Кэт стала разбираться в хаосе бумаг, заполнивших стол. В субботу она целый день отсутствовала — была ее очередь вести репортажи с места происшествий. Попытка изнасилования студентки-медсестры и нападение на жену бывшего мэра. Ну а в итоге бумажная куча выросла, и теперь она надеялась ее разобрать.

Кэт добавила еще несколько листков, с которыми сейчас работала. Стол у нее был точно такой же, как у всех остальных, — пластик под красное дерево, с металлическими ножками и четырьмя ящиками. Но он давал ей почти такое же ощущение тепла, что и ее квартира, хотя на нем не было никаких предметов личного характера — только стандартный ежедневник в черной обложке, стопка бумаги, куча ручек и экран монитора, уже включенный, с единственной высвеченной на нем командой: «Нажмите любую клавишу, чтобы привести компьютер в действие». Но все это принадлежало ей, это было ее рабочее место и милый ее беспорядок.

Кэт пробежала пальцами по клавиатуре, вызвав на экране вчерашнюю ленту новостей, и бегло просмотрела те, о которых сообщалось по радио, обращая внимание только на события, которые происходили в пределах Суссекса. Когда ей нужно было освещать какое-нибудь определенное событие, она могла сделать копию того, что ей приглянулось, — выбрать по своему усмотрению.

Кэт просмотрела сообщения: «Расследование гибели на строительных лесах», «Исчезновение самолета в Гэтвике», «Отключение трансляции радиопередач из-за неполадок», «Бывший полицейский уличен в причастности к наркобизнесу». Сегодня ей предстояло сделать два сообщения: о медсестре и о жене бывшего мэра, которая теперь находилась в больнице. Кэт вынула из сумки блокнот и пролистала стенографические записи, краем глаза наблюдая, как редактор отдела криминальных новостей продвигается к ней, держа в руке лист с компьютерной распечаткой. Это был мягкий, спокойный мужчина лет тридцати пяти, с редкими светлыми волосами, с залысинами на лбу. Одет, как всегда, в неизменный серый костюм из шерсти, относительно модный, но выглядевший так, будто в нем спали. Как все журналисты, редактор слегка сутулился — возможно, считала Кэт, от долгих часов работы за компьютером.

— Ну как уик-энд? — спросил он.

— То, что от него осталось? — уточнила Кэт. — Великолепно.

— Ты неплохо себя проявила.

— Да ну? — просияла она.

— Я имею в виду ту пожилую даму, на которую напали, жену бывшего мэра. Терри очень понравилось. Хочет открыть ею первый выпуск.

Терри Брент был главным редактором.

— А подпись? — поинтересовалась Кэт.

Редактор кивнул.

— Отлично! Очень рада!

— Сегодня утром я кое-что раздобыл для тебя. Попахивает дьявольщиной.

— Да ну?

— Звуки из могилы.

Кэт в удивлении подняла брови и увидела, как редактор усмехнулся.

— Звуки из могилы?

Он вручил ей распечатку, и на мгновение их взгляды встретились. Кэт отвела глаза и в замешательстве взглянула на листок. Он привлекательный мужчина, но не стоит забивать себе голову. Он женат. Ей нравилось, что он никогда не терял душевного равновесия. Казалось, не было случая, чтобы он вышел из себя. Интересно, знает ли он, что такое ярость, настоящая ярость? Наверное, нет. Он похож на камень, который омывают морские волны: чем сильнее накат, тем мягче оглаживают его волны. Основательный, приятный. Она прочла распечатку.

...

Телефонограмма от полицейского Такера, Брайтонская полиция. Принята в 8 ч. 10 мин. утра 22 октября с. г. Коронеру направлен запрос на эксгумацию в связи с сообщением о звуках, доносившихся из могилы на кладбище Св. Анны в Брайтоне. Как ожидается, разрешение на эксгумацию будет получено сегодня в полдень.

Кэт смахнула с лица непослушную прядь.

— Больше ты ничего не знаешь?

— Нет. — Редактор помолчал. — С эксгумациями всегда трудности. Их производят за ширмой и особо не распространяются. Поезжай и посмотри, что там такое, — может, наберешь материал для небольшой статейки. Отдел фотокоров тоже хочет поучаствовать. Посылают с тобой фотографа.

— Звуки из могилы? Что они собираются откопать — дух королевы Виктории?

— Это барышня двадцати трех лет. Она была похоронена в прошлый вторник.

Кэт заморгала:

— Они что, думают, она жива?

Редактор улыбнулся:

— Сомневаюсь. Такое время от времени случается. Кладбища пугают людей, ветка застучит, а все думают, что мертвые восстают из гроба.

— О ней что-нибудь известно?

— Нет, но, возможно, тебе удастся кое-что раскопать. Слегка приукрась. Сделай из этого небольшой репортаж.

Кэт сняла с крючка плащ, подошла к редактору фотоотдела и узнала, кого с ней отправляют. Потом спустилась к охранникам и выписала себе мобильный телефон.

6

Харви смотрел, как облачко голубого дыма кувыркалось по комнате, приближаясь к нему. Преподобный Боб Аткинсон, школьный капеллан, развалился в своем старом, набитом конским волосом кресле, его ноги в серых носках и черных ботинках со шнурками, торчащие из-под подола сутаны, покоились на самом краешке скамеечки для ног. Капеллан бросил использованную спичку в оловянную пепельницу на резном деревянном столике, стоящем рядом, вынул изо рта трубку и задумчиво держал ее на весу.

Комната была маленькой и захламленной, на полу лежал выцветший персидский ковер, полка угрожающе прогнулась под тяжестью книг, выпавшая поздравительная открытка лежала на угольях в медном ведерке, несколько эстампов в рамках, с изображением религиозных сцен, нарушали пустоту выгоревших бумажных обоев.

Харви чувствовал запах готовящейся пищи и слышал, как в кухне жена капеллана стучит посудой под радио, включенное на полную громкость. Он примостился на краешке потертого кожаного дивана, закинул ногу на ногу — на нем были серые фланелевые брюки, — потом поставил ноги как положено и в ожидании ответа капеллана стал разглядывать свои ногти, с досадой заметив у ногтевых лунок на некоторых пальцах белые точечки кальция. Под ногтем указательного пальца была грязь, и он благоразумно прикрыл его большим пальцем. В окно Харви увидел, как малиновка села на солнечные часы в маленьком заросшем садике.

— Очень интересно, — сказал капеллан.

У него было широкое простое лицо, густая черная челка и лысина на макушке. «Он вполне мог бы сойти за ударника какой-нибудь поп-группы», — подумал Харви.

— Именно это в библейские времена люди сочли бы мистическим опытом, — продолжил преподобный.

Харви ничего не ответил.

Капеллан прикусил мундштук трубки.

— У тебя было нечто вроде видения?

— Видения?

— Да. — Капеллан сомкнул пальцы вокруг трубки и шумно затянулся, трубка погасла. — Ты был очень близок со своей матерью?

Харви пожал плечами:

— Да, полагаю, достаточно близок.

— И ты уверен, что действительно встретился с ней и это не было ни сном, ни галлюцинацией?

— Уверен.

— Некоторые сны бывают настолько живыми, что утром, проснувшись, думаешь, а не случилось ли это на самом деле.

— Когда произошел несчастный случай, я видел все как бы со стороны.

Капеллан открыл коробок и вынул еще одну спичку с красной головкой.

— Удивительно. А ты не думаешь, что составил представление об этом из того, что рассказывали тебе твои приятели? — Он чиркнул спичкой, поднес ее к трубке и подержал там некоторое время.

Неожиданно Харви разозлился:

— Разве вы не верите в загробную жизнь? — Его левая рука заныла под пластырем.

Капеллан сделал затяжку, выпустил дым через ноздри и распрямил ноги.

— Верю, конечно, — сказал он тихо.

— Пока это не случилось с тем, кого вы знаете?

Капеллан нахмурился:

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Я перестал дышать, так мне сказал врач. Следовательно, пару минут я был мертв. Они беспокоились, поэтому мне сделали анализы, рентген и все прочее. То, что я видел, я видел, когда был мертв; ведь у мертвецов не бывает галлюцинаций?

— Мы не знаем, Харви, никто этого не знает. Нам остается только полагаться на то, чему учит Священное Писание.

— Почему? Почему нельзя поверить мне?

Капеллан несколько раз затянулся.

— Ты любил свою мать, это верно, и ты тяжело переживал ее смерть. Это произошло всего несколько месяцев назад, конечно, ты и сейчас находишься в тяжелом моральном состоянии. Потребуются годы, чтобы оправиться от этого удара. Но ты парень сильный, и ты справишься. На тебя здорово подействовал несчастный случай, и сказать по правде, я думаю, ты несколько смущен, что поотстал в учебе. — Он поднял глаза и устремил взгляд прямо на Харви.

Харви прикусил губу, чтобы не показать своего разочарования. Ребята считали Боба Аткинсона своим в доску — в отличие от остальных учителей, с ним можно было говорить. Харви надеялся, что капеллан поймет его, предложит какое-нибудь объяснение.

— Я видел это ясно, — сказал Харви. — Я парил над землей. И наблюдал, как доктор пытается воскресить меня. Потом я попал в тот туннель, и там была моя мама.

— И где, как ты думаешь, ты был?

Харви заколебался:

— Это что-то вроде границы… на пути в небо…

— Почему ты так думаешь?

Харви покраснел и откинул со лба волосы.

— Там было так хорошо. Какой-то миг я действительно был счастлив, невероятно счастлив. Никогда в жизни я не испытывал такого счастья.