— Не буду отвлекать вас от ужина, вы, должно быть, проголодались. Два случая в год на Британских островах — это среднее число случаев синдрома циклопа за последние тридцать лет.

— Да и два слишком много, — сказала она.

Уэнтуорт сделал глубокий выдох и медленно вдохнул.

— В среднем по одному каждые двадцать шесть недель. — Он помедлил. — Так что, может, стоит обратить внимание, что за последние два месяца было три случая.

Монти задумалась.

— Я предполагаю, что порой события могут идти чередой, а потом долгое время ничего не происходит.

— Конечно, конечно, вы совершенно правы. Не стоит торопиться с выводами. Потрясение от тяжелой утраты может лишить человека здравого смысла. — Легкий, еле заметный след улыбки коснулся его лица, как резец гравера медной пластины. — Но в то же время так легко что-то упустить из виду.

Она выжидающе посмотрела на него.

— Как легко все это отбросить, как случайные совпадения… Вы не согласны?

— Совпадения…

Крик потерся о ногу Губерта Уэнтуорта. Тот наклонился и почесал его за ушком.

— Один случай синдрома циклопа был здесь, в Беркшире. Один в Бирмингеме и один в Эдинбурге. В каждом из этих случаев мать умирала во время родов или сразу же после них. От неизвестного вируса.

— Всегда ли синдром циклопа сопровождается вирусным заражением?

Кот замурлыкал, и Уэнтуорт продолжил гладить его.

— Нет, отнюдь. — Он снова выпрямился на стуле, стиснул губы и пожал плечами. — Конечно, совпадения… это легко можно списать на совпадения.

Где-то глубоко внутри Монти почувствовала гнетущее беспокойство.

— Исключительно странно, — медленно пробормотала она.

Уэнтуорт потер густую нависающую бровь:

— У нас в газете есть яркая молодая женщина-репортер. Зандра Уоллертон. Ее называют «корреспондент от медицины». Это ее первое место работы. Понимаете, у меня нет времени для расследования, которое требует и долгих разъездов, и терпения, и хитрости, и шарма. Зандра — девушка хитрая, да и хватка у нее хорошая. Через несколько лет вы увидите ее имя в общенациональных газетах. — Помолчав, он опустошил свой стакан.

— Еще воды?

— Нет, я должен идти. А вы поужинайте. Вы обязательно должны поужинать. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Да, Зандра… она яркая девочка. Она найдет звено, которое вытащит всю цепь. Такое маленькое, еле заметное, может, ничего существенного… чтобы сбить со следа. «Бендикс Шер», — продолжил он, — компания, которая взяла к себе в лабораторию вашего отца, производит таблетки для зачатия, они идут на рынок под названием «Матернокс». Так?

— Это одно из самых доходных изделий. Продается лучше всего. Я думаю, в области лекарств для зачатия оно пользуется самым большим спросом в мире.

— Конечно. Поэтому никто не может сделать никаких выводов. Но интересно, что все три женщины перед беременностью принимали «Матернокс».

Беспокойство, охватившее Монти, начало испаряться. На мгновение она было подумала, что гость изложит ей нечто, от чего она испытает неподдельное потрясение, но, похоже, он просто цепляется за соломинку.

— Это действительно странное совпадение, мистер Уэнтуорт, — но я думаю, что вы должны объективно посмотреть на него. В мире одна из шести женщин страдает от бесплодия. Огромное количество их в самых разных местах в этой стране принимают «Матернокс» — а продажи по всему миру просто феноменальные. И всего из-за трех случаев… пусть и ужасных… это кажется… то есть я хочу сказать… — Она подняла руки. — Я согласна, все это весьма странно, но не очень убедительно.

— Конечно, конечно. Вы совершенно правы. Но, понимаете ли, есть еще одна деталь. Снова маленькая, снова неубедительная. — Он крутил в пальцах пустой стакан. — Этот репортер, Зандра Уоллертон… Я предложил ей связаться с сотрудником пресс-службы «Бендикс Шер» и спросить, знали ли они раньше о какой-то связи между препаратом «Матернокс» и синдромом циклопа.

— И они знали?

— Ничего подобного. Но настойчиво задавали вопросы. — Наклонившись, он снова начал гладить кота. — И спустя всего три дня квартира Зандры Уоллертон была взломана, все перевернуто вверх дном и раскидано. — Он посмотрел на нее. — Но ничего не было украдено. Ни единой вещи.

— Профессионалы? — предположила она.

— О да, без сомнения. Ни одного отпечатка пальцев. Ничего. По словам полиции, взломщик, похоже, точно знал, что ему надо. — Он помолчал. — Понимаете, есть еще кое-что странное и любопытное. В день похорон Сары ее дом был взломан и обыскан. Алан не нашел, будто что-то пропало. — Он нахмурился. — Обычно грабителей интересуют какие-то вещи, драгоценности, столовое серебро, наличность. На это взломщики не обратили внимания. Может, им помешали, но кажется странным, что они нашли время порыться в аптечке в ванной. Вы так не думаете?

Она ничего не сказала. Горло перехватил удушливый спазм.

— Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я решил лично встретиться с вами, не рискуя позвонить по телефону?

Монти мрачно кивнула. Этот человек слегка раздражал ее, но тем не менее в нем было что-то такое, что мешало решительно расстаться с ним, — искренность.

— Вы делаете очень серьезные выводы, мистер Уэнтуорт.

— Да, и может, я совершенно не прав. Хотелось бы надеяться, что так.

— И каким образом я могу вам помочь во всем этом?

— Мне нужен кто-то внутри «Бендикс Шер», чтобы раздобыть побольше информации. Сара рассказывала мне о высокой порядочности и вашей, и вашего отца. Я надеюсь, что, может быть… при этих обстоятельствах… я… мм… смогу убедить вас пойти мне навстречу? Конечно, строго конфиденциально. Никаких имен, никакой связи с вами.

Монти села и глубоко задумалась, пытаясь привести в порядок свои мысли. Снова посмотрев на него, Монти внезапно испытала приступ страха, словно окружающая тьма вплотную подступила к ней.

— Объясните, что конкретно вам надо, — сказала она. — И я попытаюсь.

21

Лондон. Понедельник, 7 ноября 1994 года

Только что минуло десять часов, и Монти уже вела свой «эм-джи» по уклону Вестуэй. Маленькие «дворники» отчаянно сражались с дождем. По радио два политика спорили о судьбе Боснии, и порой случайные дождевые капли пробивались сквозь залатанную прореху в крыше и падали Монти на лоб. Первым делом она собиралась заехать в их старую лабораторию и поискать кое-какие досье, в которых нуждался Коннор Моллой, и надеялась, что, когда пару часов спустя поедет в Лондон, ей удастся миновать пробки часа пик, но движение оставалось таким же напряженным.

Она почти не спала, и сейчас ею владели усталость и раздражение. Всю ночь она не могла отделаться от потрясения и печали из-за смерти Сары Джонсон, ответственность за которую лежала на «Бендикс Шер». Не был ли Губерт Уэнтуорт сумасшедшим? Параноиком? Или за его словами в самом деле что-то кроется?

Она, безусловно, знала, что почти у каждого лекарства на рынке есть оборотная сторона; всегда имелось небольшое количество людей, которые страдали от побочных эффектов. Было вполне понятно, почему журналист так тяжело воспринял судьбу своей семьи и искал любое объяснение постигшей его трагедии, — но что могла дать информация о таких же симптомах еще у двоих людей?

За всем этим крылась глубокая моральная дилемма: пусть даже и существовала связь с «Матерноксом», лекарство это помогло миллионам людей по всему миру — и миллионы здоровых детей во всем мире обязаны своим существованием именно ему. Когда дело касалось фармакологии, вопрос был в том, что предстояло взвесить пользу и вред и принять твердое холодное решение. Оценить процент шансов. Но как легко было оценивать их, когда имеешь дело с безличными статистическими данными. Куда тяжелее, если вместо них страдают реальные люди, которых ты знала и любила, и как трудно согласиться с риском, если ему подвергаются те, кто тебе дорог.

Но если газетчик прав относительно причин взлома, то, значит, тут кроется что-то гораздо более зловещее. Нужна информация, решила Монти, прежде чем она вообще на что-то решится; отношения Баннерманов с «Бендикс Шер» только начали складываться, и ей не хотелось раскачивать лодку. У нее и так хватало проблем, когда она сглаживала отношения отца с другими людьми, предотвращая стычки; не хватало только, чтобы она стала задавать неудобные вопросы. И, представив, как ее имя будут склонять во всех газетах, она внезапно испытала приступ ужаса.

Мистер Уэнтуорт казался вполне приличным человеком, но он был журналистом, а за все эти годы она обрела достаточно опыта, чтобы понимать, как пресса относится к фармацевтической промышленности: все, что связано с ней, — это легальная цель для нападения. Поэтому надо быть очень осторожной.

Она включила левый поворотник, решительно вырулила на соседнюю и не менее забитую полосу, щелкнув по клаксону двумя пальцами, издала такой же яростный гудок, которым ее встретили, и резко повернула в боковую улицу, где сбросила скорость и стала присматриваться к обочинам.

Увидев перед собой телефонную будку, она притормозила, выскочила из машины и влетела в нее, плотно прикрыв за собой дверь. Опустив в щель монету, Монти открыла записную книжку на той странице, где записала номер, продиктованный Уэнтуортом, и набрала его.