Многое в жизни обитателей поместья Бракенбридж — Джона, Лили, Роберта, Малкина, а также миссис Раст и других механоидов — после выхода этой статьи переменилось. Когда репортеры и другие любопытные стучали в парадную дверь, надеясь взять у Лили интервью, мистер Вингнат, механический дворецкий, или мисс Так, механическая горничная, сразу отправляли их восвояси. А если журналисты пытались проникнуть в дом через задний двор, миссис Раст грозила им наручной насадкой — мясницким ножом и громко кричала: «ХРАПОВИКИ И ХРОНОМЕТРЫ! УБИРАЙТЕСЬ ВОН, ПОКА Я НЕ ПОЗВОНИЛА КОНСТЕБЛЮ!» Не выдерживал даже обычно спокойный и собранный садовник Капитан Спрингер: он носился за непрошеными гостями с граблями.

Все это вполне устраивало Лили, потому что она понятия не имела, что сказать этим людям. Она чувствовала себя самозванкой, не стоящей ничьего внимания. Но все же каждую неделю в поместье приходило по дюжине писем, в которых люди спрашивали, правдива ли статья Анны, действительно ли в груди Лили бьется механическое сердце и каково это — быть единственным в мире человеком с таким устройством внутри.

Разумеется, Лили не знала, что на это ответить.

Тем более эти вопросы касались папиного изобретения, а не ее самой.

Никто не спрашивал Лили о том, как ей удалось найти папу, когда его похитили, или спастись, когда ее едва не утопил опасный преступник Джек Дор. Никто не интересовался ее впечатлениями от встречи с королевой Викторией и от поездки по Лондону на спине гигантской механической слонихи. Никто не задавал вопросов о том, каково ей пришлось, когда ее взяли в плен шталмейстеры Летающего цирка, и о том, как она, в числе прочего, боролась за права гибридов.

Лили думала, что все изменится, когда она сама расскажет миру собственную историю. Тогда-то она и объяснит, каково ей было пережить все эти удивительные приключения. Она уже начала делать кое-какие пометки в дневнике, но дело двигалось медленно, потому что писать оказалось нелегко. В своей истории Лили очень старалась подчеркнуть, что быть гибридом — это то же самое, что и быть самым обыкновенным человеком. Ведь важнее всего — то, как ты себя ведешь и какие совершаешь поступки. Из этого и складывается личность. И не важно, из чего сделано твое сердце — из плоти и крови или из пружинок и шестеренок.

От раздумий девочку отвлек чей-то пронзительный голос:

— ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ ТАУНСЕНДА! ВАЖНАЯ ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ МАСТЕРА ТАУНСЕНДА!

Остальные гости на рождественском ужине завертели головами, услышав шум.

Механическое сердце в груди Лили неистово затикало. Это телеграмма для Роберта! Она подняла глаза и увидела, как по столовой на своих ножках с колесиками разъезжает механический бортпроводник в голубой форме Королевской дирижабельной компании. В руках он держал серебряный поднос с телеграммой.

— А ну-ка прячься! — шепнула Лили Малкину.

Ворча себе под нос, лис залез обратно в корзинку, а Лили задвинула ее подальше под стол и посмотрела на взволнованного Роберта. Кто же мог прислать ему телеграмму на Рождество?

Глава 2

— Это мне! — отозвался Роберт, у которого от волнения даже живот скрутило. — Таунсенд — это я! — И он отодвинул рождественские угощения в сторону.

Механический бортпроводник подъехал к друзьям. Громкий скрип колес заглушал разговоры остальных гостей.

— Прошу вас, сэр, — сказал проводник и подал мальчику телеграмму с серебряного подноса.

Роберт осторожно взял ее.

— Спасибо-с-праздником-вас-и-хорошего-дня, — протараторил проводник, прижал поднос к груди и покатился к двери в дальнем конце столовой.

Роберт разорвал конверт и пробежал телеграмму взглядом. Неприятное ощущение в животе улеглось, а сердце перестало так бешено колотиться. Это была телеграмма от мамы. Мальчик зачитал ее вслух:

Лили почувствовала облегчение. Хорошо, что в телеграмме не оказалось очень уж плохих вестей.

— Конечно, жаль, что твоя мама и Кэдди задержатся на целый день, но ты все равно успеешь провести с ними много времени, — успокоила она Роберта.

— Интересно, что значит: «У меня для тебя кое-что есть»? — спросил Роберт.

— Даже не знаю. — Лили впилась зубами в индейку. — Может, она просто приготовила для тебя славный рождественский подарок?

— Ага, сопливый носовой платок, например, — подхватил Малкин, бесцеремонно просунув голову между ног Роберта. — Люди ведь зимой всегда носят их в кармане.

Джон поднял глаза на ребят.

— Не стоит искать двойное дно в столь коротком сообщении, Роберт.

— Папа прав, — кивнула Лили, жуя брюссельскую капусту. — Ты всегда чересчур тревожишься, когда получаешь письма от мамы.

— Да. — Малкин ткнулся носом в ногу Роберта. — Не переживай так из-за будущей встречи.

Роберт внутренне согласился с ними. Мальчик сжал висевший у него на шее лунный медальон, который достался ему от мамы, и погладил пальцем инкрустацию из слоновой кости — он всегда так делал, когда беспокоился о матери. Чем ближе становился день встречи с мамой и сестрой, тем сильнее волновался Роберт. Они увидятся всего лишь второй раз, однако, несмотря на то что мама и сестра очень отличались от него, Роберт скучал по общению с ними. Он хотел, чтобы праздники прошли как по маслу.

— Кажется, я и правда слишком уж переживаю, — сказал Роберт. — Просто хочу быть готовым ко всему. Даже к тому… — Он осекся, а потом тихо продолжал: — Даже к тому, что мы можем не найти общего языка…

* * *

Путешествие через Атлантический океан заняло еще три дня. Все это время Роберт и Лили объедались рождественским пирогом, разглядывали воздушные корабли, пролетавшие мимо по вечерам, и играли в вист и криббедж [Вист и кри́ббедж — карточные игры, популярные в Англии в XVIII–XIX вв.] (Малкин был бы рад присоединиться к ребятам, но не мог удержать игральные карты в зубах).

Каждый вечер перед сном друзья по очереди читали вслух книгу Джона под названием «Общий путеводитель Эпплтона по Соединенным Штатам и Канаде» [Дэ́ниел Э́пплтон (1785–1849) — издатель, который с 40-х гг. XIX в. занимался публикацией путеводителей по США, Европе, Канаде и Латинской Америке.]. В книге был иллюстрированный раздел с множеством интересных фактов о Нью-Йорке.

Наконец днем двадцать восьмого декабря трое друзей, предвкушавших скорое прибытие, приникли к иллюминатору купе и выглянули наружу, ожидая увидеть внизу город. Однако увидели они только округлую тень «Светлячка», который плыл над океаном.

— Всюду это море, не на что смотреть! — простонала Лили. — Зря только наряжались!

Готовясь к предстоящему прибытию в Нью-Йорк, Лили надела шляпку с изумрудными лентами и красивую вельветовую куртку. Малкин был в новеньком зеленом свитере, который теперь почти не снимал. Роберт по обыкновению надел кепку и шерстяное пальто, когда-то принадлежавшее его отцу. Оно уже изрядно поносилось, но это была одна из последних вещей, которые папа подарил Роберту перед смертью. Мальчик очень любил это пальто.

— Четыре пятнадцать. — Лили сверилась с карманными часами, которые теперь показывали время по Нью-Йорку.

— Мы должны уже быть совсем рядом, — сказал Роберт. — Скоро покажется берег.

— Не похоже. — Малкин зацепился передними лапами за край иллюминатора и прижался носом к стеклу. — Этот дирижабль, турбийон его подери, летит так медленно, что, пока мы прибудем, праздники уже закончатся!

Лили разочарованно вздохнула и заправила в карманы куртки концы своего длинного оранжево-черного полосатого шарфа. Шарф ей подарила миссис Раст, тогда только-только начавшая вязать. Малкин говорил, что Лили в нем похожа на жирафа, но девочке казалось, что она больше напоминает тигра, а это самый подходящий образ для поездки в Нью-Йорк.

И тут в купе вошел папа. Он тоже приготовился к выходу — надел серое пальто и обернул шейный платок вокруг высокого воротника.

— Лили, Роберт, скорее на смотровую площадку! — позвал он. — Капитан говорит, через пять минут начнем снижение. Когда пересечем бухту, то будем пролетать над статуей Свободы и увидим весь город!

Лили снова выглянула в иллюминатор и с радостью поняла, что папа прав. Пока они болтали, впереди показалась темная полоска побережья.

— А как же я? — спросил Малкин.

— Придется любоваться городом из купе, — ответил Джон. — Зоомеханоидам на палубу нельзя.

— Дурацкие правила, — пробормотал лис, сердито виляя хвостом.

— Знаете, я тоже не пойду, — вдруг сказала Лили. — Мне и отсюда все будет хорошо видно.

Разумеется, девочка очень хотела как следует разглядеть статую Свободы, но она боялась, что зеваки, читавшие статью о механическом сердце, испортят ей впечатление.

Папа, видимо, понял причину ее беспокойства: он обнял дочку и прижал к себе.

— Обещаю, никто на смотровой площадке не станет на тебя пялиться, Лили. Все будут увлечены городским пейзажем.

— Пойдем, Лил, — улыбнулся Роберт. — Без тебя будет совсем не весело.

— И то правда. — Лили стало чуть легче.

— Вот и славно! — Джон потащил ребят к выходу. — В путь, к «Вороньему гнезду»!

Лили подхватила плетеную корзинку и посмотрела на Малкина.

— Жаль, что тебя с нами не будет.

— Еще как будет, — прошептал Роберт, и, заметив, что Джон отвернулся, Малкин запрыгнул в корзинку.

Роберт накрыл ее одеялом, и трое друзей последовали за Джоном на смотровую площадку.