась пригладить волосы, Илиос достал из багажника ее сумку. Лиззи поспешно бросилась к нему, пытаясь ее отобрать, но он, отрицательно качнув головой, пошел вперед. Сумку он нес легко, будто стопку бумаги. Теперь ей не надо было гадать, где он накачал свои мускулы. На стройках, без сомнения.

— Там лифт. — Он указал ей на холл из мрамора и стекла.

Подойдя к дверям лифта, Илиос набрал код, а затем отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Если бы он сам не рассказал ей о своем детстве, она никогда не догадалась бы о том, что оно было таким тяжелым. Такая уверенность в себе, такие безупречные манеры могли быть лишь у того, кто вырос в благополучной семье, а не вел тяжелую борьбу за существование. Но предки его все же когда-то были богатыми. Может, ему от этого еще тяжелее? Может, это и отделяло его от тех, с кем приходилось работать? Может, он чувствовал себя среди них чужим и одиноким?

Лиззи попыталась представить себе, как бы ей жилось, если бы у нее не было сестер, но потом напомнила себе, что Манос нисколько не нуждался в сочувствии. Он был одиноким человеком, потому что хотел им быть. И ему нравилась такая жизнь, он сам сказал ей об этом.

Лифт поднимался с такой скоростью, что у Лиззи захватило дух. Она никогда не любила лифты, а этот был сделан лишь из стекла и находился в самом центре огромного здания, Кабина остановилась бесшумно и внезапно, открылись двери, и Лиззи увидела просторный холл. Стены и полы были отделаны камнем, свет лился неизвестно откуда, высвечивая пару столиков, стоявших по обе стороны двустворчатых дверей. Казалось, эти столики были высечены из стены. Два мраморных бюста на них тоже освещались невидимыми светильниками.

Заметив, что Лиззи разглядывает скульптуры, Илиос объяснил:

— Они были, привезены из Италии Александросом Маносом вместе с чертежами виллы Палладио. Если ты ксгда-нибудь, интересовалась историей виллы Эмо, то тебе, наверное, известно, что семья Эмо ведет свое происхождение из Греции, поэтому и вилла построена по канонам греческого классицизма.

— Венеция, как оживленный торговый порт, была своеобразным плавильным котлом для разных культур, — согласилась Лаззи.

Илиос кивнул, затем, открыв дверь, кивком пригласил ее следовать за ним.

Стены коридора с одной стороны были отделаны мрамором, с другой — зеркалами. Пройдя по коридору, они вышли в большую гостиную со стеклянными стенами от пола до потолка. Сквозь них Лиззи увидела черное ночное небо, усыпанное звездами.

Пол в гостиной был покрыт черной плиткой, в центре стоял современный камин, а вокруг него — белые диваны. Взяв пульт управления, Илиос нажал кнопку, и черная стеклянная перегородка плавно раздвинулась, открыв большой телевизионный экран.

Гостиная была произведением искусства, о котором мог мечтать любой коллекционер. Лиззи мгновенно догадалась, какая фирма занималась интерьером этой гостиной, и даже угадала имя дизайнера, который возглавлял команду мастеров.

— Уолт Эйкховен, — не задумываясь, сказала она.

Илиос резко повернулся:

— Ты знаешь его?

— Нет, знаю лишь его стиль, — ответила Лиззи. — Эти диваны и этот камин — его работа. Я слышала, что клиенты записываются к нему в очередь и надо ждать месяцы, а то и годы.

Илиос пожал плечами:

— Можно и без очереди. Я покажу тебе гостевые комнаты, а потом тебе надо поесть. Я закажу что-нибудь из ресторана — ты любишь муссаку? Если любишь, то мы сможем поесть уже через полчаса.

Лиззи кивнула. Она была голодна, к тому же ощущала большую усталость.

— Пойдем! — велел Илиос.

И она снова пошла за ним по коридору из мрамора и стекла, без всяких окон, зато с нишами, в каждой из которых красовалась статуя, искусно подсвеченная.

Гостевые комнаты тоже были произведением искусства. И Лиззи тут же задала себе вопрос: «Как же будут здесь чувствовать себя мальчики, которых собирался «родить» Илиос? Те мальчики, которые будут лишены матери?»

Она сама не хотела бы жить в такой шикарной и стерильной обстановке, хотя, как дизайнер, восхищалась этой отделкой.

Наконец Илиос остановился и указал ей на дверь:

— Полагаю, ты найдешь здесь все, что нужно.

Снова кивнув, Лиззи открыла дверь. Закрыв ее за собой, она уже знала, что Илиос ушел — не потому, что видела, как он уходил, но потому, что почувствовала это. Ее собственное тело подсказало ей, что его здесь больше нет.

Лиззи нахмурилась. То, что Манос был для нее сексуально привлекательным, еще можно было понять, но теперь ей надо было подавить в себе панику, возникавшую при одной лишь мысли о том, что ей придется жить с ним рядом. Очевидно, такой брутальный мужчина действовал подобным образом на всех женщин. Но она была не такая, как все, — она отчаянно боялась своей уязвимости. Илиос оказывал на нее настолько сильное воздействие, что она ощущала его присутствие буквально кожей. И это пугало Лиззи.

Она огляделась. Роскошное, в гостиничном стиле, открытое пространство, со спальной зоной в одном конце, где стояла кровать, и жилой зоной в другом конце, с диванами, столиками и письменным столом.

Здесь тоже была стеклянная стена, от пола до потолка, но она выходила в так называемый внутренний двор — сад, находившийся на крыше здания. Искусно установленные невидимые светильники бросали мягкий свет на развалины небольшого греческого храма в саду, а от него вели ступеньки в плавательный бассейн. На дальнем конце бассейна возвышалась колоннада, увитая виноградом, и в конце ее был расположен грот, построенный в стиле итальянского Ренессанса. Цветники амфитеатром разделяли зону бассейна от пространства, прилегавшего к стеклянной стене, образуя еще одну гостиную зону, очень уютную и уединенную. В нее, судя по всему — из главной гостиной, открывались большие двойные двери.

Лиззи не могла представить себе, сколько миллионов могло быть потрачено на эти апартаменты с садом. Как профессионал она была потрясена. Ей никогда не заказывали такой дизайн, она видела нечто подобное лишь на страницах журналов. Но как женщине ей была неприятна эта холодная обстановка. Лиззи даже показалось, что ее присутствие лишь портит эту совершенную, идеальную красоту.

Илиос сказал, что ждет ее через полчаса. А это означало, что времени у нее почти не было. Лиззи направилась к двойным дверям, мимо огромной низкой кровати с безукоризненно чистым серо-белым покрывалом — в тон серой плитке, покрывавшей пол.

За двойными дверями находилась гардеробная комната — такая просторная, что могла вместить гардероб всей ее семьи, — а за нею находилась ванная комната, с душем и ванной, и отдельный туалет. Одна стена в ванной комнате была сделана из стекла, и сквозь нее — стоя в душе или лежа в огромной ванне — можно было любоваться садом.

С сожалением взглянув на душ, принять который уже не было времени, Лизи умылась, а затем вернулась в спальню. Опустившись на белый диван, она быстро написала письмо своим сестрам, сообщив им хорошую новость о том, что получила новый заказ от владельца «Манос констракшн».

Когда она вернулась в гостиную, Илиос бросил на нее короткий хмурый взгляд. Наверное, он думал, что она переоденется. Несомненно, он привык к тому, что женщины всегда старались поразить его своими нарядами, но даже если бы у нее осталось время на переодевание, ей все равно не во что было переодеться. Разве что в другую блузку, которая вряд ли поразила бы его воображение.

Им привезли ужин — греческую мусаку. Усевшись друг напротив друга за черный полированный стеклянный столик, они принялись за еду, и Лизи обнаружила, что мусака была потрясающе вкусной. Превосходным было и вино, которое налил ей Илиос.

«Лишь крайняя необходимость заставила меня принять решение жениться на ней. Она совсем не в моем вкусе», — напомнил себе Илиос, наблюдая за тем, с каким удовольствием ест Лизи. Она словно и не волнуется по поводу того, что бесформенная одежда скрывает ее фигуру и явно не пробуждает никакого сексуального желания в мужчинах.

Так почему же его задело то, что англичанка нисколько не старается понравиться ему? И при том, что она совершенно не старается его привлечь, почему он слишком остро ощущает ее? Это происходит потому, что у него давно не было женщины. Около года назад Илиосу пришлось расстаться со своей любовницей, которая стала требовать, чтобы он женился на ней.

Взглянув на Лиззи, он нахмурился:

— Тебе надо обновить свой гардероб, прежде чем ты появишься в обществе в качестве моей невесты, а потом — жены.

— У меня много одежды дома. Я могу попросить сестер переслать мне ее.

— Нет,

— Почему?

— Ты выглядишь как домохозяйка из предместья, погрязшая в заботах о своей семье. Джинсы и рубашка, мокасины… Ты похожа на женщину, которая совершенно не хочет привлечь внимание мужчин и, более того, желает оттолкнуть их от себя.

— Не все женщины настолько уверены в себе, что стараются продемонстрировать свою чувственность всему миру. Некоторые из нас предпочитают скрывать свой настрой! — ответила она.

— Поясни, что ты хочешь этим сказать? Что ты носишь простую одежду, а под ней — изысканное белье?

Лиззи почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и она склонила голову над бокалом, надеясь, что упавшие волосы скроют ее румянец. Сестры часто дразнили ее за то, что она очень любит тонкое нижнее белье — шелковое, атласное, кружевное. Она была просто фанатом такого белья.

Илиос, заметив покрасневшие щеки, потупленные глаза, сразу обо всем догадался. Но больше всего его изумило то, как отреагировало на это его тело. Когда он понял, что Лиззи Верхэм, эта английская чопорная недорога, носит сексуальное нижнее белье, он почувствовал эрекцию. Конечно, он почти год не спал с женщиной, но неужели только поэтому его воображение наполнили эротические образы?

Илиос не мог вспомнить, когда в последний раз сидел вот так за столом, напротив женщины, и пытался скрыть от ее взгляда свою вспыхнувшую страсть. Такое могло произойти с юнцом, а не с опытный мужчиной за тридцать, и уж тем более не с ним. «Но воображение — странное явление, оно может взыграть в любую минуту, — напомнил он себе, — и подобная реакция возникла, возможно, не на саму Лизи, а на тот образ, который я сам создал».

Он совершенно не хотел ее. Он просто возбудился, вот и все. Он мог вообразить себе любую привлекательную девушку, и был бы тот же эффект. Хотеть Лизи Верхэм не входило в планы Илиоса, и поэтому он не мог этого допустить.

— У меня есть еще неоконченные дела, поэтому, полагаю, ты сегодня пораньше ляжешь в постель, — сообщил он Лизи.

Лизи подняла голову, покраснев еще сильнее, а тело ее немедленно откликнулось на слово «постель», но ко сну это не имело никакого отношения…

Глава 6

Допив кофе, Илиос взглянул на часы и встал. Лизи осталась сидеть за столом.

— У меня встреча через полчаса. Я заказал тебе одежду через Интернет, ее привезут через час. Посмотри. Если тебе что-то не подойдет, сообщи мне. Не надо меня благодарить.

— А я не собираюсь, — мрачно заверила его Лиззи.

Проигнорировав ее слова, Илиос продолжал:

— Сегодня вечером нам надо присутствовать на открытии картинной галереи, и у тебя должно быть обручальное кольцо. В мой офис уже доставлен набор обручальных колец. Потом приедет Мария, чтобы убраться. — Из внутреннего кармана пиджака он достал кошелек и вынул из него пачку купюр. — Тебе они понадобятся. Я записал свой мобильный номер в твой телефон. Я думал, что ты, как дизайнер интерьеров, обладаешь более утонченным вкусом. Я имею в виду внешний вид твоего телефона.

— Согласна, но за роскошный дизайн надо платить, — защищаясь, возразила Лиззи. Ее старый мобильник, однако, прекрасно работал.

Через пять минут, оставшись одна в комнате, где витал запах дорогого кофе — а также запах мужчины, грозившего растерзать ее чувства, — Лиззи решила осмотреть свое новое жилье, начиная с сада.

Теперь, при свете дня, она увидела, что из окон гостиной открывался вид на горы, а не панорама города, как она предполагала.

Зазвонил домофон, и Лиззи направилась к двери. Открыв дверь, ока никого не увидела, но возле двери стояло несколько больших коробок.

Часа через два, стоя в своей спальне, Лиззи больше всего на свете хотела, чтобы сестры сейчас были с ней. Она с восторгом смотрела на прекрасные вещи, разложенные на кровати, которые она только что достала из коробок и пакетов. Одежда действительно была красивой и стильной — такой, о которой она втайне мечтала.

Уголком глаза Лиззи заметила изысканное тонкое белье, и лицо ее вспыхнуло. Он явно заметил ее реакцию вчера вечером — в ответ на его замечание. Потрясающе чувственное нижнее белье, из нежного кремового шелка и атласа, отделанное кружевом. «А одна вещь — из одного кружева, — с сожалением подумала Лиззи о жестком корсете со шнуровкой щ спине, обнаруженном ею в одной из коробок. — Его уж точно надо вернуть назад! Кроме того, его некому на мне зашнуровывать…» То же самое она решила сделать с французскими трусиками, которые были не намного больше, чем крошечные стринги, состоявшие из кружевного треугольника и тонких тесемок. С другой стороны, спущенные на талии шортики, из чистого шелка, в ансамбле с таким же бюстгальтером, были так восхитительны, что у нее пересохло во рту.

И как она могла отказаться от потрясающих шерстяных юбок и брюк — каких она в жизни никогда не видела, — ее любимого бежевого цвета? Пальто- шинель, не совсем белое — но и не серое, и не бежевое, — с логотипом очень известного производителя. О таком пальто Лиззи мечтала с тех пор, как стала разбираться в хорошей одежде. И оно превосходно сидело на ней…

Здесь были свитера и рубашки, бикини и пляжные халаты, вечерние платья и пеньюары. Здесь были джинсы новейшей модели, а также туфли — такие простые, но такие красивые, что ей захотелось крепко прижать их к себе. Все вещи говорили на интернациональном языке — и это был язык изысканного стиля и элегантности, а также огромных денег…

Лиззи погладила твидовое черно-белое пальто, длиной в три четверти, с логотипом «Шанель». Разве может она все это принять? Нет. Одежды слишком много.

Тихо вздохнув, она стала запаковывать обратно самые дорогие, на ее взгляд, вещи, оставляя лишь то, что действительно было необходимо. Она сложила обратно в коробку кашемировую юбку и брюки, а также пальто, юбку и блузку от Шанель. Упаковывать все это было нелегко, но она справилась. Лиззи собиралась уже отнести коробки к лифту, как в дверь ее спальни кто-то постучал. Решительно и твердо.

«Должно быть, это Мария, уборщица», — подумала Лиззи, но когда открыла дверь, то увидела Илиоса, вид которого выражал явное нетерпение.

— Я отправляю это обратно, — сказала ему Лиззи, указывая на коробки.

Илиос взглянул на них. Там было гораздо больше одежды, чем на полу возле кровати.

— Тебе эти вещи не подошли? Или просто не понравились? — В голосе его прозвучала металлическая нотка. Он сам не знал, почему в последнюю минуту изменил свое решение и велел продавцу подобрать гардероб для женщины, которая предпочитает сдержанный стиль в одежде.

— Нет, мне все подошло — по размеру и стилю.

— Так почему же ты отправляешь вещи обратно?

— Мне они не нужны, и… они очень дорогие. Такую одежду я никогда не могла себе позволить. Я предпочитаю более дешевые вещи.

Илиосу понадобилось несколько секунд, чтобы переварить ее слова. Эта женщина не хочет, чтобы мужчина тратил на нее деньги?! Кого она пытается обмануть? Илиос не верил, что такие женщины существуют на свете.

— Твоя жизнь теперь изменилась. Ты — моя невеста и будущая жена. И должна держать себя соответственно. Представить, что ты актриса, которой поручено сыграть эту роль, а одежда — твой реквизит» Ты вряд ли будешь чувствовать себя уверенно в кругу моих друзей, если не будешь одета подобающим образом.

— Одежда — это лишь занавески на окнах. Чувство уверенности возникает тогда, когда человек осознает свою собственную ценность, — тихо заметила Лиззи.

— Согласен, — неожиданно сказал Илиос. — Но мы живем в обществе, где нас оценивают по внешнему виду. Если моя жена появится в одежде, купленной в сетевом магазине, это может возбудить нежелательные слухи — например, о том, что «Манос констракшн» испытывает финансовые затруднения. От этого могу пострадать не только я. От меня зависят люди, которые на меня работают. Хорошая деловая репутация в бизнесе — это девяносто процентов успеха, и потерять ее — значит потерять все. Должно быть, тебе известно это. — В словах его было много правды, и Лиззи кивнула. — Я привез набор обручальных колец. Ты можешь выбрать любое кольцо, и оно будет подогнано тебе под размер.

Осознав, что Илиос ждет, когда она выйдет из комнаты, Лиззи стала обходить кровать, стараясь держаться от него как можно дальше. Она так боялась нечаянно прикоснуться к нему, что налетела на угол кровати и споткнулась, — и получила то, чего так боялась. Чтобы не дать ей упасть, Илиос крепко обхватил ее за талию. Но взгляд его, однако, был устремлен на пол. Проследив за его взглядом, Лиззи застыла на месте. Возле его ног, на полу, лежал корсет, который она недавно рассматривала. Должно быть, она задела его, когда споткнулась. По-прежнему держа ее за талию, Илиос наклонился и поднял корсет.

— Я хочу его вернуть, — поспешно сообщила ему Лиззи. — Я не могу его носить.

Илиос испытующе взглянул на нее:

— Почему?

— Во-первых, такие вещи я вообще не привыкла носить, а во-вторых, мне кто-то должен помогать застегивать его — он зашнуровывается на спине, — объяснила она. — А это означает, что я нуждаюсь в…

— Мужчине? — закончил за нее Илиос.

— В еще одной паре рук, — поправила его Лиззи.

Тепло же его рук, державших ее за талию, в это время пробудило панику в ее теле. Ее воображение мгновенно наводнили опасные образы. Лиззи представила себе, что на ней надеты шелковые сексуальные трусики и бюстгальтер, которыми она любовалась до прихода Илиоса, а рука его волшебным образом гладит ее тело, от бедра к груди. Губы его целуют ее шею, язык щекочет притягательную ямочку возле ключицы, а другая свободная рука проникает в ее тонкие узкие трусики и обхватывает округлые ягодицы…

Отчаянным усилием Лиззи отогнала от себя эти образы. Илиос был очень привлекательным мужчиной, а у нее давно никого не было… Да, очень давно. Но это не повод расслабляться.

Рывком освободившись из рук Илиоса, Лиззи направилась к двери. Он постоял секунду, задумчиво глядя на корсет, потом, взглянув ей вслед, бросил его на кровать и последовал за ней.

— Вот кольца. Я попросил ювелира привезти весь ассортимент, чтобы ты могла выбрать.

Глаза ее расширились, когда она взглянула на кольца, разложенные в большой бархатной коробке. Там были кольца с бриллиантами различной огранки, с цветными бриллиантами, окруженными другими бриллиантами, — их было так много, что свет, падавший на них, почти ослеплял ее.

— Они все прекрасны, но они такие броские и большие. Нет ли чего-нибудь поменьше?

— Насколько поменьше? — сухо спросил Илиос.

Лиззи указала на одно кольцо: