— И вы уехали в офис?
Она кивнула.
Он сделал еще одну запись.
— И в какое время вы уехали?
— Приблизительно без четверти девять.
— А когда приходит ваша уборщица?
— Приблизительно в четверть десятого.
— И она сегодня пришла вовремя?
— Сейчас спрошу. — Алекс вышла из комнаты. — Мимса! — позвала она.
Мимса, занятая пылесосом, не услышала ее. Алекс постучала ее по плечу.
— Мимса!
Уборщица подпрыгнула.
— Вы меня второй раз сегодня пугать. У нас кончился «Вим». [«Вим» — чистящее средство.] Вы забыл?
— Извини, — Алекс кивнула, — постараюсь не забыть.
— Мойщик окон нет пришел. Он ленивый ублюдок.
— Мимса, ты когда пришла сегодня утром? Это очень важно.
— Утром я рано. Без пять девять. Я успел на другой автобус… обычно я на него не успей, потому что готовлю мужу завтрак, а сегодня утром он не завтрак, ходить к доктор на анализ, и вот я успел автобус. Я уйти пораньше тоже, если вы не возражать.
— Конечно. — Алекс кивнула и вернулась в гостиную. — Она пришла без пяти девять.
— Всего через десять минут после вашего ухода?
Алекс кивнула.
— Простите, это может показаться невежливым… но вам не могло померещиться, что ваш сын вернулся… Не могло присниться?
Зазвонил телефон. Несколько секунд она слушала пронзительный звон, и сама обыденность этого звука успокоила ее.
— Слушаю?
— Привет, дорогая, извини.
Ей хотелось, чтобы муж перестал называть ее «дорогая». Она больше не его дорогая, зачем он делает вид, будто между ними все по-старому?
— У меня проходил критически важный эксперимент… я нашел катализатор, который позволит мне делать шардоне не хуже шабли. И оно будет дешевле. Ты можешь себе представить: по-настоящему хороший британский шабли?
— Я в восторге, — безучастно сказала она.
— Я говорю о шабли первого сорта как минимум! Ты хорошо спала этой ночью?
— Да, — удивленно ответила она. — Отлично. Ты нормально доехал?
— Да, без проблем… можешь подождать секунду?
Алекс услышала громкие голоса в трубке.
— Послушай, дорогая, мне нужно срочно в лабораторию… тут возникла небольшая проблема… оно буреет. Вообще у меня случился такой странный сон… понимаешь, я думал, что это не сон, но получается, ошибался. Я как будто бы проснулся в шесть утра, я мог бы поклясться, что в мою спальню зашел Фабиан. Он сказал: «Привет, папа» — и исчез. Я весь дом обыскал, когда проснулся — был убежден, что видел его. Должно быть, сельская жизнь не совсем идет мне на пользу… наверное, шарики за ролики заходят!
5
Гроб светлого дуба с медными ручками, красные розы на крышке. Солнечные лучи падают через витражное окно. Доброе лицо священника за кафедрой. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло», [Первое послание к Коринфянам, 13: 12.] — прочел он спокойным безмятежным голосом.
Потом гроб стали поднимать; это удалось без труда. В гробу лежал ее сын; как он выглядит, спрашивала себя Алекс. Дэвиду, когда он приехал во Францию, не позволили увидеть Фабиана. Они сказали, он слишком сильно обгорел и узнать его невозможно. Она ощутила цепкую руку Дэвида, который теперь тащил ее. «Должна ли я стоять, — подумала она, внезапно запаниковав. — Должна ли я идти по проходу, когда на меня пялится столько глаз?» Потом она вспомнила, что здесь друзья, только друзья, и неохотно последовала за мужем, глядя сквозь туман слез, которые пыталась сдержать, из церкви на улицу, в черный «даймлер».
Кортеж остановился перед аккуратным кирпичным крематорием, они вышли на солнечный свет. Остановились, молча понаблюдали, как носильщики вытаскивают гроб из машины. Двое взяли розы и направились с ними за угол, остальные понесли гроб в здание. Поставили на подставку перед темно-синим занавесом. Алекс подошла к гробу, положила на крышку единственную розу. Произнесла тихим голосом, опустив голову:
— Прощай, дорогой.
Потом вернулась и села на переднюю скамью рядом с Дэвидом. Опустилась на колени и закрыла глаза, пытаясь вспомнить какую-нибудь молитву, но ничто не приходило в голову. Здание заполнялось людьми, донеслась тихая органная музыка. Алекс постаралась вслушаться в слова заупокойной службы, но не могла ничего разобрать. Лишь раздался неожиданный щелчок, скользнул в сторону синий занавес, и гроб поехал в открывшееся пространство.
На поминках она чувствовала себя неловко среди скопления людей в собственном доме. Осушила залпом бокал шампанского. Возле уха раздался хлопок вылетающей пробки, шампанское пенилось, лилось через горлышко. Она беспомощно подалась назад вместе с другими. Словно их несла громадная волна.
— Алекс, примите мои соболезнования, — сказала женщина в черной вуали; Алекс не узнала ее.
— Он был хороший парень. Всякую дрянь они не забирают, да?
Алекс достала сигареты. Увидела, как сквозь толпу к ней пробирается Санди. С какой-то безумной прической: черный как смоль пучок, похожий на сноп, скрепленный чем-то вроде вязальных спиц. Алекс невольно отвернулась. Театрально выраженные эмоции Санди ей сейчас будут не по силам. Встретила взгляд Отто — лицо его с заостренными хищными чертами сильно пострадало, все было в рубцах и лейкопластыре.
— Отто, спасибо, что пришли, — сказала она.
Он кивнул, на его лице появилась едва заметная улыбка, перешедшая в жестокую ухмылку.
— Меня об этом просил Фабиан.
Алекс посмотрела на него, но он отвернулся, возвращаясь к прерванному разговору.
Закрыв дверь за последним гостем, она еще раз затянулась, сделала большой глоток из бокала. Хмель ударил ей в голову. От этого и от слов утешения, какими наперебой осыпали ее друзья и семья, она почувствовала себя лучше. В доме задержался только Дэвид — стоял у входа на кухню, прислонившись к стене с бокалом в руке.
— Хочешь, чтобы я остался?
— Нет, Дэвид.
— Я думаю, тебе лучше не быть одной сегодня ночью.
— Нет, я бы предпочла одиночество. Прошу тебя, я должна пережить это так, как я понимаю.
— Почему бы тебе не приехать в Льюис?
— Мне лучше будет здесь.
Дэвид пожал плечами:
— Я так полагаю, ты винишь меня.
— Виню тебя?
— За то, что я купил ему машину.
— Нет. Несчастные случаи бывают со всеми. Не думаю, что другая машина что-то изменила бы.
— Но если бы он не гнал так?
Алекс улыбнулась и отрицательно покачала головой.
Дэвид взял бутылку, наклонил над своим бокалом — в ней почти ничего не осталось. Он посмотрел на этикетку.
— «Вдова Клико».
— Любимое шампанское Фабиана. Он всегда считал, что это лучшее.
— «Вдова Клико». — Он помолчал, смущенно посмотрел на Алекс и покраснел. Понюхал шампанское. — Выдержка могла бы быть и побольше.
— Извини. Может, если бы ты его попросил, он бы и отложил свою смерть на год-другой.
Алекс прошла мимо него на кухню и включила чайник. Дэвид последовал за ней и нежно обнял.
— Невероятно, — сказал он. — Чтобы нам одновременно приснился один и тот же сон про него. Я думал об этом.
— Это приблизительно в момент его смерти.
— Необыкновенное совпадение.
Алекс открыла банку «Нескафе», насыпала в чашку.
— Ты по-прежнему с сахаром?
— Одну ложку.
— Ты думаешь, это было совпадение? — запальчиво спросила она.
Дэвид посмотрел бокал на свет, внимательно изучая окраску.
— Знаешь, я уверен, оно прежде было желтее. Наверное, они сокращают время выдержки… а может, я и ошибаюсь. Букет отличный.
Алекс сердито посмотрела на него:
— Ты думаешь, это было совпадение?
— Совпадение? — непонимающе переспросил он. — А, да, конечно.
Он перехватил ее взгляд.
— Алекс, неужели ты думаешь, это было что-то другое?
Она пожала плечами:
— Уж очень странно, все казалось таким взаправдашним.
— Мы должны поставить в известность Кембридж. — Он поменял тему.
— Я об этом не подумала.
— Позвоню им завтра.
— А я, пожалуй, напишу родителям Чарльза и Генри.
— Напиши.
Они пили кофе, сидя друг против друга.
— Как шардоне?
Дэвид улыбнулся:
— Шаг вперед, два назад — не могу добиться стабилизации. Как твое агентство?
— Много дел.
— Есть ли какие-нибудь хиты?
— «Антология воинственных песен урду».
— Это то, чего ждет мир?
— Сомневаюсь.
Он вскинул брови:
— Я собираюсь написать книгу о вине.
— Хорошая тема. У меня на столе всего шестьдесят четыре рукописи об этом.
Дэвид встал.
— Ты знаешь, как говорят: шестьдесят пятый — везучий.
Алекс улыбнулась:
— Позвони мне, как доберешься.
— Хочешь, чтобы я позвонил?
— Хочу знать, что ты доехал живой и здоровый.
Она поцеловала его, закрыла за ним дверь и вдруг почувствовала себя очень одиноко.
В коридоре с его мрачными черно-белыми плитками и высоким потолком стояла темнота, и Алекс включила свет. Прошла в гостиную, где висело густое облако дыма с запахом парфюмерии и кисловатым духом шампанского. Раздвинула занавески на эркерном окне, выглянула на улицу. Чистое небо тускнело, приобретая сумеречный оттенок. Опять вспомнились странные слова Отто: «Меня об этом просил Фабиан».
Неожиданно за спиной возникло ощущение какого-то движения. Стало страшно — такого страха она еще не испытывала никогда в жизни. Пробрала дрожь, кожу закололо. Показалось, что стены смыкаются вокруг, захотелось замолотить кулаками в окно, закричать, попросить о помощи, но не было сил двинуться.