В сумочке у Хейли нашли презервативы, значит, у нее были сексуальные контакты. Не исключено, что именно Стюарт Кинси и убил ее, переполненный отчаянием или ревностью. И то и другое — сильнейшие эмоциональные мотивации. Как мужчины, так и женщины под воздействием ревности способны практически на все.
Принесли чай, и Кинси немного успокоился.
— Простите меня, — пробормотал он. — Я не нахожу себе места при мысли, что мог бы спасти ее, а вместо этого убежал.
— Ты же не знал, что там происходило, — успокоил его Бэнкс. Слабое, но все-таки утешение. Склонившись к Стюарту, он продолжал: — Меня очень заинтересовало то, что ты рассказал насчет таинственного бойфренда Хейли. У тебя есть какие-либо соображения, кто он и почему она хранила их отношения в тайне?
6
— Рада видеть тебя, Алан, — приветствовала Энни Бэнкса.
Они встретились во вторник утром в небольшом, расположенном вдали от рыночной площади тихом пабе «Конь и гончие», где подавали вкусные салаты и можно было ублажить себя пинтой пива, не опасаясь, что об этом прознает суперинтендант Катрин Жервез. Они сидели в зале без окон — здесь запрещено было курить. Темное дерево панелей удачно сочеталось с красным бархатом мебельной обивки и старинными литографиями на тему охоты — публичную демонстрацию сцен травли лисиц еще не успели законодательно запретить. За напитками приходилось ходить в соседний зал — единственное, пожалуй, неудобство для посетителей этого тихого места, идеально подходящего для уединенных встреч.
Энни пила диетический швепс с лимоном — с субботнего вечера она в рот не взяла ни капли алкоголя, Бэнкс неторопливо подносил ко рту пинтовую кружку эля, и то, каким удовольствием при этом светилось его лицо, нервировало Энни. Зарока никогда больше не пить она не давала. Просто взяла короткую паузу, чтобы прийти в себя и успокоиться, обдумать ситуацию и, если удастся, немного сбросить вес. А завтра она вполне может позволить себе пинту. Или стакан вина вечером после работы. К счастью, к гамбургеру, который Бэнкс ел с наслаждением, Энни отнеслась совершенно равнодушно.
— Чему обязан удовольствием видеть тебя? — спросил Бэнкс после нескольких минут разговора ни о чем: об общих знакомых и приятелях в полиции Восточного Йоркшира.
— Ты, я слышала, сейчас ведешь дело об убийстве в Лабиринте? — Энни все еще не торопилась переходить к главному. — Бедная девочка! Подозреваемые уже есть?
— Как не быть! Ждем результатов экспертизы. Кроме того, необходимо побеседовать с несколькими людьми. Кев Темплтон считает, что мы имеем дело с серийным убийцей. Не дай бог, он прав. Жертва пока всего одна, но налицо все признаки сексуального преступления с применением насилия, а те, кто совершает такие преступления, обычно на первом не останавливаются.
— Кевин Темплтон — настоящая задница, — поморщилась Энни.
— Не стану спорить, однако у него есть шансы стать хорошим копом, если он выбросит дурь из головы и начнет относиться к работе серьезно.
Энни скептически хмыкнула:
— Ладно, пусть живет… Хотела рассказать тебе, куда привело расследование в Уитби.
— Это интересно! — оживился Бэнкс. — До меня дошли слухи, что убита женщина, прикованная к инвалидному креслу.
— Так и есть, — подтвердила Энни. — Женщина по имени Карен Дрю.
— Это имя не вызывает у меня никаких ассоциаций.
— Ничего удивительного, — пожала плечами Энни. — На самом деле ее зовут по-другому. Джулия Форд вчера раскрыла ее инкогнито.
Рука Бэнкса с зажатым в ней гамбургером замерла на пути ко рту, через секунду недоеденный гамбургер оказался на тарелке.
— Джулия Форд… «Взрыв из прошлого»… [«Взрыв из прошлого» (1999) — американский фильм режиссера Хью Уилсона, рассказывающий о человеке, проведшем по недоразумению тридцать пять лет в бомбоубежище и вдруг оказавшемся в Лос-Анджелесе середины 1990-х годов.]
— Ну как, появились ассоциации?
— Да, но меня уже воротит от звука этих раскатов. Джулия Форд. Женщина в инвалидном кресле. Боюсь, что известия будут нерадостными.
— Убитая — Люси Пэйн.
— Проклятье! — упавшим голосом произнес Бэнкс. — Пресса и телевидение еще не в курсе?
— Пока нет, но скоро будут в курсе. Суперинтендант Браф пытается заговорить им зубы. Сегодня во второй половине дня он намерен провести пресс-конференцию.
— Надеюсь, ты не ждешь от меня сожалений по поводу ее трагической кончины? — спросил Бэнкс.
— Я всегда недоумевала по поводу ваших с ней более чем странных отношений, — сказала Энни. — Отчасти поэтому я попросила тебя о встрече.
— Странные отношения? С Подругой Дьявола? Да она вконец испортила мое впечатление от отличной песни группы «Грейтфул Дед»! Теперь как услышу «Фрэнд оф зэ Девил», так сразу вспоминаю лицо Люси и эти тела в погребе.
— Алан, это же я, очнись! Это я, Энни, а вовсе не Джим Хэтчли. Так что не прикидывайся дураком.
Бэнкс поднес к губам кружку и сделал несколько глотков. Энни пыталась представить, о чем он сейчас думает. Ей это никогда не удавалось. Сам-то Бэнкс считал, что его лицо можно читать как открытую книгу, однако в действительности проникнуть в ход его мыслей было так же трудно, как увидеть дно в пинтовой кружке с нефильтрованным пивом.
— В Люси было что-то неординарное, это правда, — кивнул, наконец, Бэнкс. — Но, как бы то ни было, она убийца.
— Молодая и притом красивая, — добавила Энни.
— Это точно, — согласился Бэнкс. — Ты намекаешь, что это повлияло на мое отношение к ней?
— А разве когда-нибудь бывало иначе? И за примерами не надо далеко ходить — я хочу сказать, не обязательно вспоминать историю Елены Троянской.
— Однако я и не думал защищать Люси, — возразил Бэнкс. — Наоборот, считал ее виновной в такой же степени, как и ее мужа, и по этой причине хотел упрятать за решетку.
— Помню. Но ведь ты понимал ее, верно?
— Ничего подобного! — Бэнкс помолчал и добавил: — Возможно, я хотел понять ее и даже пытался, но это никоим образом не связано с ее внешностью. Я и видел-то ее всю обмотанную бинтами. И вообще, в глубь сложных преступных натур лучше не соваться! Заглянешь — а там темнота преисподней. Мы оба сталкивались с такими случаями.
— Touche! [Touche! (фр.) — в фехтовании укол, удар; в переносном значении употребляется для признания, что оппонент нанес вам поражение, вам нечего ответить.] — откликнулась Энни: она немедленно подумала о Филе Кине, внесшем страшную смуту и в ее жизнь, и в жизнь Бэнкса. Больше года прошло, а она так до конца и не пришла в себя, о чем свидетельствует хотя бы ее эскапада с этим мальчишкой-музыкантом. Очаровательный психопат Кин через Энни отслеживал ход расследования совершенного им преступления, а оказавшись под угрозой ареста, чуть не убил Бэнкса.
— Такого детства, как у Люси Пэйн, нарочно не придумаешь и врагу не пожелаешь! — продолжал Бэнкс. — Я не утверждаю, что это служит оправданием или хотя бы объяснением ее поступкам, но представь, каково это, когда твоя родная семья держит тебя в клетке и подвергает сексуальному насилию изо дня в день, из года в год?
— Это ты к чему? Тот, кто подвергся сексуальному насилию, становится сексуальным насильником?
— Конечно, это звучит как избитый газетный штамп, но ведь дело обстоит именно так?! Ты не согласна с моим теоретизированием по поводу судьбы Люси Пэйн, но в некотором смысле смерть для нее — счастливое избавление. — Он поднял кружку словно в ироническом тосте и молча поднес ее к губам.
— Все правильно, — согласилась Энни. — Вот я и решила: необходимо снова поднять то дело, если мы хотим выйти на след убийцы Люси.
— Но ведь ты, как и я, уверена, что она виновна.
— Да, — подтвердила Энни. — Ну и что? Именно поэтому я землю буду рыть, чтобы найти убийцу.
— Думаешь этим подтвердить, что способна побороть свое предубеждение?
— А что в этом плохого? Стыдно признаться, но я действительно обрадовалась, когда узнала, что Люси разбил паралич и чем дольше будет длиться ее жизнь, тем больше она станет страдать. Частью сознания я понимаю, что это справедливая отместка за муки, которые она причинила тем несчастным девушкам. Своего рода карма, если угодно.
— А что говорит другая часть твоего сознания?
— Она говорит, что все эти доводы и самооправдания — просто чушь собачья. Что бы она ни сделала, кем бы ни была, Люси Пэйн — это человеческое существо. Общественное мнение выступает против смертной казни, однако кто-то, решив действовать по своим собственным законам, взял да и перерезал горло Люси Пэйн — беззащитной женщине в инвалидном кресле. А это противоречит всему, во что я верю. Не важно, что она сделала, но никто, черт возьми, не обладает правом лишать ее жизни!
— А по-моему, кто-то пожалел ее и совершил доброе дело.
— Ну уж нет, это не убийство из милосердия!
— Почему ты так считаешь?
— Хотя бы потому, что не встречала ни одного человека, который считал бы, что она заслуживает хоть каплю милосердия! За исключением тебя.
— Но я не убивал ее, — парировал Бэнкс.
— Ну ладно, давай сменим тему, а то ты уже начал придуриваться.
Бэнкс провел пальцами по шраму возле правого глаза:
— Прости. Я не насмехаюсь. Я только хочу, чтобы ты отдавала себе отчет, в какую банку с червями собираешься сунуть руку. Ты же отлично понимаешь, кто будут главные подозреваемые.
— Конечно понимаю! — не задумываясь, выпалила Энни. — Родители, родственники и друзья девушек, которых чета Пэйн насиловала, мучила и убивала. Их соседка Мэгги Форрест, которую Люси сначала обманула, а потом предала. Или даже один из полицейских, участвовавший в расследовании. Не забудь еще друзей и родственников Джанет Тейлор: она тоже стала одной из жертв этого преступления. Короче говоря, ее смерти могли желать очень многие люди, в том числе и искатели скандальной известности. Признания от всяких психов на нас теперь так и посыплются!
— Вот именно! Так на черта тебе пытаться разворошить это осиное гнездо?
— Да потому, что это мой долг. Я должна вернуться в прошлое. Только по дороге туда я сумею оказаться там, где хочу.
— Для меня это звучит немного мистически, все равно что звук хлопков одной рукой.
— Ну, «Пинк Флойд» ты уже наслушался под завязку, пора привыкать и к другим звукам… Послушай, Алан, я попросила о встрече, чтобы спросить: могу ли я рассчитывать на тебя?
Бэнкс вздохнул, откусил кусок гамбургера и запил его элем. Затем пристально и открыто посмотрел прямо в глаза Энни; она буквально обмерла: давно уже Бэнкс не смотрел на нее так.
— Ну конечно же можешь, — мягко произнес он. — И ты знала это с самого начала. Я попробую завтра утром организовать в Лидсе встречу с Филом Хартнеллом и Кеном Блэкстоуном.
Энни бросила в него ломтик картофеля:
— Скажи, зачем тебе понадобилось так долго меня мучить, прежде чем сказать об этом?
Бэнкс улыбнулся:
— Это доставило мне массу удовольствия. И, раз уж ты здесь, расскажи, что интересненького происходит в твоей жизни?
— Как же, жди, — ответила Энни, накручивая на палец прядь волос.
Уинсом не нравилось работать с Темплтоном, и вовсе не потому, что он первым выбился в сержанты (хотя и это немало ее обижало), главное — ей были не по душе его методы, наплевательское отношение к чувствам других людей, а также и то, с каким плотским вожделением он смотрел на нее. Если бы Уинсом решилась завести бойфренда — чего она пока делать не собиралась, — Темплтон был бы последним в списке претендентов. Ну а раз уж им пришлось работать в паре, она пыталась сдерживать свои чувства, выслушивая призванные поразить ее воображение рассказы о клубах и диджеях, о которых она слыхом не слыхивала, пропускала мимо ушей прозрачные намеки о его сексуальной отваге и выдержке, терпела, когда он украдкой бросал вожделеющие взгляды на ее бедра и грудь. Уинсом с наслаждением обвинила бы Темплтона в сексуальных домогательствах, но дела такого рода, как правило, бьют по женщине рикошетом. Так что не стоит бежать с жалобами к боссу, нужно справляться с этой проблемой самой.
Уинсом предупреждала Бэнкса, что, по ее мнению, слишком рискованно посылать Темплтона беседовать с родителями Хейли Дэниэлс. Бэнкс разделял её опасения, но, во-первых, у них мало людей, а во-вторых, считал он, неплохо будет посмотреть на этих людей другими глазами. Иногда в подобных случаях Бэнкс, придав лицу таинственное выражение, добавлял, что отвратительные и возбуждающие непредвиденную реакцию методы Темплтона могут оказаться результативными, обеспечивая прорыв в защитной аргументации преступника. Уинсом это не убеждало: она видела этого ублюдка в деле, а Бэнкс не видел. Энни Кэббот поняла бы ее. Как жаль, что Энни сейчас не с ними!
Уинсом остановила машину, не доехав до нужного дома в Суэйнсхеде, и, переходя мост, снова подверглась пристальному осмотру стоящих на нем стариков.
— Да что это с ними? — удивился Темплтон. — Они ведут себя так, словно никогда раньше не видели темнокожей женщины.
— Наверное, и не видели, пока я не прошла мимо, — пожала плечами Уинсом.
Репортеры уже ретировались, возле дома ни души. Всего два дня назад здесь узнали о смерти Хейли, однако дом изменился разительно: он казался старым и запущенным. На стук Уинсом вышел Джефф Дэниэлс. Он в сильном смущении отвел глаза в сторону, но посторонился, пропуская ее и Темплтона в дом. Донна Маккарти сидела в кресле в гостиной. Она выглядела так, словно не спала с субботы. Уинсом по опыту знала, что даже если Темплтон и почувствовал напряженность в отношениях между супругами, то вряд ли захочет принять это во внимание.
— Какие новости? — спросила Донна, глядя, как ее супруг плюхнулся в другое кресло, стоящее против окна.
Темплтон и Уинсом расположились на диване, и она, едва сев, отработанным движением натянула юбку, прикрывая колени. Знай Уинсом, что ей предстоит этим утром опрашивать свидетелей вдвоем с Темплтоном, она надела бы не деловой костюм со строгой прямой юбкой, а брюки. Она скосила глаза на коллегу и заметила, с каким вниманием тот рассматривает Донну Маккарти, оценивая свои шансы и здесь.
— О новостях чуть позднее, — начал Темплтон. — Мы приехали, поскольку возникла необходимость задать вам еще несколько вопросов.
— О? — изумилась Донна.
— Вы, разговаривая с детективом Джекмен, сказали, что не знаете, был ли у Хейли бойфренд, но, по вашему мнению, у нее были сексуальные контакты. Ведь так?
— Ну… я… — замялась Донна, нервно крутя обручальное кольцо.
— Донна, это правда?! — взорвался Дэниэлс; его лицо побагровело от гнева. — Ты что, сказала полиции, что моя дочь вроде как шлюха?
— Я не говорила ничего подобного!
— Мистер Дэниэлс, а вы разве не все свои претензии высказали, — обернулся Темплтон к Джеффу, — когда были привязаны к кровати, а какая-то молоденькая потаскушка бойко подпрыгивала, сидя на вас верхом?
— Подпрыгивала?.. О чем это он говорит? — спросила Донна, глядя на супруга в упор.
— А вы что, ничего не знаете? — притворно изумился Темплтон, состроив недоверчивую мину. — Муж вам ничего не рассказал?
— Не думаю, что это следует… — попробовала вступить в разговор Уинсом.
— Ну уж нет! — взвился Темплтон, жестом приказывая ей не вмешиваться. — Жена должна знать.
— Что я должна знать? — спросила Донна. — Что вы имеете в виду?
— Мы разыскали вашего супруга вовсе не на деловой встрече… скорее, на встрече извращенцев. Он был привязан к кровати в номере гостиницы, а некая молодая обнаженная леди занималась с ним любовью. Детектив Уинсом невольно оказалась зрителем первого ряда партера, верно, милая?
— Скотина! — взревел Дэниэлс. — Ты мне ответишь за это!
— Так это правда, Джефф? Кто она такая? Уж не та ли маленькая сучка из офиса, которая готова лечь под любого?
Уинсом на мгновение зажмурилась.
— Успокойтесь! Успокойтесь все! — громко произнесла она. — Простите, мистер и миссис Дэниэлс, но вы разберетесь между собой немного позже, а сейчас нам необходимо поговорить о более важных делах. Мистер Дэниэлс, поймите, никто не говорит, что ваша дочь вступала в беспорядочные сексуальные связи.
— Да она была девственницей! — закричал Дэниэлс. — Девственницей, понятно?! И стала жертвой преступления.
Уинсом утвердительно кивнула, заметив, что Темплтон готовится к новой атаке, а это не предвещало ничего хорошего.
— Ну конечно, — примирительно кивнул Темплтон. — Прошу прощения, если мои слова вы истолковали так, будто ваша покойная дочь не отличалась строгостью поведения. Я имел в виду совершенно другое: если у Хейли действительно был бойфренд, а она держала его в секрете, то сейчас настало время пролить свет на эту тайну.
— Какой еще к черту бойфренд? Кто это сказал? — снова вскипел Дэниэлс.
— Не важно, кто это сказал, — ответил Темплтон. — Так это правда?
— А как вы узнали об этом, — спросила Донна, все еще пристально глядя на мужа, — если, по вашим словам, она держала это в секрете?
— Скажите, — гнул свою линию Темплтон, — замечали вы что-либо? Как, к примеру, Хейли объясняла свое отсутствие дома? Уходила от ответа или наотрез отказывалась отвечать на вопросы, куда она идет и где проводит ночи, когда не приходит ночевать?
— Она иногда оставалась ночевать у своих подруг по колледжу, когда задерживалась допоздна в Иствейле.
— Это я знаю, — сказал Темплтон. — Она не хотела садиться за руль, потому что не владела ни руками, ни ногами. Вам ведь известно, что люди в состоянии сильного опьянения теряют над своим телом контроль?
— Не думаю, чтобы Хейли напивалась до такой степени, — покачала головой Донна. — Она просто весело проводила время с друзьями.
— Да бросьте вы! — оборвал ее Темплтон. — В субботу она залила внутрь столько и так нагрузила мочевой пузырь, что отправилась отливать в Лабиринт. Так что не пытайтесь убедить меня, будто она себя контролировала.
Донна расплакалась, а Дэниэлс бросился на Темплтона с намерением вцепиться в лацканы его пиджака.
— Ты как говоришь о моей дочери, грязный жестокий подонок?! — кричал он.
— Прочь! — грозным голосом приказал Темплтон, отталкивая несчастного отца и поправляя пиджак.
Ну и дела, подумала Уинсом, жалея, что Дэниэлсу не удалось угостить ее напарника хорошим тумаком. Вот и еще один допрос завершился по вине Темплтона дурацким скандалом. Ну как, черт бы его побрал, такой примитивный, упертый идиот в наше время и в его-то годы смог получить чин сержанта? Она решила принять главный удар на себя, постараться выправить положение.
— Давайте все успокоимся. Сержант уголовной полиции Темплтон, возможно, не всегда дипломатичен, но он поднял очень серьезные вопросы, а ваши ответы могут помочь выйти на след убийцы Хейли. Итак, знает ли кто-нибудь из вас хоть что-то о ее бойфренде?
Супруги одновременно покачали головами. Дэниэлс не сводил злобного взгляда с Темплтона, а Донна, похоже, была готова убить их обоих.
— Неужели вы и вправду ничего не знаете? — бесстрастным тоном вопросил Темплтон. — Ведь наверняка вы следили за ней и не позволяли делать все, что заблагорассудится?
— Ей было девятнадцать лет, мистер Темплтон, — сказала Дона. — Как можно следить за девушкой в таком возрасте?
— Неужели она никогда ни о чем таком не упоминала, ну хотя бы вскользь? — спросила Уинсом.
— Вы говорите так, будто я во всем виновата! — Вздохнув, Донна потянулась за салфеткой. — По-вашему, если бы я была к ней более внимательна, так ничего бы и не случилось?
— Ну что вы, — успокоила ее Уинсом. — Вам не в чем себя винить. Во всем, что произошло с Хейли, виноват лишь один человек — ее убийца.
— Вы знали, что она носит в сумочке презервативы? — вступил в разговор Темплтон.