— Так по делу совсем ничего не прояснилось?

— Я бы так не сказала. У меня сегодня была короткая встреча с Чарльзом Эвереттом, перед тем как я поехала сюда. Он клянется, что не знает ничего о Мэгги Форрест, однако если она сейчас здесь, то нам придется рассматривать ее как главного подозреваемого. Люси Пэйн дружила с ней, использовала ее, а потом предала, и не исключено, что Мэгги рассматривает месть как способ сбросить с себя груз прошлого, освободиться от него.

— Вариант, — согласился Бэнкс. — А ты выяснила, где она сейчас живет?

— Пока нет. Рыжая попробует завтра узнать у издателей. Кстати, появились кое-какие новые факты.

Энни вкратце изложила версию Леса Ферриса, и Бэнкс выслушал ее даже с большим вниманием, чем она ожидала. Многие успешно раскрытые им преступления были связаны с другими, совершенными десятки лет назад, поэтому он с интересом относился к подобным «временным связям».

— Еще — Рыжая проследила дальнейшую судьбу Кита Макларена, австралийца, — добавила Энни. — Он вернулся в Сидней и работает в юридической фирме. Похоже, он окончательно выздоровел. Хорошо бы узнать, вдруг он хоть что-то вспомнил.

— Так ты собираешься ехать в Австралию?

— Ты что, шутишь? Позвоню ему в уик-энд.

— А что известно о Кирстен Фарроу?

— Рыжая пытается отыскать и ее тоже. Пока о ней ничего не известно. Странно, но создается впечатление, что она просто исчезла. Мы, как нам кажется, проверили все возможные источники информации, но примерно с девяносто второго года никаких сведений о ней нет: Кирстен Фарроу словно перестала существовать. Отец ее умер десять лет назад, мать в доме хроников — у нее болезнь Альцгеймера, — так что толку от общения с ней немного.

Мы пытаемся разыскать ее подругу-сокурсницу, Сару Бингем, с которой Кирстен до своего исчезновения жила в Лидсе. Рыжая выяснила, что Фарроу перешла на юридический факультет, так что направление поиска у нас вроде бы есть, но работа тянется чертовски медленно, поскольку собирать сведения нужно тщательно и к тому же осторожно.

— Да, это самая трудоемкая стадия расследования, — согласился Бэнкс. — Выжидать, копаться, проверять, уточнять. А ты не думала, что Кирстен может сейчас жить за границей?

— Но тогда она не представляет для нас интереса, согласен? Да, и вот еще что: Лес Феррис обещал добыть локоны девушек, обнаруженные в доме у Исткота в восемьдесят девятом году, тогда мы сможем сравнить волосы Кирстен с теми волосами, что найдены на одеяле Люси Пэйн. Это подтвердит или исключит версию о связи между нынешним и прошлым преступлениями.

— Данные, полученные при исследовании волос, часто бывают весьма неточными, — напомнил Бэнкс. — Однако если волосы совпадут, этого будет достаточно, чтобы решить, по какому пути двигаться дальше. Итак, каков твой план?

— Продолжать поиски. Искать Кирстен и Мэгги. Ну и Сару Бингем. Найдем — тогда и решим, разрабатывать их дальше или вычеркнуть из списка подозреваемых. Других версий у нас пока попросту нет. — Энни замолчала, слушая звуки арфы, от которых у нее мурашки по спине побежали, сделала глоток вина и решительно произнесла: — Мне кажется, ты пришел не о расследовании поговорить, ведь так?

— Не совсем, — уклончиво ответил Бэнкс.

Энни отвела глаза в сторону:

— Перед тем как ты перейдешь к главной цели своего визита, я хотела бы извиниться за вчерашний вечер. Не знаю, что на меня нашло… Правда, мы выпили с Уинсом, потом я немного добавила у тебя, ну крыша и поехала. Может, я просто устала. Не надо было пить, тем более так много. С моей стороны непростительно так вести себя с тобой. Прости, пожалуйста.

Бэнкс молчал, Энни казалось, что ему слышно, как колотится ее сердце.

— Да я в общем-то пришел не для выяснения отношений, — задумчиво произнес он, — хотя, признаться, отчасти поэтому.

— Я что-то плохо тебя понимаю. Объясни же, наконец.

— Ведь между нами давно все кончено, — старательно подбирая слова, начал Бэнкс, — поэтому, не буду отрицать, я был, как бы это сказать, потрясен, когда ты… Понимаешь… Ты знаешь, что для меня ты всегда желанна, а когда ты ведешь себя так… Хотя ты, конечно, права… Я имею в виду, что в моей жизни не так много хорошего, чтобы отвергать настолько щедрое предложение. Только… только все изменилось… Хорошо бы мы остались друзьями — хотя это будет нелегко, — и тогда ты сможешь рассказывать мне обо всем, что тебя беспокоит.

— Что, например?

— Ну… ведь не каждую ночь ты напиваешься, а потом набрасываешься на меня. У тебя, очевидно, неприятности.

— Почему это обязательно неприятности? — вызывающе спросила Энни. — Я же объяснила, что была пьяна и сильно устала. Работы выше головы. И нечего делать из мухи слона.

— Ты вчера сказала много странного и непонятного.

— Вот как? — Энни откинулась на спинку кресла. — Я, правда, не помню, но на всякий случай извини.

Она отлично помнила, что наговорила Бэнксу: Энни была не настолько пьяна, как в тот злополучный вечер с Эриком, — но сейчас ни за что на свете в этом не признается.

— Ты говорила о молодых любовниках.

Энни прикрыла ладонью рот:

— Не может быть! Какой ужас! С чего это я вдруг расфантазировалась, как взбалмошная школьница? Давай выпьем еще!

— Я, пожалуй, не буду. Я ведь за рулем.

— А я выпью.

— Тебе можно. Ты же дома.

Энни торопливо прошла на кухню, чтобы наполнить свой стакан, а заодно подумать и успокоиться. Меньше всего она хотела снова пускать Бэнкса — этого рыцаря в сияющих доспехах — в свою личную жизнь и разрешать ему в ней копаться. С Эриком она разберется сама, так что большое спасибо за участие. Ей не нужен защитник, который пойдет и отлупит его… в крайнем случае, отпугнет.

Она вернулась в гостиную, села в кресло и сказала:

— То, что я наговорила прошлым вечером… Не знаю, нужно ли тебе это знать… но я поругалась со своим бойфрендом и…

— Ты же ужинала с Уинсом.

— До этого. Я была расстроена и зла — вот и все. Наболтала лишнего. А теперь сожалею об этом.

Бэнкс медленно потягивал вино; брови сошлись на переносице, морщины прочертили лоб — он задумался.

— Когда ты говорила о молодом любовнике, ты имела в виду своего бойфренда? — спросил он, подняв на нее глаза.

— Да. Он совсем мальчик. Двадцать два года.

— Понятно.

— Мы поругались, только и всего.

— А я и не знал, что у тебя кто-то есть.

— Да мы недавно познакомились.

— И уже разругались?

— Да…

— Может, сказалась разница в возрасте?

Энни выпрямилась в кресле и сердито посмотрела на Бэнкса:

— Алан, ну при чем тут разница в возрасте? И о какой разнице ты говоришь: между мной и Эриком или между мной и тобой? Не надо лицемерить. Тебе это не идет.

— Сдаюсь! — Бэнкс поставил на стол бокал — вина в нем оставалось еще на добрый глоток. — Выходит, у тебя все в порядке?

— Да. Конечно, в порядке. С чего ты взял, что у меня неприятности?

— Значит, все хорошо? Никто не беспокоит? Не преследует? Не угрожает тебе?

— Да нет же! Все нормально. Мне совсем не нужен старший брат, который будет за мной присматривать. Я способна управиться со своей жизнью, так что большое спасибо. Теперь только бойфренды.

— Вот и отлично, — сказал Бэнкс и встал. — Я, пожалуй, пойду. Завтра тяжелый день.

Энни поднялась с кресла и проводила его до двери. Она двигалась словно в каком-то забытьи. Зачем было врать ему, сбивать с толку? Зачем она так грубо и жестоко говорила с ним?

— Может быть, побудешь еще? — спросила она. — Полстакана вина тебе не повредит.

— Да нет, не стоит, — ответил Бэнкс, открывая дверь. — Да и мы сказали друг другу все, что хотели, верно? Ты, Энни, береги себя. Ну пока, до встречи.

Он наклонился, коснулся губами ее щеки и вышел.

Слушая рокот мотора отъезжающей машины, Энни спросила себя, почему ей так грустно, почему она чуть не плачет. Он не захотел остаться. Из сиди-плеера все еще доносилась мелодия Элис Колтрейн, но теперь она уже не успокаивала. Энни ударила кулаком по двери, крикнула: «К черту!» — и продолжала колотить и повторять ругательство, пока не расплакалась в голос.

11

В обеденное время рыночная площадь выглядит совсем иначе, с удивлением отметил Бэнкс, направляясь вместе с Уинсом к «Фонтану». В пятницу, да еще при хорошей погоде, различие особенно бросается в глаза. Девушки с беджами на блузках, все как на подбор хорошенькие, выпорхнув из банков и риелторских контор, стайками вились возле витрин, пили кофе с сэндвичами, болтали с приятелями, небольшими группками по три-четыре человека обедали в пабах и со смехом обсуждали планы на уик-энд. Компании школьников слонялись по площади в рубашках навыпуск, без галстуков, хихикали, толкались, ставили друг другу подножки, ели пирожки и пончики, купленные навынос.

Джейми Мёрдока полицейские нашли на рабочем месте — за стойкой «Фонтана». Дела в пабе шли отлично. В меню, кроме привычных гамбургеров и картофеля фри, рыбы с картошкой, пухлого йоркширского пудинга с мясом или сосисками, имелись тайские и индийские кушанья. Бэнкс проголодался, но решил, что, поскольку сюда они пришли по служебной надобности, поесть лучше будет где-нибудь в другом месте, в «Куинс армс» например. Сегодня у Джейми в баре и на кухне работали помощники, поэтому он ненадолго покинул стойку, когда Бэнкс попросил его подойти к столику в углу. Из музыкального автомата доносилась мелодия «Султаны свинга» группы «Дайэ Стрэйтс», воздух был пропитан густым запахом соуса карри.

— Ну, что на этот раз? — довольно нелюбезно буркнул Джейми, поправляя большим пальцем съехавшие с носа очки. — Разве вы не видите, у нас запарка?

— Всего несколько вопросов, — успокоил его Бэнкс.

— Вопросы, вопросы… Я на днях уже все рассказал вашему коллеге, мистеру Темплтону. К тому же в сегодняшних утренних газетах пишут, что это дело рук кого-то из бывших бойфрендов.

Бэнкс читал эту статью и счел автора безответственным писакой. Наверное, кто-то из сотрудников управления слил информацию о том, что следователи допрашивали двоих бывших приятелей Хейли. Этой утечке приделали ноги, и она пошла гулять по свету.

— На твоем месте я бы не верил всему, что пишут газеты, — посоветовал Бэнкс. — Ты сказал сержанту Темплтону, что Хейли Дэниэлс пришла в паб в шумной компании приятелей…

— Да они не очень шумели.

— Хорошо, будем считать, что они просто были навеселе. К этому времени шпана из Линдгарта забила туалетной бумагой унитазы в общественном туалете.

— Да, это так.

— Пока все сходится. Хейли с приятелями оказались последними посетителями, выходившими из паба, так?

Мёрдок утвердительно кивнул.

— И ушли они примерно в четверть первого?

— Да.

— Что ты делал после этого?

— Закрыл паб.

— Сразу после их ухода?

— Конечно. Бывали случаи, когда грабители врывались в заведение, лишь только его покидали последние посетители.

— Ты поступил разумно, — похвалил Бэнкс. — А ты знал, куда они собирались идти?

— Кто?

— Хейли и ее приятели?

— Кто-то упомянул «Бар Нан». Это единственное заведение, кроме «Тадж-Махала», которое открыто всю ночь.

— Как я понимаю, вы с ней на прощание поцапались.

— Немного повздорили. Ничего серьезного.

— Но она не стеснялась в выражениях, обнаружив, что туалет закрыт?

— Да, мне кажется, ее это огорчило, — подтвердил Джейми, заерзав на стуле. — Ну и что? Я не думал, что это так важно.

— В расследовании важно все, — назидательным тоном произнес Бэнкс. — А что именно она говорила?

— Не помню.

— Она, я слышал, выдала тебе по полной.

— Ну, особого удовольствия от общения с ней я не получил. Заявила: раз туалет закрыт, она помочится прямо на пол.

— Мне говорили, все было немного иначе. Эта заносчивая сучка обозвала тебя уродом и погнала в туалет прочистить унитазы, а то она помочится прямо на пол. И как ты только это стерпел!

— Все было не так, — возразил Джейми.

— Значит, ты совсем не разозлился и не пошел за ней, чтобы задать ей взбучку?

Джейми съехал на край стула:

— Что вы хотите этим сказать? Вы же видели меня на пленке. Все было так, как я рассказывал. Я закрыл паб и два часа убирался в туалете, менял лампочки, подметал битое стекло.

— Нелегко тебе пришлось. Твоей помощницы в субботу здесь не было, — напомнил Бэнкс.

— Да, Джилл сказала, что простудилась.

— И ты ей поверил?

— А как я мог проверить?

— Она часто звонит и отпрашивается?

— Не в первый раз.

Офисные служащие за соседним столом вдруг громко засмеялись.

— Не закончить ли нам разговор в подсобке? — спросил Бэнкс.

Джейми занервничал:

— А зачем?

— Успокойтесь, все в порядке, — заверила его Уинсом. — Мы не сделаем вам ничего плохого. — Она обвела глазами заполненный людьми зал. — Там потише, только и всего. Для чего всем, кто здесь присутствует, слышать, о чем мы говорим?

Джейми с явной неохотой попросил одного из помощников заменить его и повел полицейских наверх, в комнату с телевизором и диваном, где он обычно отдыхал. Бэнкс прислушался к доносившейся снизу мелодии группы «Флитвуд Мэк».

— Дело в том, Джейми, — начал Бэнкс, — что мы навели о тебе справки и выяснили, что ты заставляешь своих друзей и работников привозить из Франции контрабандой выпивку и сигареты.

— Теперь это уже не противозаконно, — ответил Джейми. — Вези сколько хочешь: мы же теперь единая Европа.

— Противозаконно продавать эти товары в заведении, не имеющем соответствующей лицензии, — поправил его Бэнкс. — А ты как раз этим и занимаешься. Это как-нибудь связано с убийством Хейли Дэниэлс?

Джейми вытаращил глаза:

— Да что вы такое…

— Хейли знала об этом? Джилл знала. Ты сам просил ее о подобной услуге. Вот поэтому-то ей и не нравится работать здесь; правда, имеются и другие причины.

— Ну продали мы несколько бутылок пива и несколько пачек сигарет… Только зачем из-за этого убивать кого-то? Тем более так, как ее…

— Ты имеешь в виду изнасилование?

— Да.

— Вероятно, контрабанда и являлась истинным мотивом, а изнасилование было совершено, чтобы обмануть полицию. А с другой стороны, немало найдется мужчин, пожелавших попробовать товар на вкус, прежде чем избавиться от него, согласен?

— Мерзость какая, — едва шевеля губами, произнес Джейми. — Слушать противно. — Он посмотрел на Уинсом таким взглядом, словно упрекал ее в предательстве. — Вас обоих.

— Давай, Джейми, смелее, — подзадорил его Бэнкс. — Мы догадываемся, что к чему. Хейли собиралась тебя заложить, и ты должен был от нее избавиться. Вот ты и подумал: а почему бы сначала ее не попробовать?

— То, что вы говорите, и мерзко, и глупо, — поморщился Джейми.

— Так где они?

— Кто?

— Что! Выпивка и сигареты.

— Да нет у меня ничего, кроме законно приобретенных товаров, которые вы уже видели!

— А где ты прячешь контрабанду?

— Я говорю вам правду. У меня ничего нет.

Вполне логично, думал Бэнкс. Мёрдок сообразил, что полиция идет по следам убийцы Хейли, и, беспокоясь, как бы Джилл не проболталась, решил избавиться от имевшихся у него контрабандных товаров. Ясно как божий день. К тому же убивать из-за упаковки пива и блока сигарет? Ерунда. Бэнкс просто хотел спровоцировать парня и посмотреть, что из этого выйдет. А ничего и не вышло. Он подал знак Уинсом, и они встали, готовясь уйти. Дойдя до лестницы, Бэнкс остановился и, обернувшись к Джейми, спросил:

— Ты слышал какую-нибудь музыку сразу после того, как в субботу закрыл паб?

— Музыку? Что-то не припомню. А какую музыку?

— Точно не знаю.

— Я слышал, как мимо проехала машина, но вообще-то я почти все время находился в дальней части паба, прочищал унитазы.

— А радио и музыкальный автомат ты выключил, когда закрыл паб?

— Да. Выключил все, когда закрылся. По привычке.

— Понятно, — кивнул головой Бэнкс, хотя на самом деле ему было непонятно: он-то с удовольствием послушал бы какую-нибудь музыку, доведись ему в течение двух часов вытаскивать из унитазов забитые в них рулоны туалетной бумаги.

Спускаясь по лестнице, он снова обернулся к Джейми:

— Приятно было пообщаться. Если что-нибудь вспомнишь, милости прошу, мы находимся на другой стороне площади.

Скорость движения по трассе А1 сделалась в буквальном смысле слова черепашьей на подъезде к Ньюкаслу, после того как Энни миновала возвышающуюся на вершине холма скульптуру «Ангел Севера» Энтони Гормли, похожую на ржавый, стоящий на хвосте «Спитфайер». Настроение у Энни было паршивое: только законченная идиотка поперлась бы в Ньюкасл под вечер в пятницу, когда все нормальные люди, выскочив с работы как ошпаренные, спешат по магазинам или в поисках развлечений.

Утро этого дня выдалось солнечное, лишь вдали над горизонтом, в самой северной части «Шотландского угла», где пересекаются автомагистрали А1 и А86, виднелись тучи, но внезапно со стороны долины Уирдейл на небо наползла зловещая серая мгла и пошел дождь, который то затихал, то начинался снова. Существует пословица: если вам не нравится погода на севере, подождите десять минут; можно, правда, поступить по-другому — проехать десять миль в любом направлении.

Всю первую половину дня у Энни и ее коллег отняло бесконечное совещание — они обсуждали опросы родственников замученных девушек. Пользы следствию эти опросы, увы, не принесли; никто не выразил ни капли сочувствия Люси, а некоторые, не стесняясь, радовались ее гибели, однако ни одного из опрошенных нельзя было счесть возможным подозреваемым. Для очистки совести следовало кое у кого проверить алиби, общий же результат работы вызывал уныние. Суперинтендант Браф, появившийся в конце совещания, произнес несколько ободряющих слов, но и они не смогли поднять настроение команды. Рыжая была вне себя: ей так и не удалось найти в издательстве никого, кто мог бы хоть что-то сообщить о Мэгги Форрест; сейчас она ждала звонка от бывшего редактора Мэгги и молила Бога в надежде получить какую-либо информацию.

Но прежде Рыжая попыталась выйти на след Сары Бингем, а также прежних друзей Кирстен Фарроу, с которыми Сара продолжала общаться после окончания юридического колледжа. Тут ей повезло: Сара вторую половину дня намеревалась работать дома и в телефонном разговоре обещала уделить Энни не меньше получаса. Сара жила в шикарной новой квартире в районе Тайнсайд, расположенном недалеко от реки. Он возник на месте промышленной зоны, которую Энни еще застала во время своей давней поездки на север. Сейчас здесь высились новые сверкающие дома современной архитектуры из стекла и бетона, опоясанные прямоугольными стальными конструкциями. Бросались в глаза дорогие рестораны и модные отели.

Пока Энни искала гостевую парковку, засигналил ее мобильник. Звонил Лес Феррис, явно чем-то взволнованный. Перестроившись в крайний ряд, Энни остановилась.

— Энни, я нашел эти локоны.

— Отлично! — воскликнула Энни. — Когда Лайэм может начать идентификацию?

— Понимаете, есть небольшая проблема, — замялся Лес. — Сам он готов приступить немедленно, но волосы находятся в Главном управлении полиции Западного Йоркшира, там же и все остальные вещественные доказательства по серийным убийствам восемьдесят восьмого года. Но это ладно, дело в другом: сейчас пятница, конец рабочего дня, в управлении нет никого, кто мог бы зафиксировать сверхурочную работу. На месте только охранники, нужен кто-нибудь из начальства. А суперинтендант Браф…