— Давайте сюда. — Кракенша протянула громадную ладонь к Лили.

— Ладно, — буркнула девочка и передала учительнице «Джека-прыгуна и Темную стражу».

— Вот и славно. Было нетрудно, правда? — Кракенша сунула обе книги под мышку.

— Да, мэм.

— Замечательно. — Кракенша отдала Лили учебник и добавила, потрясая указательным пальцем: — И запомните: если у вас еще остались эти жуткие книжонки, я их непременно разыщу. А теперь бегом на следующий урок. И приведите в порядок фартук, а то его будто корова пожевала.

— Да, мэм. Хорошего дня, мэм.

Лили расправила фартук перемазанными в чернилах пальцами и сделала реверанс, но, как только Кракенша отвернулась, девочка показала ей язык. Затем, изо всех сил стараясь держать спину ровно, Лили вышла из зала и бросилась бежать по коридору.

Академия для юных леди мисс Октавии Скримшоу находилась где-то в английской глубинке и занимала несколько зданий из красного кирпича. Школа гордо вещала в газетных рекламах о своей безупречной репутации, выставляя напоказ украшенный лентой герб, но, по правде говоря, эта репутация с годами становилась лишь хуже, и ей, как и самим зданиям, требовался капитальный ремонт. Отец отправил Лили сюда, потому что ни одна гувернантка с ней не справлялась. Ему нравилось, что школа была далеко и там никто бы не беспокоил девочку расспросами. Он даже записал ее под выдуманной фамилией: «Грантхам» — анаграмма из их настоящей фамилии, Хартман, и буквы Г, первой буквы имени ее матери Грейс.

Лили не знала, зачем и от чего папа ее прячет, но после смерти мамы он стал держать их местоположение в тайне. Они даже переехали из Лондона за город. Лили считала, что папа всегда слишком много тревожится, — впрочем, по его словам, он лишь хотел, чтоб Лили жила обычной жизнью юной леди Викторианской эпохи.

Все бы ничего, размышляла Лили, поднимаясь по лестнице в общую спальню, вот только сама она не хотела жить обычной жизнью юной леди Викторианской эпохи — она мечтала быть воздушным пиратом.

После спора с Кракеншей Лили решила не идти на урок французского, а получше спрятать остальные ужастики, пока их не конфисковали. Или и того хуже — уничтожили, как уничтожали здесь все запрещенные, а значит, интересные вещи.

Дверь в спальню была заперта, но Лили это не пугало. Она вытащила шпильку из убранных в пучок рыжих волос, выпрямила ее зубами и вставила в замочную скважину. Затем она подвигала шпилькой туда-сюда, поворачивая при этом дверную ручку. Этот трюк она узнала от знаменитого Джека Дора, иллюзиониста и исключительного жулика, — ну, разумеется, не от него самого, а из книги о нем. Хотя она бы и не прочь при случае поучиться взлому замков у него лично. Джек говорит: когда взламываешь замки, главное — дождаться звука…

Клик!

Лили тихонько отворила дверь и прокралась в спальню, поскрипывая ботинками. В пустой комнате мерно гудели обогреватели и слышно было, как этажом ниже девочки хором повторяют французские глаголы. Сквозь заиндевевшие окна в комнату заглядывали одинокие лучи бледного ноябрьского солнца и нежно гладили Лили по щеке.

Девочка подошла к своей кровати и вытащила ужастики из комода. Она только собиралась спрятать их под матрасом, как вдруг услышала сдавленные рыдания.

Она огляделась. Видимо, пустой спальня все- таки не была: сквозь задернутый полог одной из кроватей проглядывался чей-то силуэт. Лили отодвинула полог и увидела Молли Тарниш, механическую горничную. Она тихонько плакала; ее металлические плечи тряслись под накрахмаленным фартуком. За спиной у нее виднелась открытая нараспашку дверь, ведущая на лестницу для слуг.

Молли подняла голову, шмыгнула носом и вытерла масляную слезинку:

— Простите, мисс. Я не слышала, как вы вошли. Мне лучше уйти.

— Нет, не надо, — ответила Лили. — Меня тут тоже быть не должно.

Она вытащила из кармашка запачканный платок и протянула его Молли. Та высморкалась со звуком, напоминающим паровую сирену.

— Спасибо, — пробормотала она, отдавая Лили платочек.

— Прошу, не стоит. — Девочка засунула влажный от машинного масла платок обратно в кармашек блузки. — Что случилось?

Молли показала на гору ярко-розовых простыней:

— Я постирала их вместе со школьными пиджаками. Мисс Скримшоу убьет меня, когда узнает. Отдаст меня старьевщикам на продажу или еще хуже — разберет на части и расплавит, как бедняжку Элзи. — И она вновь разразилась рыданиями.

Лили приобняла ее.

— Молл, не плачь. Мы что-нибудь придумаем. Хочешь, я напишу в школьный совет?

Молли сдавленно всхлипнула.

— Нет, мисс, умоляю, не впутывайте в это дело совет!

— Ну как хочешь. — Лили задумчиво посмотрела на железные кровати, а потом сказала: — Есть идея. Мы просто застелем кровати сначала розовыми простынями, а сверху прикроем старыми белыми!

— Думаете, получится?

— А почему нет?

Лили разобрала ближайшую кровать и взяла розовую простыню. Молли молча смотрела на нее несколько мгновений, затем встала и начала помогать. Вдвоем они довольно быстро поменяли белье почти на всех кроватях. Под покрывалами розовый цвет простыней вообще было не заметить.

Лили и Молли уже заправляли последнюю кровать, как вдруг услышали шорох, заставивший их обернуться.

В дверном проходе стояли, довольно ухмыляясь, Элис Харви и Лукреция Блэквелл.

— Смотрите, мисс Харви, — хихикнула Лукреция, — Лили помогает прислуге.

— Что вы здесь забыли? — спросила Лили.

— Мадам Леру велела нам привести тебя на урок, — ответила Элис. — Мы разбираем двадцать вторую главу в «Искусстве вежливой беседы».

— Я не пойду, — сказала Лили. — Что-то не хочется. Да и потом, мадам Леру не сумеет поддержать вежливую беседу, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.

Она покосилась на Молли. Та опустила голову и подавила смешок.

— Как ты смеешь! — вскрикнула Лукреция, а потом выхватила розовые простыни из рук Молли и швырнула их на пол. — А ты что наделала, глупая машина? Они же все розовые!

— Простите, мисс, — пробормотала Молли.

Лили сжала кулаки.

— Оставьте ее в покое! — Она сделала шаг вперед и загородила Молли.

— А тебе какое дело? — взвилась Элис.

— Она моя подруга.

— Она? ОНА? — Лукреция сложила руки на груди и презрительно хмыкнула. — Лили, это даже не живое существо. Машины не живые.

— И вообще, — добавила Элис, шагнув к Лукреции, — все знают, что люди не могут дружить с машинами. У машин нет чувств.

Лили вздохнула. Как же ее утомило спорить с дураками.

— Вы серьезно? Конечно, у них есть чувства. Такие же, как у нас с вами.

Лукреция зацокала языком.

— О, Лили, Лили, как же ты ошибаешься. Давай-ка я тебе кое-что покажу. — И тут она со всей силы ударила Молли по голове. Глаза горничной заблестели, но она ничего не сказала. — Видишь? Даже не поморщилась.

Молли со скрипом потерла голову, затем нагнулась, подобрала простыни с пола и направилась к двери для слуг.

— Юные леди, пожалуйста, не ссорьтесь из-за меня. Мне очень жаль, но я должна идти, у меня много работы.

— Ступай, машина. Беги скорее, пока тебя не выбросили на свалку металлолома, — бросила ей вслед Лукреция и победоносно улыбнулась Элис.

Лили еще никогда так сильно не хотелось кого- то ударить. Она едва сдержалась. Но надо было терпеть, ведь она обещала папе вести себя хорошо, а значит, не нарываться на неприятности. Она смотрела Молли вслед, стиснув зубы, а внутри у нее будто тикала бомба, готовая взорваться в любой момент.

Тут Лукреция и Элис злорадно засмеялись, и Лили не выдержала: одно дело — нарываться на неприятности и совсем другое — отстаивать правду. Ведь механические существа ничем не хуже других!

— Слушайте, вы, курицы самодовольные, — начала Лили, — если вы еще раз так заговорите с Молли, то я… я…

— И что же ты сделаешь? — ухмыльнулась Элис.

Лили закусила губу и задумалась над ответом.

Элис обнажила лошадиные зубы:

— Видишь, нахалка мелкая, ничего ты не сделаешь, вот и все. Думаешь, что можешь нам указывать только потому, что тебе нравятся машины? Лучше извинись, и мы обо всем забудем.

Лили покачала головой:

— Раз вы не станете просить прощения у Молли, то и я перед вами извиняться не буду.

— Как пожелаешь, — сказала Элис и бросилась на Лили, пытаясь вцепиться ей в волосы.

Лили увернулась, но Элис, царапнув ей шею, все-таки дернула ее за пучок. Лили хотела оттолкнуть обидчицу, но тут на помощь подруге пришла Лукреция, крепко схватив Лили за руку.

Длинные ногти Элис вонзились в кожу Лили, и той ничего не оставалось, кроме как защищаться. Лили сжала кулак и размахнулась, чтобы ударить Элис по лицу.

Бац — ее кулак попал точно в цель.

— Я же извинилась! — протестовала Лили, пока Кракенша волокла ее по коридору за воротник блузки. — И вообще она первая начала!

— Вздор! — рявкнула Кракенша. — Взгляните на нее — она же квашня квашней!

— То-то у нее лицо такое кислое…

— Как не стыдно!

Они прошли мимо главного входа, и Лили взглянула на выгравированный над дверью девиз Академии: Vincit omnia veritas («Правда всегда побеждает»).

«Не сегодня», — подумала Лили.