—  Помогает, когда не занят, — сердито заступилась она за сына, не желая признавать, что в последнее время, то ли чтобы досадить ей из-за Тома, то ли по каким-то другим причинам, Чарли находил всяческие отговорки, чтобы увернуться от домашних дел, и совершенно перестал помогать ей по хозяйству. Даже свою комнату запустил. Она прикусила губу, вспомнив прошлый уик-энд: утром он отказался заправить собственную кровать.

Она вздохнула с облегчением, когда из гостиной раздался голос Чарли:

—  Папа… пап, иди скорей, посмотри.

Она чувствовала, что Джеймс все еще стоит у нее за спиной. Что его удерживает? Чего ради он здесь? Прикидывает, как половчее вторгнуться в сердце Чарли и вытеснить оттуда сыновнюю любовь к ней?

—  Ты нужен Чарли, — бесстрастно заметила она.

—  Да, — ответствовал он, — нужен.

Заслышав бодрые нотки в его голосе, она пожалела, что сделала это не лишенное справедливости замечание. Джеймс не мог знать, что творилось у нее в душе, сколько тревог пробудил он своим неожиданным появлением. Они давно стали чужими, и ему не понять ее боли.

Но одно он должен понять твердо: место Чарли рядом с ней.

Несмотря на тоскливые мысли, руки механически готовили ужин. Прежняя девчонка, ни на что, кроме варки яиц, не способная, давно выросла в опытную кулинарку. К холодному цыпленку она собиралась подать светлый виноградный соус, он очень нравится Чарли; салат из сырых овощей, сопровождавший мясное блюдо, обнаруживал ее знание законов правильного питания для растущего организма. Булочки в хлебнице были слегка подрумянены — они с Чарли ели их без масла или паштета. Для себя она поставила бокал с ряженкой, а для Чарли — питательный коктейль на сливках.

Чарли, к счастью, не был расположен к полноте, и на десерт их ждало любимое мороженое с клубникой. Вин готовила мороженое сама и сейчас, выкладывая его круглой ложечкой из лотка в мороженицу, чтобы поставить в морозилку, позвала:

—  Чарли, все готово. Поднимайся наверх и помой руки.

Тишина.

Она закрыла холодильник и вернулась в гостиную. Чарли лежал на паласе, подперев руками голову, — он всегда смотрел телевизор в такой позе.

—  Чарли, я же сказала, иди ужинать.

—  Я хочу досмотреть, — не обернувшись, буркнул Чарли.

Вин взглянула на экран. Она была почти уверена, что ничего там интересного нет — сын просто вредничал. В таких случаях она просто-напросто выключала телевизор и твердо требовала от сына определиться в своих хотениях — или телевизор, или ужин, — но сейчас, в присутствии Джеймса, она не решилась быть столь категоричной.

Не зная, что делать, она стояла в дверях, досадуя и на себя, и на Чарли, но больше всего на Джеймса, который так оборотисто манипулировал ими обоими. Джеймс вдруг встал, прошел к телевизору и выключил его.

—  Ты что, оглох? Не слышишь, что говорит мать? — поинтересовался он.

Вин не знала, кто больше обескуражен, она или Чарли.

Она, разумеется, пришла в себя раньше и ждала, как отреагирует Чарли. Тот бросил на отца недоверчивый взгляд, медленно встал и поплелся наверх. Вин недовольно заметила:

—  Спасибо, Джеймс, но я вполне могу справиться с Чарли без твоего участия.

—  Уверен, что можешь, — вежливо согласился он. Слишком вежливо. Вин решила поумерить клокотавшее в ней недовольство. Он отвернулся и, открыв дверь, чтобы выйти, сухо добавил: — Чарли не мешает иногда дать тычка, чтобы он кое-что понял.

—  Куда ты? — напряженно спросила она, когда Джеймс уже стоял в холле.

Он задержался, смерил ее холодным взглядом, наверняка заметив покрасневшее лицо и злые глаза.

—  Иду наверх помыть руки. — В его голосе ей послышалась издевка. — Разве не так должен поступить добропорядочный родитель? Не просто приказывать ребенку, а действовать примером.

Отвернувшись от него, Вин признала, что позволила ему выиграть еще несколько очков.

Как долго выдержит она натиск столь умело действующего противника? Ее нервы начинали сдавать, гнев и страх владели ею попеременно.

* * *

—  Цыпленок очень недурен.

Вин ничего не ела и теперь, при замечании Джеймса, вскинула голову.

—  Мама готовит цыпленка по особому рецепту, — доложил Чарли.

Джеймс не мог скрыть своего удивления, а Вин подумала: неужели он все еще не забыл ту ужасную стряпню, какой она его потчевала когда-то? Наконец-то она потешила свое самолюбие. Если она может удивить его маленькими поварскими хитростями, то есть надежда… Собственно говоря, единственное, что от нее требовалось, — это ждать; со временем Джеймс неизбежно выдаст себя и предстанет перед сыном в своем истинном свете. В конце концов, это тот же человек, который с раздражением заявлял, что ребенок ему не нужен, который не удосужился взглянуть на новорожденного, который раздражался, что младенец плачет, и выкинул его в другую комнату, который только и знал, что брюзжать по поводу беспорядка в квартире. Так пускай он теперь помучается, пускай повоюет за отвергнутого когда-то сына.

—  Да, мы с Чарли любим полакомиться чем-нибудь вкусненьким, правда, сынок? — И, не дождавшись его ответа, Вин обратилась к Джеймсу: — Уж не думаешь ли ты, что мои кулинарные таланты все еще ограничиваются вареным яйцом?

—  Я вообще о твоих кулинарных талантах не думаю, — ответил Джеймс, явно желая умалить успехи, достигнутые ею за годы, прошедшие после их развода. Не успела она оправиться от его нелюбезности, как он добавил: — А вот о чем я думаю, так это о том, что работающей матери должно не хватать времени на приготовление пищи.

Вин вновь почувствовала, как всю ее обжигающей волной заливает гнев. Ей хотелось встать и уйти, но она, собрав последние силы, взяла себя в руки.

Проигнорировав его замечание, она обернулась к Чарли и спросила, собирается ли он смотреть после ужина фильм, о котором рассказывал. Спросила просто так, чтобы выйти из панического состояния.

Как это удается Джеймсу столь ловко наносить удары? Она не из тех, кого легко выбить из седла, тем не менее за этот вечер он не раз подводил ее к черте, переступив которую она могла потерять самоконтроль.

Надо прекратить его подначки. Надо собраться с мыслями и отстраненно взглянуть на происходящее. Поменьше эмоций, из-за них ей все время приходится занимать оборонительную позицию. Нельзя же съесть пудинг, гоняя его по тарелке, а под конец резко смахнув на пол.

—  Эй, старик, давай-ка вымоем посуду, — предложил Джеймс сыну. — У твоей мамы завтра рабочий день, пускай отдохнет.

Резко зазвонил телефон, и Вин тупо уставилась на него. Но через минуту очнулась и подошла. Том — он хотел подтвердить, что заедет за ней в условленное время.

—  Нет, я не забыла, — заверила она. Во рту пересохло, спина будто окаменела от резко наступившей тишины за столом. — Да, к восьми я буду готова.

Повесив трубку, она обернулась и увидела крадущегося к ней Чарли. Сердце так и упало.

—  Это был Том, — пояснила она. — Он… мы с ним приглашены на вечер.

Говоря это, она сообразила, что нужно позвонить Хедер и договориться, чтобы Чарли остался на вечер с Дэнни. Но поскольку его драгоценный папочка здесь…

Чувствуя жуткую усталость и какую-то давно забытую подавленность, она направилась к двери. По всему было видно, что Чарли возмущен ее поведением, а Джеймс готовит новые шпильки.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Вин уже почти поднялась по лестнице на второй этаж, когда заметила, что в холле, прямо под ней, стоит Джеймс. Один. Поплотнее прикрыв дверь в гостиную, он пристально посмотрел на нее и заговорил с каменным лицом:

—  У меня к тебе вопрос, Вин. Ты часто бросаешь Чарли одного, бегая на свидания к любовнику?

Атака была столь неожиданной и столь изуверской, что Вин поначалу не нашлась, как отреагировать. Румянец сменился бледностью, а сердце беспокойно сжалось, протестуя против предъявленного обвинения. В висках стучало, и когда она подняла к ним руки, поняла, что руки трясутся, а ноги подкашиваются.

—  Я никогда не оставляю Чарли одного, — голос прозвучал сипло и напряженно.

—  А сегодня?

У нее кружилась голова, мысли путались.

—  Он должен был остаться у друзей.

С какой стати она оправдывается перед ним? Разве нельзя сказать проще: если бы Чарли по его наущению не обманывал мать, он бы не остался один.

—  Я договорилась, что он сегодня побудет у друзей, — добавила она, зная, что ей уже не вернуться на твердую почву.

—  И останется на всю ночь? — он удивленно вскинул брови. — Удобно же ты устроилась! Но ведь в вашем распоряжении столько свободных номеров в отеле, зачем выпроваживать из дома Чарли?

Вин слушала, не веря своим ушам. Военные действия перемещались на только ей принадлежащую территорию.

—  Как ты смеешь выдумывать невесть что? — возмущенно выдохнула она. — И кроме того…

—  Что — кроме того?

—  Моя личная жизнь совершенно тебя не касается. — От гнева и обиды на глаза ее навернулись слезы. Нападения с этой стороны она от Джеймса не ожидала…

—  Меня не касается, зато касается моего сына, — заявил он непререкаемым тоном. — Или тебе все равно, что ему не нравится твой любовник, которого ты планируешь ему в отчимы?

Тягостно было узнать, что Чарли уже обсуждал с ним ее личную жизнь, а возразить было нечего. Она только и нашлась, что глухо сказать:

—  Конечно, мне это не все равно. Чарли — мой сын. Главный человек в моей жизни.

—  Главный? — Джеймс опять вскинул брови, взгляд стал внимательным. — А твой любовник об этом знает?

Вин отвернулась и стала подниматься по ступенькам, не удостоив его ответом.

Из своей спальни она позвонила Хедер, которая по голосу подруги сразу догадалась, что происходит неладное. Но Вин была немногословна, только сказала:

—  Хедер, я не в состоянии сейчас говорить. Побеседуем завтра, — и опустила трубку. Свернувшись калачиком на кровати, она осталась наедине со своими растрепанными чувствами.

Нет, расслабляться некогда. Том приедет в восемь, а сейчас уже начало восьмого. Нужно принять душ и переодеться, помыть и уложить волосы, сделать макияж, а главное — хладнокровно спуститься вниз и пожелать Чарли спокойной ночи.

Сын не должен догадаться, в каком она пребывает состоянии. А может, она не хочет, чтобы об этом догадался его отец?

Нет, она не сойдет вниз, пока не увидит подъезжающую машину Тома, подумала Вин и тут же выругала себя за трусость. Она же льет воду на мельницу Джеймса, позволяет ему представлять ситуацию так, будто она и в самом деле совершает нечто непотребное, встречаясь с Томом. Вин решительно спустилась в гостиную. Чарли беззаботно болтал с Джеймсом. Когда она подошла, намереваясь любовно потрепать сына по плечу, он отпрянул.

—  Не забудь лечь спать ровно в десять, — напомнила она как можно спокойнее, стараясь не замечать его враждебности.

Покидая их, уютно устроившихся перед телевизором. Вин убеждала себя саму не изображать отверженную. Она уже была у самой двери, когда услышала окликнувший ее голос Джеймса.

Вин нехотя повернулась, ожидая от него нового удара. Он последовал незамедлительно. Ей казалось, пол закачался под ногами, когда Джеймс спокойно проговорил:

—  Как это ни тяжело, Вин, но постарайся понять: ты отвергаешь Чарли ради другого человека. Мальчик переносит это слишком болезненно.

Последние слова были произнесены прочувствованно, у нее даже защемило сердце. Интересно, какая женщина обучила его всем этим уловкам? Вин с трудом пригасила в себе негодование и ответила слегка дрожавшим от волнения голосом:

—  Благодарю, но не нужно мне объяснять, что чувствует мой сын.

—  Наш сын, — мягко поправил Джеймс. — Наш, Вин, а не только твой.

Сердце Вин учащенно билось, когда она выходила из комнаты.

Том прохаживался по садовой дорожке. Увидев ее, нахмурился и спросил:

—  Что случилось?

—  Потом расскажу, — коротко обронила она, мотнув головой. Пока что она была не в состоянии связно изложить случившееся.

Они собирались поужинать в недавно открытом ресторане. Собственно говоря, ужин можно было считать деловым — Том намеревался перепробовать как можно больше блюд, чтобы понравившиеся включить в меню своего заведения.

Вин знала, что счет за этот ужин войдет в общие издержки по управлению отелем. Том был человек практический. Если бы она заявила, что хочет поужинать подешевле, но за свой счет, он был бы потрясен до глубины души.

Том жил, дышал, ел и спал, думая об отеле, вероятно, оттого его дело и процветало. Радуясь процветанию своего избранника, она все же хотела видеть его менее честолюбивым и напористым.

Стремление к успеху — качество неплохое, но в жизни есть и другие ценности, например семья. Она хмурилась, сидя рядом с ним в машине и ожидая, пока он включит зажигание. Если они с Томом поженятся, как впишется в ее новую семью Чарли?

—  Хорошая машина, — заметил Том, глядя на «даймлер» Джеймса. — Хотя она здесь не смотрится, — добавил он с тенью зависти, не замечая ее раздражения и того обстоятельства, что машина все-таки стояла возле ее дома. — Знаешь ее владельца?

—  Она принадлежит отцу Чарли, — сообщила Вин.

Том изумленно повернулся к ней. Под нахмуренными бровями взгляд его казался недобрым.

—  Я думал, он в Австралии.

Голос его звучал укоризненно, — подозревает, что она лгала ему?

Она отогнала эту мысль. И так слишком много на нее навалилось: и внезапный приезд Джеймса, и предательство Чарли… Да, предательство Чарли, это больнее всего.

—  Был в Австралии. Но, судя по всему, решил перебраться сюда. Хочет жить поближе к Чарли.

Она прикрыла глаза, стараясь сдержать набегавшие слезы, но голос выдал ее отчаяние.

Если она ждала от Тома сочувствия, то совершенно напрасно. Не обращая на ее горе никакого внимания, он строго вопрошал:

—  Что за всем этим кроется? Он решил вернуться обратно? Переезжает навсегда, так, что ли?

Вин молча кивнула, пытаясь проглотить застрявший в горле ком. Только сейчас, освободившись от присутствия Джеймса, она поняла, какой скованной была весь этот вечер. Напряжение все еще не покидало ее.

Она чувствовала себя почти такой же раздавленной, как после развода.

Тогда подступали боль и отчаяние; сейчас… сейчас тоже отчаяние от сознания, что Джеймс опять ворвался в ее жизнь, чтобы увести от нее Чарли. От одной этой мысли силы покидали ее. Пелена слез застилала глаза. Она почувствовала слабость, ноги похолодели, мозг будто отъединился и существовал помимо ее тела. Вин никак не могла с собой справиться.

—  Он хочет отнять у меня сына, Том, я знаю. Он уже посеял раздор между нами. — Слова выплескивались сгустками боли и страха. — Вдобавок ко всему он вознамерился жить с нами.

—  Жить с тобой? — Том чертыхнулся, оторвав взгляд от дороги, и резко спросил: — Что ты имеешь в виду?

Вин озадаченно посмотрела на него.

—  Только то, что сказала. Возвращаюсь я сегодня с работы, а Чарли, оказывается, пригласил отца переехать к нам.

Ей стало не по себе от взгляда Тома.

—  А ты и рада! О Господи, Вин, я же предупреждал, что тебя ждут большие неприятности, если ты во всем будешь потакать своему охвостью.

—  Чарли не охвостье.

Том, не мигая, уставился на нее.

—  Конечно, он твой любимый сыночек. Лучше скажи, как ты собираешься выдворять своего ненаглядного? Представляешь, что станут говорить люди, узнав, как радушно ты приютила своего экс-мужа? Счастливая семейка! И если узнают, что ты и я…

—  Все не так, — решительно возразила Вин.

—  Тогда прогони его.

—  Не могу. — Она выглядела жалкой. — По очень простой причине: он законный владелец половины дома, и еще… — Она выглянула в окно машины, смахивая слезы и кусая нижнюю губу. — И еще я просто боюсь. Если я его прогоню, Чарли уйдет с ним. Права, конечно, на моей стороне, но если Чарли захочет жить со своим отцом…

Она услышала, как Том негромко выругался и вновь завел машину.

—  Хочешь знать мое мнение? — злобно спросил он. — Для нас с тобой наилучший выход, если Чарли останется с отцом. Будто ты не знаешь, что мы друг друга не переносим! Мне его любовь не нужна, но представь: мы поженимся, а самолюбивый, ревнивый подросток будет нам строить козни на каждом шагу. А наши собственные дети, если мы их заведем? Да я ни за что не решусь оставить их наедине с этим поганцем!

—  Том, как ты смеешь! — побледневшая Вин пришла в ужас от его слов.

—  Повторяю, для нас это наилучший выход. — Он старался не замечать ее подавленности. — Мальчишка слишком круто взял тебя в оборот, Вин.

—  Хватит!

Конечно, весь вечер пошел насмарку. Раздраженный Том держался с обслугой ресторана заносчиво и недружелюбно, отчего и Вин чувствовала себя неудобно. К тому же она никак не могла забыть резких слов, брошенных в адрес Чарли, ее не покидала мысль, что Том абсолютно равнодушен к судьбе ее сына.

Чей-то вкрадчивый голос внутри нее принялся допрашивать: а тот ли это человек, с которым можно связать свою жизнь?

Он так безразличен к ее нуждам, заботам, страхам, они для него просто не существуют. Не говоря уж о его неприязни к Чарли… Она закрыла глаза, подумав, что в жизни ей только и приходится, что уступать, то одному, то другому мужчине.

К концу вечера Вин была так измотана, что все замечания Тома принимала как заслуженные обвинения в свой адрес.

Когда он притормозил возле дома, она немедленно схватились за дверцу.

—  Не терпится свидеться, а? — ехидно поинтересовался Том. — Он хорош в постели, да, Вин?

Она чуть не задохнулась от негодования. Второй раз за сегодняшний вечер грубо вторгались в ее интимную жизнь.

—  Извини, Том, если я испортила тебе вечер, — вымолвила она устало. Никакой вины перед ним она не чувствовала, но ее переполняло раздражение. Она не ожидала от Тома такого ребячества. И сколько эгоизма выплеснулось из него в этот вечер! Неужели таковы все мужчины — думают только о своем благополучии? И откуда этот эгоизм берется? Передается по наследству или воспитывается любящими матерями вроде нее, ни в чем не отказывающими своим милым чадам?

—  Я пошутил, Вин. Конечно, твоей вины в этой ситуации нет, — заключил Том. Она вся напряглась, когда он потянулся к ней, и откинулась под натиском поцелуя.

Она пыталась внушить себе, что получает удовольствие, что в ее возрасте безрассудно ждать острых ощущений, пережитых в девичестве, когда все в ней трепетало, когда после поцелуев Джеймса по телу разливался огонь томительного предчувствия. Прошли годы с тех пор, как поцелуй Джеймса родил ответное желание и она со всей пылкостью юности поверила, что полюбила, полюбила навечно. Но это было давно. Поцелуй ее Джеймс сейчас, она, вероятно, ощущала бы то же самое, что и с Томом: чужое дыхание, приправленное запахом пищи, неловкость своего положения, стыдливость при виде соседа, приближающегося к машине, и даже резкое осознание того, что касания его рта только усугубляют ее чувство вины. Нет, поцелуи в машине — занятие не для нее.

Поразительнее всего, что Тома, казалось, ее сдержанность нисколько не обижала. Он ее просто-напросто не замечал.

—  Так-то! — произнес он и осклабился. — Мы еще покажем твоему экс-мужу, где раки зимуют.

Сердце Вин отчаянно стучало. Покажем? Неужто Джеймс за ними подсматривает? Она взглянула на дом, но занавески в гостиной были плотно задернуты.

—  Ты ему доложилась о наших делах? — полюбопытствовал Том.

—  Чарли сказал, — ответила Вин, вылезая из машины.

Ее снова охватило сомнение: любит ли она Тома настолько, чтобы выйти за него замуж? И вообще — любит ли она его? Сейчас она к нему не испытывала никаких чувств, кроме раздражения.