Пэт Бучестер

Случайные знакомые

Пролог

Кингу Найту исполнилось семьдесят лет. И посему он считал, что получил от судьбы все уроки, какие только возможно. Однако, благодаря дочери, жизнь преподнесла ему еще один урок, несколько озадачивший старика: не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Агенты, привлеченные для поиска жен трем сыновьям, отлично справились с возложенной на них задачей, что сделало Кинга самоуверенным.

Зная характер Сильвии, он должен был бы готовиться к настоящей войне. Но в данный момент он не мог действовать активно и решительно. Он просто-напросто не знал, где находится его дочь. Возможно ли устроить неожиданное романтическое столкновение Сильвии с предполагаемым кандидатом в мужья, если неизвестно, где она?

Кинг не знал, стоит ли привлекать для ее розыска частного детектива. Агент не требовался для наведения справок о потенциальном женихе. Кинг лично выбрал Джона Ломакса на пост главного исполнительного директора «Найт Энтерпрайсез» из простых соображений: Джон был упорным, умным и честным человеком. Он прошел сквозь огонь не в переносном, а в прямом смысле, и выжил. Конечно же, на его сильном теле осталось несколько отметин.

Старик хорошо понимал, что под серьезной, деловой внешностью Джона скрывался порядочный человек, способный на глубокое нежное чувство. Но не только его положительные качества склоняли Кинга к такому выбору. Любой мужчина, столкнувшийся с Сильвией, должен обладать крепкой нервной системой и выдержкой, чтобы противостоять ее упрямству и независимости.

Кинг был твердо уверен, что главный исполнительный директор его компании именно тот человек, который нужен Сильвии. Старик чувствовал, что молодых людей тянет друг к другу. Влечение было взаимным и страстным, хоть они пытались не обнаруживать этого, прикрываясь показной неприязнью. Вполне возможно, что Сильвия боялась потерять свободу и независимость, которой дорожила из честолюбивых соображений.

Обстоятельства к тому же складывались до сих пор так, что встречались они крайне редко и вовсе не стремились воспрепятствовать длительным разлукам.

Кинг Найт собирался изменить все. Сразу же, как только ему удастся найти Сильвию.

Сидя за столом в домашнем кабинете, он опасливо покосился на дверь. Убедившись, что она закрыта надежно, выдвинул нижний ящик письменного стола и вынул серебряную фляжку с отличным ирландским виски. Открутив крышечку, добавил немного виски в чашечку с горячим кофе. Торопливо закрутив фляжку, быстро положил ее на место и прикрыл старыми гроссбухами.

Несколько глотков медицинского спирта были ему необходимы, чтобы немного расслабиться. Но невозможно доказать простую истину окружающим. Особенно экономке Альвильде. Она стала слишком заботливой и наблюдательной после смерти его жены. И вот уже три года неотступно опекает Кинга, словно ребенка.

Продолжая размышлять о Сильвии, старик неторопливо потягивал ароматный кофе. Дочь всегда была для него загадкой. Мало того, что она была женщиной. Только этого вполне достаточно, чтобы сбить с толку любого мужчину. Но Кингу казалось, что Сильвия всегда была более чувствительна и впечатлительна, чем ее братья.

Она более требовательна к себе и страдает сильнее, если дела у нее не ладятся или идут не так, как ей того хочется. Скорее всего, Сильвия напориста и амбициозна из-за того, что она в семье — последыш и единственная девушка. Ей всю жизнь приходилось доказывать состоятельность и компетентность не только себе, но и окружающим. Хотя никто и никогда не требовал от нее никаких доказательств и ни к чему не принуждал. Ее мать Мейра хорошо понимала противоречивый характер дочери и учила находить во всем золотую середину. Амбиции амбициями, но даже самые честолюбивые устремления не должны быть важнее отношений с родными и друзьями.

В прошлом месяце Сильвия приезжала в резиденцию Найтов на юбилей отца. Она, как обычно, участвовала во всех шутках и розыгрышах, была веселой и оживленной. Но в душе Кинга зародилось неясное для него беспокойство. Он был художником, а посему — тонким психологом. И улавливал слабые токи напряженности и легкого раздражения, то и дело проскакивающие в голосе Сильвии. Ее поведение во время короткого визита встревожило Кинга.

Все попытки выяснить причину ее подавленности оказались безрезультатными. Сильвия так и уехала в Нью-Йорк, ничего не объяснив и не успокоив отца. Он посылал вслед ей факсы, от которых она почти отмахивалась, присылая ответные сообщения о занятости, загруженности делами и обязательствами. Извинялась и сообщала, что позвонит ему тотчас же, как только у нее появится свободное время.

За последнюю неделю Кинг не получил от нее даже извинений. Обеспокоенный, он позвонил ей на квартиру, нарвавшись на равнодушный отклик автоответчика. Он звонил непрерывно в течение последующих двух суток, снова и снова слыша в трубке бесстрастный голос автомата. Заботливым отцовским нутром Кинг почуял, что у дочери какие-то неприятности…

Он допил кофе, поставил пустую чашку на стол, рассеянно глядя в пространство. Внезапно его осенило. Он слишком долго ломал голову над тем, каким образом свести Сильвию и Джона. Трудность была еще и в том, что Джон Ломакс работал в Кентукки, а Сильвия — в Нью-Йорке. Почти невозможно устроить им случайную встречу.

Старик улыбнулся. Дочь подсказывала ему выход из создавшегося положения. Сейчас он свяжется с Джоном и попросит у него помощи.

Кинг радостно заулыбался, представив, как его поручение разозлит Джона. Несомненно, на щеках Джона заходят желваки, когда тот поймет, чего хочет Кинг. Конечно же, главному директору компании не понравится поручение Кинга Найта. Но в одном старик был уверен: Джон найдет Сильвию.

Глава 1

Джон Ломакс сидел за рулем автомобиля и нетерпеливо поглядывал на красный сигнал светофора, напряженно ожидая, когда же, наконец, зажжется зеленый. Время тянулось невыносимо медленно. Утро началось с неприятности. Из-за сбоя электронной системы будильник позвонил на сорок минут позже обычного.

А затем неудачи стали буквально преследовать его. Ему даже показалось, что вещи в квартире настроены враждебно. Торопясь побриться, он порезался. В ванной кусок мыла упал ему на ногу, сильно ударив палец. Он даже и не подумал о том, чтобы заварить кофе, боясь какого-нибудь подвоха от кофеварки. Такое начало не способствовало бодрому и радостному настроению на длинный деловой день.

Автомобиль, стоящий сзади, резко засигналил. Джон поглядел в зеркальце на нетерпеливого водителя. Впереди все еще горел красный свет, потому вереница машин никак не могла тронуться с места. Может быть, этот болван считает, что Джон блаженствует, попадая под красный свет на каждом перекрестке? В таком случае он глубоко заблуждается. Если бы Ломаксу пришлось составить список того, что доставляет ему крайне неприятные минуты, то первым он смог бы назвать вот этакое нудное торчание в транспортных пробках на каждом перекрестке, да еще под нетерпеливые гудки идиотов, пристроившихся сзади.

Наконец вспыхнул зеленый свет. Автомобиль Джона рванулся вперед и помчался в плотном потоке разноцветных машин. И так до следующего перекрестка…

Мрачное настроение Джона усугубляли низкие дождевые тучи, нависшие над городом. Несколько крупных капель расплющились на лобовом стекле. Ломаксу иногда начинало казаться, что он приносит окружающим неудачи и неприятности. Может быть, его когда-то прокляли? Но не хотелось верить в злой рок, витающий над его жизнью. Он отлично понимал, что каждый человек рано или поздно расплачивается за зло, причиненное другим. Но случается, что происходящее выходит из-под контроля. Однако и тогда многое можно предотвратить. Например, влечение к Сильвии Найт.

Вспомнив ее, он крепче вцепился в руль. При одной мысли об этой женщине у него внутри все переворачивалось. Он виделся с ней не более двух-трех раз в год. Однако и столь редких встреч оказывалось более чем достаточно, чтобы с трудом управлять чувствами, готовыми вот-вот вырваться из-под контроля. Вот уже много лет Джон Ломакс засыпает и просыпается с мыслью о Сильвии Найт. Забыть ее он не может. Но, к сожалению, не может стать частью ее жизни.

Джон, не без основания, мог считать себя кузнецом своей судьбы. Шесть лет прошло с тех пор, как его напарник был убит. Вычеркнуть из памяти такое событие невозможно. А тем более невозможно избавиться от чувства вины за случившееся. Это чувство не ослабевало, а усиливалось с годами. Вся остальная жизнь Джона Ломакса не имела ничего общего с его прошлым и смертью друга.

Возле здания «Найт Энтерпрайсез» у него было зарезервировано место для припарковки. Сегодня никто не умудрился втиснуть туда машину. Джон облегченно вздохнул и решил, что, вполне возможно, день будет не очень неприятным.

Однако надежда покинула его, как только он добрался до своего офиса, расположенного на верхнем этаже. В приемной не было его секретарши Олив. Если кто-то из персонала хворал, то это, как правило, не причиняло больших неудобств. Отсутствие Олив казалось настоящим бедствием. Джон окончательно понял, что день будет продолжаться в том же духе, как и начался. Олив могла смягчить любую катастрофу, распутать любой клубок.

Олив Бренг было пятьдесят пять лет. Она являлась его правой рукой, глазами, ушами, ходячей энциклопедией, компьютером и могла одна заменить целый кабинет сотрудников.

Она легко могла бы управиться с его работой. Зато он, даже если очень постарается, едва ли сможет выполнять ее обязанности. Она работала здесь с первого дня его службы. Вдвоем они уверенно держали бразды правления «Найт Энтерпрайсез». Для Джона была невыносимой мысль о том, чтобы проработать без Олив хотя бы один день.

Сегодня за столом его верной секретарши сидела растерянная женщина и, казалось, была готова выпрыгнуть из кожи от усердия. Хорошо известно, что Джона считали жестким человеком, не прощающим своим подчиненным глупостей и ошибок. Зато он справедлив и независим во взглядах и суждениях, крайне редко терпимо относится к дуракам. Однако если служащий того стоил, Джон не препятствовал ему воспользоваться еще одной возможностью, чтобы добиться признания и расположения.

Эта робкая женщина будет пока временной секретаршей. Но почему она сидит с таким видом, словно ее наняли для того, чтобы вымыть все комнаты зубной щеткой, а уж потом приступить к работе?

— Доброе утро, — поздоровался он как можно любезнее. — Вы сегодня замещаете миссис Бренг?

— Да, сэр, — женщина нервно сглотнула.

— Как Вас зовут?

— Эдна Поул, сэр.

— Проинструктировал ли Вас кто-нибудь о Ваших обязанностях? — поинтересовался он.

— Все, что Вы прикажете, мистер Ломакс.

— Хорошо. Я всю объясню, — пробормотал он, пытаясь скрыть раздражение и недовольство.

Олив устраивала тем, что ей ничего не надо было объяснять и растолковывать. Она всегда знала, что делать в данный момент. Олив была осведомлена обо всем лучше Джона. И всегда держалась на один шаг впереди него.

— Да, сэр, — сказала Эдна и моргнула, как неисправная лампочка. Джон вошел в кабинет, пригладил влажные от дождя волосы и закрыл за собой дверь. Он часто вспоминал, как попал в этот кабинет впервые.

В то время пространство между дверью и огромным письменным столом красного дерева застилал огромный восточный ковер. Стол казался непомерно длинным, словно приземистый спортивный автомобиль.

Первый раз вышагивая по этому кабинету, Джон чувствовал себя так, словно его ведут сквозь строй. И не предполагал, что ожидает его, когда он, наконец-то, доберется до стола.

За письменным столом сидел другой человек. Это был Кинг Найт. Он предоставил Джону возможность начать все сначала, когда тот решил, что его жизнь остановилась.

Джон шагнул по направлению к столу и замер от неожиданности. На ковре лежал предмет, который вовсе не должен здесь находиться. Он чуть не выронил кейс, когда понял, что это — ярко-розовая женская туфля с высоким каблуком. Он зажмурился и снова открыл глаза. Туфелька по-прежнему лежала, выделяясь на темно-зеленом фоне ковра непривычно ярким пятном. Джон поднял голову и увидел вторую туфлю. Она свисала с ноги женщины, свернувшейся калачиком на диване, обтянутом мягкой кожей. Женщина крепко спала, повернувшись лицом в спинке дивана.

Затаив дыхание, Джон рассматривал длинные стройные ноги, задержал внимание на мягком изгибе бедра. Он растерялся, руки слегка вздрагивали. Он так давно не видел эту восхитительную женщину, да еще столь близко. И продолжал смотреть на нее, не отрываясь и не веря своим глазам.

Блестящие черные волосы были собраны в пучок на затылке и перехвачены цветным шелковым шарфиком. Он снова закрыл глаза. Мало сказать, что Джон растерялся. Он был ошеломлен, ошарашен. Проведя ладонью по вспотевшему лбу, снова открыл глаза. Женщина не исчезла. Он не грезил, не спал, не вообразил себе невесть что. Женщина была живой, настоящей.

На диване в его кабинете крепко спала Сильвия Найт, дочь владельца компании. Женщина, которой Джон желал обладать с тех пор, как познакомился с ней.

Он прошел к письменному столу и поставил кейс на пол. Опершись спиной о стол, сложил руки на груди и стал пристально смотреть.

Ему захотелось убежать отсюда, исчезнуть из кабинета пока Сильвия не проснулась. Но он знал, что никуда не сбежит. Он слегка усмехнулся, когда понял, что для такого действия слишком запоздал. Ему надо было сбежать тогда, когда он встретил ее в первый раз. Сбежать из компании, сбежать из жизни Сильвин, сбежать из жизни ее отца.

Тогда ей исполнилось четырнадцать лет. Это было создание с длинными ногами, насмешливой улыбкой и энергией, которая била неуемным фонтаном. Он чувствовал себя рядом с той Сильвией дряхлым стариком, хотя ему исполнилось только двадцать шесть.

Сейчас ему тридцать девять. Он много старше и мудрее. И научился хорошо справляться со страстными желаниями своей плоти.

«Все-таки рыбка ловится на крючок, когда хочет быть пойманной», — подумал он цинично.

На Сильвии была ярко-розовая шелковая блузка, заправленная за ремень. Юбка цвета морской волны приподнялась выше колен. Пиджак в тон юбке и ярко-розовая сумочка лежала на другом конце дивана в ногах у Сильвии. Была ли она в обычном наряде или деловом костюме, Сильвия всегда демонстрировала свою приверженность к яркой цветной одежде.

Некоторое время Джон размышлял, стоит ли ее будить. И тут на столе зазвонил телефон. Девушка не проснулась, она даже не вздрогнула и не встрепенулась, продолжая все так же спокойно и размеренно дышать.

Джону стало немного не по себе. Почему она так крепко спит? Почему именно здесь? Воображение у него разыгралось. Может быть, она больна? Утомилась, пока ехала? Заболела в самолете? Или что-то угрожает ее жизни, и она решила спрятаться здесь?

Но он тут же усмехнулся. Ни одна из причин не устраивала его и не вязалась с внешним видом этой суперженщины. Тут что-то не так.

Он дотянулся до телефона, снял трубку и дал временной секретарше указания, прежде чем та успела вымолвить хоть слово.

— Кто бы ни звонил, записывайте сообщения и отвечайте на все звонки, не соединяя со мной.

Джон положил трубку на место и медленно подошел к дивану. Встав на колени, осторожно нащупал пульс на шее Сильвии. Сердце билось ровно и ритмично. Девушка пробормотала что-то тихо и неразборчиво. Джон быстро отдернул руку. Его прикосновение, кажется, не испугало и не встревожило ее. Ей, пожалуй, было приятно легкое прикосновение его пальцев.

Джон резко поднялся и отошел от дивана. Он боялся сделать что-нибудь глупое, опрометчивое. Например, поцеловать ее. Он мечтал об этом долгие годы. Он осторожно прошел к столу и услышал, как она снова что-то пробормотала. Вопреки своим намерениям не смотреть больше на нее, обернулся. Очевидно, спала она не столь глубоко, чтобы ее не побеспокоило его прикосновение. Девушка зашевелилась и перевернулась на спину. Блузка натянулась на груди. Пуговица у основания мысообразного выреза расстегнулась, открыв край нежного белого кружева. Джон искренне удивился. Женщина, предпочитающая одежду кричащих цветов, могла бы показаться ходячей радугой. Но она носила столь обычное нижнее белье.

Нежные черты лица оставались по-прежнему безмятежными. Очаровательные синие глаза крепко закрыты. С годами она все больше и больше становилась похожей на свою мать. Грация и очарование не исчезали, а делались все более притягательными.

Джон с трудом отвел глаза и попытался сосредоточить внимание на колонках цифр в квартальном отчете, который начал изучать еще вечером. Обычно аккуратные столбцы в отчетах завораживали. Особенно, если он переводил все сделки компании на четкий и понятный язык чисел. Бывший главный исполнительный директор чуть было не развалил «Найт Энтерпрайсез».

Почему-то сегодня Джона перестали волновать подсчеты валового дохода и чистой прибыли. И ровные колонки цифр потеряли былую привлекательность, они больше не завораживали и не интересовали Джона. В мыслях царили хаос и смятение. А она спокойно и безмятежно спала на диване в его кабинете.

Он не мог сегодня работать. Бог свидетель, он слишком часто думал о Сильвии, чтобы вот так просто забыть о ее присутствии. Он помнил о ней всегда. Сидя за столом в удобном кресле, он понимал, что стол совершенно ненадежный барьер, слабенькое препятствие. В данном случае колючая проволока была бы куда надежнее.

Сейчас ему вовсе не хотелось ссориться и спорить с Сильвией. Если же ее разбудить, они обязательно поспорят и останутся недовольны друг другом. Они так долго отгораживались, защищаясь друг от друга ироничными шуточками и колкими замечаниями. Их отношения давно стали неприязненными. Джон вовсе не верил, что эта встреча будет разительно отличаться от любой другой.

Около получаса он пытался заставить себя изучать предложения, которые выдвинул отдел по связям с общественностью. Необходимо было обеспечить рекламу каталога для мужчин, который предполагалось выпустить в мае. Поскольку Джон тоже участвовал в разработке каталога, он обязан сосредоточиться и просмотреть планы отдела.

Но ничего не получалось. Он внимательно прислушивался к каждому вздоху и еле слышным шорохам, доносящимся с дивана, понимая, что Сильвия вот-вот проснется. Вслушиваясь в мягкие звуки, когда женщина потягивалась, двигала руками, он не мог понять, как обходился без ее присутствия долгие годы. Шорох ткани, скользящей по кожаной обивке, возбуждал в нем желание. Даже спящая, она сводила его с ума.

Сильвия давно не ощущала себя такой защищенной, чтобы хоть на короткое время заснуть спокойно и безмятежно, убедившись, что ей ничего не угрожает. Все еще хотелось спать, она не желала просыпаться. Но вместе с тем что-то неясное беспокоило. Она должна проснуться, чтобы понять причину беспокойства. Вокруг было удивительно тихо.

Она провела рукой вдоль бедра и озадаченно нахмурилась. Ладонь ощутила скользкую и прохладную обивку дивана, вместо теплой шершавой простыни. Действительность была иной, чем она ожидала. Сильвия пока что поняла одно — она просыпается не в своей спальне. И нехотя открыла глаза. На стенах не было привычных обоев с маленькими золотыми цветочками. Они были окрашены светло-зеленой краской.