—  Говорят, вы собираетесь пожениться раньше, чем Стюарт и Кати? — спросила Анна. — Я так и думала, что когда-нибудь вы все равно будете вместе. — Она прошла вперед, не заметив, что Абби остановилась как вкопанная, стискивая костяшки пальцев с такой силой, что они побелели. — Из-за этого будут изменены приглашения, не так ли? — продолжала Анна, не замечая побелевшего лица Абби. — Кати сказала мне, что хочет, чтобы свадьба отмечалась в Ландербурге. Это довольно дорого. Не лучше ли собраться у нас?

—  Не уверена, — процедила Абби.

Краем глаза она увидела сияющую Кати. Та стояла рядом с Сэмом и отцом Стюарта, и готовые сорваться с языка резкие слова остались при ней. Она напомнила себе, что счастье дочери намного важнее ее гордости.

—  Я боюсь, что у вас будет тесновато. А вы все уже вокруг осмотрели? — спросила Абби, резко меняя тему разговора и прикладывая титанические усилия, чтобы выглядеть любезной.

—  О да, они нас сразу протащили по всем закоулкам. Стюарту не терпелось похвастаться перед отцом этим гнездышком.

«А отец, конечно, скажет то, что ты велишь. Они оба пляшут под твою дудку», — язвительно подумала про себя Абби, но решила не высказывать свои мысли вслух.

—  Дом большой, есть где развернуться. Но необходим большой ремонт, — продолжала Анна деловым тоном. — А вот эта стена смежная, если ее снести, то комната получится большой и светлой. Надо признать, что идея вашей дочери сносить стены… Ну, с вами она наверняка уже поделилась своими планами… Должна вам сказать, что когда увидела дом в первый раз, то мне здесь не понравилось. Комнаты казались до безобразия маленькими. Но Кати все так хорошо спланировала…

Абби было невыносимо выслушивать все эти речи. Какая-то нахалка смеет говорить о ее дочери в таком панибратском тоне… Слезы навернулись на глаза, и Абби торопливо пошла прочь от дома, нервно сжимая кулачки в карманах своего жакета.

Далеко уйти ей не удалось. Кати заметила ее спешное бегство и догнала. Абби пыталась сказаться нездоровой, но Кати было не так-то легко провести. Она решительно взяла мать под руку, и той пришлось покориться. Чтобы сгладить неловкость, Кати начала рассказывать, что они планируют расширить кухню, построить гараж и обзавестись отдельной комнатой для стирки. И что отец Стюарта готов им в этом помочь.

—  Я всегда считала большой ошибкой покупать дом, а потом его еще долго достраивать, приводя в приличный вид. Это обходится дороже. Я говорила Стюарту, что не вижу никаких серьезных причин, по которым они с Кати не могли бы какое-то время пожить у нас. Пока бы пожили, огляделись, денег скопили, глядишь, купили бы что-нибудь получше.

Увидев смятение, вспыхнувшее в расширившихся глазах Кати, Абби поняла, что пришел ее черед вмешаться, а то ничего хорошего из этого не получится.

—  О, нет…

—  Очень мило, Анна, с вашей стороны сделать такое предложение, — неожиданно заговорил Сэм. — Но вспомните себя, когда вы с Георгом только поженились. Молодые должны жить отдельно. Только так они могут научиться самостоятельности, научиться ценить друг друга. А если мама с папой будут по-прежнему приносить им все в клювике, то ничего путного из этого не выйдет.

Абби смотрела на него с таким изумлением, как будто видела в первый раз. А как к нему прислушивалась мама Стюарта! Похоже, что она им очарована.

—  Да, нам обоим пришлось много пережить и тяжело работать, — согласилась она. — По тем временам у родителей Георга был большой дом. Но он был самый первый в семье, и даже не возникало никаких вопросов, будем ли мы жить с ними или нет. Нам пришлось пройти трудный путь.

—  И посмотрите, какого успеха вы добились в жизни, — тепло сказал Сэм. — Наглядный пример. Я уверен, что Стюарт и Кати захотят ему последовать. Вы должны им позволить жить самостоятельно, — подчеркнул он. — И, между нами говоря, лично я считаю, что двум женщинам на одной кухне очень трудно ужиться. Еще подеретесь, чего доброго.

«Возмутительно, — подумала про себя Абби, — да он просто издевается над… над кем, собственно?» Она уставилась на маму Стюарта, которая кокетливым жестом поправила прическу.

—  О, нет. Это исключено, Стюарт никогда не допустит ничего подобного.

«Ну да, — подумала Абби, — ведь Стюарт же ее сын, а вот Кати совсем не ее дочь».

—  Однако вы правы, — согласилась Анна и одарила Сэма улыбкой. — Вот и Георг говорит то же самое, мы будем по очереди навещать их. Вот только кухня ужасно тесная и темная. Но, наверное, по большому счету это не имеет значения. Главное, чтобы влез холодильник и микроволновка, остальное современных девушек не очень волнует.

Современные девушки. Абби скрипнула зубами. А как насчет современных юношей? Но Сэм будто читал ее мысли и знал, что она собирается сказать. Он повернулся к ней и укоризненно покачал головой.

Абби была взбешена, ее дочери грозила перспектива жить со свекровью, уму непостижимо! Нет, она этого не допустит. Надо скорее поменять тему разговора, и, не обращая внимания на Сэма и его предостерегающие жесты, она обратилась к будущей родственнице.

—  Дорогая, давайте осмотрим все вокруг еще раз, — произнесла она, стараясь не выдать своих чувств.

—  С удовольствием. Идите, я догоню вас, только возьму жакет, — сказала Анна. — Дом такой пыльный! Вы не боитесь испачкаться? Я всегда считала, что кремовый — очень непрактичный цвет: слишком романтический.

Абби ничего не отвечала. Эта встреча была для нее сплошным испытанием, все время нужно было сдерживаться.

Но вот они вошли в спальню. И она смогла немного расслабиться. Сэм встал так, что она оказалась в тени. Кати с понимающей улыбкой смотрела на мать. Стюарт со своим отцом о чем-то рассуждали. Все было в порядке. В порядке? Она с Сэмом? Невозможно.

«Вошли в дом как обычно, вышли как семья», — слышала она, как Сэм говорит Кати, беря ее за руку и направляясь к двери. О Боже, для всего света они выглядели как замечательная парочка… любовников.

Абби опустила глаза, не в силах взглянуть ни на Сэма, ни на кого-либо еще, но особенно на него. Если она посмотрит, то что увидит в его глазах? На этот вопрос она и сама не могла дать ответа.

Через полчаса, оставшись с Кати вдвоем в темной кухне, она постаралась успокоить дочь.

—  Не волнуйся, дорогая, насчет критики мамы Стюарта. Дом замечательный, из него можно сделать все что угодно…

К ее разочарованию, Кати абсолютно не нуждалась в ободрении.

—  Мама Стюарта совсем не критикует, просто она хочет быть полезной. А правда, что вы поженитесь до нашей свадьбы? — невинно поинтересовалась Кати, круто меняя тему разговора.

Такое пренебрежение Кати к мнению собственной матери насчет будущей свекрови… Абби чувствовала себя не в состоянии раскрыть рот.

—  Твоя мать и я еще не составили конкретного плана действий, но обещаю, что ты первая обо всем узнаешь.

Абби резко обернулась. Она и не слышала, как Сэм вошел на кухню. Для такого крупного мужчины он поразительно легко двигался.

—  Ты не забыл, что сегодня у нас званый ужин? — напомнила Анна, когда они выходили из кухни.

—  Нет, мы придем, — пообещал Сэм.

Но Абби знала, что в первоначальном варианте Сэм приглашался один.

Анна быстро сообразила, какова новая роль Абби в жизни Сэма, поэтому с улыбкой проговорила:

—  Да, конечно, это будет замечательно.

Последний гвоздь под конец встречи вбила Кати. Воспользовавшись моментом, когда Сэм отвлекся на разговор с отцом Стюарта, она заметила матери:

—  Мам, я прекрасно понимаю, что происходит между тобой и отцом, но одеваться надо более тщательно. Вот и мама Стюарта обратила внимание…

Когда они с Сэмом сели в машину, Абби не знала, какого чувства в ней больше — обиды или злости от того, как все получилось. Но, безусловно, она была рада, что встреча закончилась.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В молчании они доехали до дома. И только когда машина остановилась, Абби произнесла:

—  Спасибо. Не думаю, что тебе нужно заходить.

—  Но мы еще не все обсудили, — напомнил Сэм.

—  Например? — поинтересовалась Абби. — Что мне надеть в следующий раз, когда будем встречаться с родителями Стюарта, чтобы Кати не пришлось краснеть.

Сэм посмотрел на нее серьезно.

—  Виноват, исправлюсь. Но признайся, это было самое смешное в такой серьезной встрече.

—  Только не надо меня уверять… — начала агрессивно Абби.

—  Я никого не собираюсь уверять, но правда в том, что Анна испытывает за тебя чувство беспокойства и переносит его на Кати со Стюартом.

—  Она беспокоится обо мне? — удивилась Абби. — Какого черта ей это делать, с чего ты взял? Все, что она делала сегодня, так это только критиковала и пыталась втоптать в грязь…

Но тут она увидела, как Сэм улыбается, и остановилась.

—  Ну, продолжай Абби, — подзадоривал он ее. — Ты же такая умная, интеллигентная, так хорошо разбираешься в людях. Давно должна была спросить себя, почему она так защищается? Посмотри, что ее окружает. Всю жизнь посвятила детям, мужу, дому, тогда как ты…

—  Она думает, что я плохая мать, не забочусь о Кати, что мои потребности стоят на первом месте, — начала загибать пальцы Абби.

Сэм улыбнулся.

—  Нет, это ты ей приписываешь такие мысли. На самом деле она боится, что ты своим личным примером будешь оказывать большое влияние на Кати со Стюартом.

—  Что? Сумасшедшая, — сделала вывод Абби.

—  Может, продолжим разговор в доме? Я же говорил, что нам есть что обсудить.

—  Например? — не сдавалась она, хотя прекрасно понимала, что Сэм абсолютно прав.

В ответ он вылез из машины, обошел ее, и подал Абби руку.

После осмотра будущего дома Стюарта и Кати ее собственная кухня показалась Абби просторной.

—  Тебе всегда удавалось создать уют в доме.

—  Для женщин уют — вторая черта характера, как, например, для мужчин — тяга к технике, — не приняла комплимента Абби.

—  Ах да, кофеварка, — согласился Сэм, улыбаясь. — Признаю, это была ошибка.

—  Ошибка? Вот как это называется, когда кофе в буквальном смысле покрывает все вокруг: пол, стены — как какая-то декорация, — начала вспоминать Абби, с трудом удерживая смех.

Они встретились глазами, и стало ясно, что оба помнят случай, происшедший в первый день их совместной жизни. Абби тогда раскричалась, недовольная тем, во что он превратил кухню, но Сэм убедил ее, что ничего страшного не произошло, и унес наверх в спальню.

Естественно, подняться с ней наверх была не самая трудная задача, гораздо труднее было убедить ее уже в спальне.

Но, как он заявил тогда, вкус ее кожи — это самый большой деликатес, который ему доводилось пробовать в своей жизни.

Она встряхнула головой, возвращаясь к реальности.

—  Чистосердечно признаю, это была моя ошибка.

—  Конечно, твоя, — усмехнулась Абби.

—  Но ведь каждый может ошибиться…

—  Ошибиться… — Усмешка застыла у нее на губах.

Кажется, она совершила их предостаточно, и вот результат. Кати она совсем не нужна, как будто между ними пробежала черная кошка.

—  Что случилось? — взволнованно спросил Сэм, ему больно было видеть, как дорогое ему лицо исказила боль.

—  Я просто подумала, что некоторые ошибки нельзя ни забыть, ни простить, — будничным тоном сказала Абби и отвернулась, чтобы он не мог заглянуть ей в глаза и увидеть страх, забившийся в их глубине.

Почему его должно заботить, если Кати отвернется от нее? Какая ему-то выгода? И вообще она полная дура: позволила ему увидеть, что она думает, чувствует. А самая большая ее глупость — снова впустить его в свою жизнь.

—  Абби, если ты снова возвращаешься к тому, что было между нами, то я знаю…

—  Между нами? — удивилась Абби. Встряхнув головой, она сказала: — Нет… я говорю о Кати, как много я допустила ошибок.

Она ничем не могла помочь. Он знал все ее чувства. Почему же это случилось именно с ней, после того как она навсегда отказалась от проявления своих чувств на людях и разрешала себе только изредка поплакать в подушку. Сейчас же слезы сами наворачивались на глаза, и не было никаких сил их сдержать.

—  Ошибки, которые ты допустила по отношению к Кати? — Сэм был поражен, что такие мысли вообще посещают ее. Да ничего такого она не сделала, чтобы так себя казнить. — Ты прекрасная мать. Пошли в гостиную, я принесу нам чего-нибудь выпить, и мы поговорим.

—  Что толку от всех разговоров? — безнадежно заметила Абби, но все же направилась в гостиную.

Открыла дверь. Это была небольшая уютная комната с большим окном, выходящим в сад.

Наступили сумерки, поэтому Абби включила свет. Он ярко залил комнату, такой быстрый переход от тьмы к свету неприятно резанул глаза. Ей стало холодно, и она включила газовый камин.

Комната была отделана габардином кремового оттенка, этот мягкий цвет делал ее просторней, светлее, уютнее, тем более что и стоявшая там мебель была выдержана в том же стиле. Абби закончила отделку этой комнаты к восемнадцатилетию Кати. И день рождения, и законченную работу они отмечали в этой комнате, и Кати радовалась, что ее идея наконец-то была воплощена в жизнь.

—  Моя самая замечательная идея, воплощенная в жизнь, — это ты, — заметила тогда Абби. — Самая дорогая и самая лучшая из лучших.

И как тяжело понимать, что что-то изменилось уже навсегда.

Кати ее стыдится, решила Абби. Она села в уголок дивана, скинула туфли и поджала под себя ноги. Она всегда так поступала, когда считала себя заброшенной и никому не нужной. Наверняка Кати больше бы понравилось иметь такую мать, как, например, мать Стюарта. Мать, чье имя не будет единственным в свадебном приглашении. Мать, которая на самом деле является хранителем очага, вокруг которой постоянно собирается семья, а в фотоальбоме есть свадебные фотографии от первой до серебряной годовщины включительно. У нее есть муж, а у детей — отец. О такой матери мечтает Кати. Тихий всхлип, сорвавшийся с ее губ, очень громко разнесся по пустой комнате. Его-то и услышал Сэм. Он аккуратно поставил на столик две чашки дымящегося кофе и внимательно посмотрел на нее.

—  Абби, неужели ты действительно веришь, что Кати предпочла бы иметь такую мать, как Анна? — успокаивающе спросил он и сел рядом, взял ее руки в свои, такие теплые. А у нее не было сил сопротивляться.

—  А почему бы и нет? — Она удивилась в который раз, что ее мысли для него как открытая книга, при этом сделала слабую попытку освободить свои руки, ускользнуть от его влияния.

—  Не думаешь же ты, что ребенок может хотеть другую мать? — настаивал он, и что-то в его голосе заставило ее забыть о своих руках.

Она пристально смотрела ему в глаза, ища в них насмешку и не находя.

—  После всего того, что ты сделала, ты так думаешь?

—  Сделала? — спросила Абби.

Слезы покатились у нее из глаз, она хотела закрыть лицо руками, но он не давал.

—  Пусти, Сэм, — просила она, давая волю слезам.

—  О Боже, помоги мне, — пробормотал Сэм.

И прежде, чем она успела его остановить, он посадил ее к себе на колени и поцелуями осушил ее слезы. Это его ошибка, из-за него получился весь этот кошмар, который мучит ее столько лет. И даже несмотря на то, что она сейчас сидит у него на коленях, все равно она осталась загадочной и непонятой до конца.

Ее руки свободны, если она оттолкнет его, он поймет ее: такие ошибки не прощают. Да он и сам себя не может простить. А она обняла его, спрятала свое лицо на его груди.

—  Не надо ничего делать…

Она слышала свои слова и знала, как и Сэм, что это не просто колебание воздуха. Ее руки непроизвольно оказались под его рубашкой, заскользили по твердой мускулистой спине. Сама она откинула голову назад, подставляя свою шею для его поцелуев.

Ее возбуждение росло, она чувствовала, что стала реагировать на его прикосновения. Он был ей нужен, как вода для жаждущего, как воздух для всего живого. Она на мгновение застыла, поняв, какая правда за этим скрыта, он ей нужен… А Сэм медленно расстегивал пуговицы ее костюма, целуя каждый дюйм оголенного тела.

Чего же она испугалась? Не того ли, что только влюбленная женщина может себя так вести. Женщина, которой движет любовь?

Любовь. Это знание как током пронзило Абби, заставило вздрогнуть всем телом, а из ее горла вырвался крик. Она схватила руки Сэма и спрятала в них свое лицо.

—  Что-то не так? Что? — Сэм был несколько напуган странным поведением Абби.

А она закрыла глаза. Как она могла ошибаться и принимать за простое физическое влечение прикосновение этих рук? И сейчас ей ничего не оставалось, как признать, что ее псевдоненависть, злоба — просто маска настоящих чувств, которые она вынуждена была скрывать от себя все эти годы. Но теперь у нее нет больше сил отрицать свои собственные чувства.

Все стало ясно, она его любит, а не ненавидит. Но он-то нет! И только ее глупое сердце хочет верить в обратное.

—  Абби, пожалуйста, не плачь. Я не могу видеть твоих слез, мне невыносимо видеть твою боль…

Она слышала слова, которые говорил ей Сэм, чувствовала нежное прикосновение его пальцев, утирающих ее слезы. Но она была в шоке от своего собственного открытия, пока не почувствовала, как его губы встретились с ее губами.

Такой нежный поцелуй, который дарит волнующее возбуждение, — теперь она знает свои истинные чувства к нему, знает, как сильно ей хотелось бы его вернуть. Но увы, невозможно. С другой стороны, она женщина и знает, какое наслаждение можно получить и что за удовольствие она может подарить.

Это знание наполняет ее силой. И пусть это лишь крохи того чувства, которое она испытывает к нему. Главное, он с ней, и можно быть немного счастливее.

Она не может больше молчать и не говорить о своем желании и удовольствии, которое он ей дарит. Абби больше не безучастный игрок: ее руки жаждут прикоснуться к нему, вот ее пальцы осторожно скользнули под рубашку. И на свете нет такой силы, которая могла бы в этот момент оторвать их друг от друга.

Абби изо всех сил сдерживала себя, помогая Сэму расстаться с рубашкой, иначе на ней не осталось бы ни единой пуговицы. Снова и снова она повторяет, как сильно она хочет видеть его, ласкать, чувствовать. И знает, что говорит правду, по каким-то иррациональным законам природы понимает — это тот мужчина, который является воплощением всех ее сексуальных и романтических фантазий, которые стали вдруг реальностью. Ее тело на подсознательном уровне всегда знало эту правду, хотя разум отрицал. Вот почему никто не смог заменить Сэма за долгие годы разлуки, которые поглотило небытие.

Они стали опытнее, но по-прежнему беззащитны перед силой страсти, которая по воле судьбы навечно соединила их души. Абби оборвала поцелуй, не в силах больше вынести взгляда Сэма, в какое-то мгновение ей показалось, что тот прочтет все ее мысли, а для этого еще не пришло время. И Бог его знает, когда придет. Она не в силах справиться со своими чувствами. Сэм застонал, когда она поцеловала его сосок, ставший таким чувствительным под ее языком.

—  Теперь ты знаешь, что я чувствую, когда ты то же проделываешь со мной. — И Абби продолжила исследовать его тело.

—  А как насчет тебя? — спросил Сэм с придыханием. — Ты хоть представляешь, что я чувствую, когда ты меня так ласкаешь? Какие темные силы будишь во мне?

Она взглянула на него снизу вверх, понимая, что его слова относятся к ним обоим, и не успела его остановить. Сэм перехватил инициативу, и уже он возбуждал, дразнил и медленно вел к вершине экстаза своими поцелуями и ласками.