Взаимоотношения с хунну, которые господствовали в степях Монголии и на лугах на севере Китая, не всегда были простыми. Современные историки описывали это племя как варварское, склонное к употреблению сырого мяса и крови. По словам одного из писателей, это люди, которых «отринули небеса» [Huan Kuan, Yan Tie Lun, цитируется по Y. Yu, Trade and Expansion in Han China: A Study in the Structure of Sino-Barbarian Economic Relations (Berkeley, 1967), р. 40.]. Китайцы доказали, что они предпочтут заплатить дань, чем подвергнуть свои города угрозе нападения. Посланники регулярно отправлялись к кочевникам (которые с детства обучались охоте на крыс и птиц, а затем на лис и зайцев), и император вежливо осведомлялся о здоровье верховного лидера [Например, Sima Qian, Records of the Grand Historian of China, 110, 2, рр. 145–146. Некоторые комментариии относительно образования, обычаев и моды хунну см. на стр. 129–130.]. Была разработана целая система дани, и кочевники получали предметы роскоши, такие как рис, вино и ткани, в обмен на мир. Самым ценным подношением был шелк — ткань, которая высоко ценилась кочевниками за текстуру, легкость. Они использовали его для изготовления одежды и постельного белья. Кроме того, это был символ политической и социальной власти: многослойные одежды из драгоценного шелка — важный признак статуса шаньюя (верховного лидера племени) [См. Yu, Trade and Expansion in Han China, рр. 48–54.].

Уплаченные в качестве дани суммы были существенными. В 1 году до нашей эры хунну получили 30 000 рулонов шелка, такой же объем сырья, а также 370 предметов одежды [Там же, р. 47, n. 33; также см. R. McLaughlin, Rome and the Distant East: Trade Routes to the Ancient Lands of Arabia, India and China (London, 2010), рр. 83–85.]. Некоторые чиновники полагали, что любовь племени к роскоши не доведет до добра. «Вы одержимы вещами из Китая», — смело заявил один из посланников лидеру племени. Он отметил, что обычаи хунну постепенно меняются и Китай «в конце концов, покорит всю нацию хунну» [Sima Qian, Records of the Grand Historian of China, 110, 2, р. 143.].

Но он всего лишь выдавал желаемое за действительное. На самом деле такая стратегия, которая помогала поддерживать мир и добрососедские отношения, приводила к потерям, как финансовым, так и политическим. На выплату дани необходимо было много денег, кроме того, она свидетельствовала о политической слабости Китая. Со временем династия Хань пришла к выводу, что с хунну нужно бороться и решить этот вопрос раз и навсегда. Согласованные усилия позволили освободить богатые сельскохозяйственные земли региона Сиюй, кочевники были отброшены, и китайцы взяли под контроль коридор Ганьсу в результате кампании, длившейся десять лет и закончившейся в 119 году до нашей эры. К западу находятся горы Памира, а за ними — новый мир. Китай открыл дверь, ведущую к трансконтинентальным связям. Именно тогда и появился Шелковый путь.

В ходе экспансии Китай стал проявлять живой интерес к землям, лежащим за его пределами. Чиновников обязывали исследовать регионы за горами и писать отчеты. Один из таких отчетов — «Ши цзи» («Исторические записки») — принадлежит перу историографа империи Хань Сымы Цаня. Он продолжил работу даже после того, как был опозорен и кастрирован за то, что осмелился встать на защиту импульсивного молодого генерала, который привел свое войско к поражению [S. Durrant, The Cloudy Mirror: Tension and Conflict in the Writings of Sima Qian (Albany, NY, 1995), рр. 8–10.]. Он аккуратно записал все, что узнал об истории, экономике и военной силе народов долины Инда, Персии и Центральной Азии. Он отмечал, что королевства Центральной Азии были слабы, так как кочевники, отброшенные китайскими войсками, устремились в другие места. Цань писал, что жители этих королевств не столь успешны в воинском искусстве, но мудры в торговле. Рынки в Бактрии процветают, и там можно купить и продать все, что угодно [Sima Qian, Records of the Grand Historian of China, 123, 2, р. 235.].

Торговля между Китаем и остальным миром развивалась достаточно медленно. Переговоры, для которых использовались торговые пути вдоль края пустыни Гоби, были непростыми, особенно переговоры касаемо Нефритовых ворот, через которые торговые караваны проходили на запад. Переход от одного оазиса к другому через коварные земли был труден, вне зависимости от того, пролегал путь через пустыню Такла-Макан, горы Тянь-Шань или Памир. Экстремальные температуры также должны были стать предметом обсуждения, и одной из причин стала высокая ценность бактрийских верблюдов. Они с трудом справлялись с тяжелыми условиями пустыни, но могли предугадывать появление смертоносных песчаных бурь задолго до их начала. Один из писателей отмечал: «Внезапно они сбились в кучу и сердито зарычали». Для торговцев такое поведение было точным признаком того, что нужно прикрыть носы и рты, обернув голову войлоком. Верблюды, конечно, были не самым надежным инструментом, источники говорят о том, что по пути встречается множество мертвых животных и скелетов [E. Schafer, The Golden Peaches of Samarkand: A Study of Tang Exotics (Berkeley, 1963), рp. 13–14.]. В таких тяжелых обстоятельствах награда должна была быть высока, так как риски были немаленькими. При этом бамбук и ткань из Сычуаня можно было найти за тысячи миль на рынках Бактрии. Это был редкий и ценный товар, так как везли его издалека [Hansen, Silk Road, р. 14.].

Ключевое место занимала торговля шелком. Кроме его несомненной ценности для кочевых племен, шелк выполнял еще несколько важных функций. Во время правления династии Хань шелк использовали наряду с монетами для выплат армии. В некоторой степени это была самая надежная валюта: производство монет в необходимых количествах было связано с определенными трудностями, кроме того, еще не во всех провинциях Китая были введены денежные отношения. Это представляло проблему, когда дело доходило до оплаты труда военных, так как военные действия по большей части осуществлялись в отдаленных регионах, где монеты были просто бессмысленны. Зерно же через какое-то время портилось. В результате рулоны шелка-сырца часто использовались как валюта для оплаты товаров и услуг или для взыскания штрафов, как, например, в одном из буддистских монастырей [T. Burrow, A Translation of Kharoshthi Documents from Chinese Turkestan (London, 1940), р. 95.]. Шелк стал такой же международной валютой, как и предметы роскоши.

Китайцы регулировали торговлю путем создания специального органа для контроля пришедших извне торговцев. Примечательная коллекция из 35 000 текстов, найденная в гарнизонном городе Сюантюане, недалеко от Дуньхуаня, позволяет восстановить картины повседневной жизни города в перешейке коридора Ганьсу.

Из этих текстов, написанных на бамбуковых и деревянных табличках, мы узнаем, что приезжающие в Китай должны были придерживаться определенных маршрутов. Им выдавали специальные пропускные документы, которые регулярно проверяли чиновники, чтобы убедиться, что все приезжие вернулись домой. Так же, как и в современных отелях, в то время велись записи о каждом госте, включая его имя и звание, а также данные о том, сколько он потратил на еду, откуда приехал и куда следует [Hansen, Silk Road, р. 17.].

Эти меры не имели своей целью слежку, они использовались для того, чтобы точно знать, кто и зачем приезжает в Китай или выезжает из него, а также для того, чтобы зафиксировать, какие товары были куплены и проданы. Усложнение методов и их скорое воплощение показывают, как имперский двор в столице Чанане (современный Сиань) и, начиная с 1 века нашей эры, в Лояне видел мир вокруг, который, казалось, сужался прямо на глазах [R. de Crespigny, Biographical Dictionary of Later Han to the Three Kingdoms (23–220 AD) (Leiden, 2007).]. Мы полагаем, что глобализация — уникальный современный феномен, но он наблюдался уже 2000 лет назад, предоставляя новые возможности, создавая проблемы и подталкивая технологический прогресс.

Развитие стимулировало спрос на предметы роскоши и увеличивало возможность платить за них. В Персии около 247 года до нашей эры потомков Селевка сверг Арсак, человек с темным прошлым. Его потомки, известные как Арсакиды, консолидировали власть и затем стали расширять ее, умело экспроприируя историю, чтобы смешать идеи персов и греков и создать нечто новое. Результатом стало время стабильности и процветания [M. R. Shayegan, Arsacids and Sasanians: Political Ideology in Post-Hellenistic and Late Antique Persia (Cambridge, 2011).].

Самым большим стимулом стало то, что происходило в Средиземноморье. Небольшой город в бесперспективном месте на полпути к западному побережью Италии постепенно смог превратиться из захолустья в настоящую силу. Захватывая один прибрежный город за другим, Рим стал доминировать в западной части Средиземноморья. К середине первого века до нашей эры его амбиции невероятно выросли, а внимание сконцентрировалось на Востоке.

Рим превратился в мощное, конкурентоспособное государство, которое прославило военное искусство и провозгласило эру насилия и убийств. Гладиаторские игры стали основой общественных развлечений, а арены для этих боев — местом, где с особой жестокостью празднуют превосходство над чужеземцами и природой.

Триумфальные арки, расположенные повсюду, ежедневно напоминали шумному, суетливому городу о военных достижениях. Милитаризм, бесстрашие и любовь к славе тщательно культивировались как основа амбициозного города, влияние которого будет вечным [N. Rosenstein, Imperatores victi: Military Defeat and Aristocratic Competition in the Middle and Late Republic (Berkeley, 1990); а также S. Phang, Roman Military Service: Ideologies of Discipline in the Late Republic and Early Principate (Cambridge, 2008).].

Основой римской власти была армия, тщательно подобранная и отвечающая стандартам времени. Солдаты должны были проходить больше двадцати миль за пять часов. При этом их доспехи весили не менее пятидесяти фунтов. Браки для солдат не только не поощрялись, они были запрещены, чтобы связи в армии были крепче. Хорошо обученные, подготовленные молодые люди, уверенные в себе и в своем назначении, были краеугольным камнем, на котором строился Рим [Р. Heather, The Fall of the Roman Empire: A New History of Rome and the Barbarians (Oxford, 2006), р. 6. О запрете на вступление в брак см., главным образом, Phang, Marriage of Roman Soldiers (13 BC — AD 235): Law and Family in the Imperial Army (Leiden, 2001).].

Завоевание Галлии (территория современной Франции, стран Бенилюкса и части Западной Германии) в 52 году до нашей эры принесло много трофеев, что привело к корректировке курса золота в Римской империи [C. Howgego, ‘The Supply and Use of Money in the Roman World 200 b.c. to a.d. 300’, Journal of Roman Studies 82 (1992), рр. 4–5.]. В Европе было еще много стран, которые можно было захватить, но только некоторые из них были перспективными. Великими империи делало наличие городов, приносящих большие доходы за счет налогов. Они являлись культурными центрами, здесь ремесленники и мастера воплощали в жизнь новаторские идеи, а их могущественные покровители старались перещеголять друг друга и, конечно же, щедро награждали мастеров. Было маловероятно, что такие места, как, например, Британия, станут выгодным дополнением к Римским территориям. Согласно письмам солдат, расквартированных в Британии, эта провинция была исключительно мрачным и бесплодным местом [A. Bowman, Life and Letters from the Roman Frontier: Vindolanda and its People (London, 1994).].