— Пришла. Беседовать с ней было делом нелегким. Она казалась очень рассеянной, думала о чем-то постороннем. Представляете, она никогда не слышала о фильме «Крокодил Данди», а мне-то казалось, его посмотрели буквально все на свете.

— Даже я слыхала о «Крокодиле Данди», — подтвердила Энни.

— Вот видите! А еще…

— Что?

— Она интересовалась рыбной ловлей, спрашивала про рыболовные суда, когда и где они сдают улов. По-моему, это был еще один ее пунктик. Я, если честно сказать, уже подумывал, не совершил ли ошибку, зазвав ее в паб. В общем, я пошел в туалет, а когда вернулся, то заметил, что она с пристальным интересом смотрит на другого парня.

— На кого? — спросила Энни.

— Я его не знал. Кто-то из местных. На нем был рыбацкий свитер. Здоровый такой, с грубым лицом…

Энни была готова держать пари, что это Джек Гримли, хотя он и не был рыбаком.

— Что было потом?

— Мы пошли гулять по городу, сидели на скамейке, разговаривали, и снова я почувствовал, что мыслями она где-то в другом месте.

— В тот вечер что-нибудь произошло?

— Да нет. Правда, я предпринял одну робкую попытку… ну, знаете, как бывает: положил руку ей на плечо, поцеловал. Но она не ответила, тогда я, что называется, спустил флаг, и мы пошли в пансион.

— Каждый в свою комнату?

— Ну разумеется.

— А после вы ее видели?

— Мне кажется, нет, хотя в полиции думают, что я с ней еще встречался.

— А вы ничего больше не помните о том дне, который провели в Стейтсе?

— К сожалению, нет.

— Вам пришлось несладко.

— Мне повезло, что я вернулся живым. Все так говорят. Еще больше повезло, что я смог устроить свою жизнь, стать адвокатом, найти хорошую работу… Есть все, кроме жены и детей. Похоже, и не будет. Врачи говорят, что мозговые нарушения тяжело поддаются лечению. А я думаю вот что: они не знают, что такое череп австралийца. Он намного более крепкий, чем вы, помми, [Помми — прозвище англичан в Австралии.] думаете.

Энни рассмеялась.

— Рада это слышать, — подбодрила она собеседника. Макларен ей понравился. Он разговаривал с ней так, словно был не прочь пригласить ее куда-нибудь повеселиться. И лет ему примерно столько же, сколько ей. И он тоже одинокий. Интересно, подумала она, а он симпатичный? Но Сидней уж слишком далеко, хотя иногда приятно бывает дать волю фантазии. — Вы, наверное, задумывались, почему вообще это произошло, — спросила она. — Почему именно с вами?

— Не было дня, чтобы я об этом не думал.

— Придумали что-нибудь?

Макларен ответил не сразу.

— В то время никто так и не сказал мне правды, — печально произнес он. — Вероятно, я был очень плох и меня просто жалели. Однако у меня сложилось твердое мнение, что в полиции до сих пор считают, что я вел себя с нею слишком напористо и даже агрессивно, а она всего лишь защищалась.

Энни это не удивило. Она, пусть и нехотя, готова была согласиться с версией полиции. Макларен, судя по его рассказу, и на нее произвел впечатление не знающего сомнений завоевателя. Но ведь это всего лишь первое впечатление! Причем непонятно чье — женщины или офицера полиции.

— Они решили, что вы на нее напали, пытаясь изнасиловать?

— Они выражались не так прямо, но дали понять… Вы, наверное, знаете, тогда был обнаружен труп мужчины, еще один местный житель пропал, а она исчезла, что и спасло меня от тюрьмы.

— Вы видели ее раздетой?

— Нет. По крайней мере, я этого не помню. Говорю же, я так и не знаю, что произошло в тот день в лесу, но полагаю, раз память молчит, значит, ничего и не было. Я один раз поцеловал ее, когда мы сидели на скамье возле памятника Куку, только и всего.

Получается, он не знал о ранах на груди Кирстен — если, конечно, это была Кирстен, размышляла Энни. Но когда они уединились в лесу, а в подробностях Макларен этого не помнит, он мог снять с нее блузку. Откуда-то ведь он знает о ранах! А может быть, их желание было обоюдным, но, когда он начал ее раздевать, она запаниковала и стала сопротивляться? Что же все-таки произошло? Понял ли тогда Макларен, для чего она согласилась пойти с ним? Наверное, не разглядел за привлекательной внешностью хладнокровного мстителя. А она, выходит, для того и повела его в лес, чтобы убить?

Энни пришло в голову, что у нее самой есть что-то общее с Кирстен: временами она понимала эту женщину и сочувствовала ей.

— А как вы относитесь к версии, которой придерживалась полиция? — спросила Энни.

— Да я вообще не принимаю ее всерьез, — ответил Макларен. — Вам это может показаться странным, но поймите, я не такой человек. Может, вы думаете, что все мужчины одинаковы, но это не так. Честно скажу, я не верю и никогда не поверю, что мог напасть на женщину или попытаться ее изнасиловать!

Энни — при ее печальном опыте — никогда не считала, что каждый мужчина потенциальный насильник.

— Спасибо, Кит, что не пожалели для меня времени, — поблагодарила она. — Вы нам очень помогли. И если это послужит вам утешением, то знайте, я тоже не верю, что вы способны на те ужасные поступки, которые приписывала вам полиция.

— Рад был вам помочь, — откликнулся Кит. — Будете в Сиднее, милости прошу в гости. Я угощу вас такими морепродуктами, каких вы никогда не едали.

Энни благодарно рассмеялась.

— Непременно дам знать, когда соберусь, — шутливо пообещала она. — Берегите себя.

Повесив трубку, она прижала к щеке чашку с еще теплым чаем и пристально посмотрела на море. Какой уж тут Сидней!.. Работать надо. Она вспомнила недавний телерепортаж, в котором показывали Харбор-бридж и Сиднейский оперный театр. Остатки тумана, превращаясь в тоненькие струйки, поднимались вверх над морем и растворялись в воздухе. Солнце сделалось ярче, и долго смотреть на него теперь было больно. Зеленый рыболовный траулер двигался к берегу. Через несколько минут ее телефон снова зазвонил.

Дом Кевина Темплтона располагался за рекой возле Зеленой зоны. С небольшого балкона открывался великолепный вид на сады, поднимающиеся ярусами к замку на холме. За Зеленой зоной лежал Истсайдский жилой район, этот фурункул на лице Иствейла и одновременно неиссякаемый источник работы для Бэнкса и всего персонала полиции Западного округа. За деревьями его почти не было видно, лишь кое-где между голыми ветвями различались ряды однотипных коробок из красного кирпича.

Да, квартира похожа на жилище рака-отшельника, подумал Бэнкс, переступая порог гостиной. Вряд ли она многое расскажет о жизни своего постояльца. Современная секционная мебель, купленная, по всей видимости, в «ИКЕА», была собрана явно на скорую руку с помощью гаечного ключа, упаковки дешевого пива и большого количества отборных ругательств.

Ни стереосистемы, ни даже простенького сиди-проигрывателя, только радиоприемник. В середине одной из стен красовался широкий жидкокристаллический экран, под которым стояла тумбочка, заваленная компакт-дисками, среди которых, как отметил Бэнкс, многие были о спорте; десяток блок-бастеров и американских телесериалов, таких как «Симпсоны», «24» и «Место преступления». Среди дисков нашлось и несколько потрепанных книг в бумажных обложках. Бэнкс поинтересовался: шпионские романы Кена Фоллета, детективы Джека Хиггинса, Энди Макнаба, Криса Райана. Отдельной стопкой лежали книги по уголовному праву и многотомное американское руководство по разыскной деятельности. На каминной полке — никаких семейных фотографий, правда, одну из стен украшал вставленный в дешевую рамку плакат к фильму «Вертиго» Альфреда Хичкока. Бэнкс вспомнил, что в прошлом году этот плакат редакция какой-то газеты раздавала на улицах бесплатно.

В крошечной ванной, совмещенной с туалетом, обычный набор: шампунь, зубная паста, парацетамол, гель для бритья, бритва и прочие предметы гигиены и косметики и никаких лекарств, купленных по рецепту. Полотенце на краю ванны было еще влажным.

На кухне Бэнкс заглянул в холодильник: в морозильном отделении — пусто, только кубики льда, а в самом холодильнике Бэнкс обнаружил молоко, яйца, сыр, пикантный соус к мясу, томатный кетчуп, остатки еды, купленной навынос в индийской закусочной, и пластиковый контейнер со спагетти под соусом болоньезе. Отдельная полка была сплошь заставлена винными бутылками из «Теско» и «Сейнзбериз» — вина довольно приличные, отметил про себя Бэнкс. Рядом с холодильником стояла дорогая экспресс-кофеварка.

Маленькая спальня вмещала лишь широкую кровать, ночной столик с торшером и большой платяной шкаф, набитый одеждой и обувью. Костюмы были добротными. Конечно, не от Армани или Пола Смита, но Бэнкс усомнился, что жалованье детектива-сержанта позволяло купить даже то, что висело в шкафу Темплтона. На туалетном столике под окном стояла фотография молодой девушки: длинные волосы развевались по ветру, она улыбалась в камеру, а вокруг нее кружились желтые осенние листья. Бэнкс не имел понятия ни кто эта девушка, ни почему Темплтон держал ее фотографию в своей спальне. Может быть, это его подружка? Кев никогда ничего не рассказывал о своей личной жизни.

В выдвижном ящике туалетного столика валялось немного мелочи, презервативы, ручка и бумага. Часы-будильник поставлены на шесть часов утра.

Бэнкс вернулся в гостиную и присел к письменному столу Темплтона. Доступ к файлам в ноутбуке преграждал пароль; чтобы ознакомиться с его содержимым, требовалась помощь технического отдела. Порывшись по ящикам, Бэнкс обнаружил стопку общих тетрадей, исписанных аккуратным, но не очень разборчивым почерком Темплтона. Все записи относились к расследованиям, в которых тот участвовал. Заглянув в последнюю тетрадь, Бэнкс выяснил, что Темплтон делал в ночь с пятницы на субботу:

00.00. Вошел в Лабиринт через проход с автомобильной парковки. Освещение слабое, здания высокие — невозможно охватить взглядом всю территорию. Отдаленные звуки доносятся с площади во время закрытия пабов. Никто сюда не идет. Никаких шагов.

00.23. Слышал отрывок песни «Ты сексуальная, и ты об этом знаешь» рэпера Майка Скиннера. Возможно, из проехавшей машины или в тот момент, когда дверца машины открылась, а когда закрылась, то песня смолкла. Приглушенная музыка доносилась из клуба «Бар Нан». Надо еще подождать. Пока все тихо. Я уверен, что прав. Убийца снова даст о себе знать, и мы выставим себя на посмешище, если это произойдет на следующей неделе, да еще в том же самом месте!

Итог: проторчал там до двух часов ночи, но ничего не случилось. Дождался, пока город затихнет, после чего еще полчаса находился в Лабиринте, а когда стало ясно, что ни преступник, ни жертва там не появятся, решил на сегодня прекратить наблюдение.

Значит, предположение Бэнкса о том, что Темплтон ведет наблюдение за Лабиринтом, оказалось верным. Еще раз оглядев квартиру, Бэнкс запер ее и, прихватив с собой последнюю общую тетрадь, пошел в управление.

Дорога до Иствейла неблизкая, и Энни не уверена в том, что ее присутствие там действительно необходимо, но разговор с Бэнксом заинтриговал и встревожил ее. После беседы с Китом Маклареном она, разумеется, не легла снова в постель, хотя по-прежнему чувствовала сильную усталость. Ее автомобиль резво петлял по дороге среди вересковых пустошей, благо машин в это воскресное утро было немного. Солнце успело разогнать остатки тумана, обещая свежий и ясный весенний день.

В половине одиннадцатого Энни вошла в Иствейлское отделение управления полиции Западного округа и сразу почувствовала царившую там напряженно-грустную атмосферу. Даже если бы Бэнкс не сказал ей, что произошло, она бы сразу поняла, что убит полицейский. Такое событие всегда определяется безошибочно. Молчаливые сотрудники, стиснув зубы, склонились над бумагами, гнев и возмущение, казалось, пропитали сам воздух.

Бэнкс в своем кабинете искал что-то в кипе бумаг, лежащих на столе, Уинсом стояла рядом. Увидев Энни, Бэнкс встал, чтобы поздороваться, не выказав ни малейшей враждебности, которой она опасалась после их последней встречи. Странно, но от этого она почувствовала себя еще хуже. Он должен ее ненавидеть! Уинсом, в отличие от своего шефа, с непроницаемым лицом сразу же поспешила прочь из кабинета, бросив на ходу короткое «Привет». Бэнкс жестом предложил Энни сесть и попросил принести кофе.

— Прости, что я позвонил так рано, — извинился он. — Надеюсь, прошлая ночь была у тебя не особенно бурной.

— С чего ты вообще решил, что она могла быть бурной? — холодно спросила Энни.

— Ночь на воскресенье, люди стремятся вырваться на волю. Ты могла провести ее со своим бойфрендом.

— Каким еще бойфрендом?

— Тем самым, о котором ты мне рассказывала: молодой парень…

Лицо Энни залилось краской.

— А… о нем. Ну да. А тебе-то самому хоть раз доводилось оттягиваться по полной ночью в Уитби?

— Много раз, — с улыбкой ответил Бэнкс.

— Тогда тебе известно о тамошних злачных местах больше, чем мне. А если серьезно, когда ты позвонил, я уже была на ногах и готова к работе. — Помолчав немного, она продолжила: — Мне искренне жаль Кева. Ты знаешь, мне он не особенно нравился, ни как мужчина, ни как детектив, но сейчас это неважно. Я очень сожалею о том, что случилось.

— Да какой он мужчина! Совсем еще мальчишка, бедняга, — расстроенно произнес Бэнкс. — А мы почему-то все время забывали об этом.

— На что ты намекаешь?

— Он был настойчивым, упрямым, горячим, но это по молодости.

Энни изобразила на лице кислую улыбку:

— А с чего это вдруг все перечисленные тобой качества стали прерогативой юного возраста?

— Touche, — грустно улыбнулся Бэнкс. — Так вот, об убийстве Кева. — Бэнкс кратко пересказал Энни то, что узнал от Челси Пилтон, патрульного Керригана, Стефана Новака и доктора Бернса. — Ты согласна, что прослеживается много общих черт между этим убийством и убийством Люси Пэйн?

— Господи, да конечно же! Хотя ума не приложу, как они могут быть связаны. — Энни, в свою очередь, рассказала Бэнксу о беседах с Сарой Бингем и Китом Маклареном и о возникших у нее подозрениях по поводу Кирстен Фарроу. — Что же, черт возьми, происходит, Алан?

— Хотел бы я знать, — ответил Бэнкс. — Все это мне совсем не нравится.

— Мне тоже. Как думаешь, кто же та загадочная женщина, которая забрала на прогулку Люси Пэйн?

— Ею вполне может оказаться эта самая Кирстен. А о Мэгги Форрест что-нибудь стало известно?

— Да. Рыжая вышла на нее через издателей. Мэгги снова в Лидсе. Собираюсь навестить ее сегодня во второй половине дня. Мотив убить Люси Пэйн у нее был, но Темплтона она не знала.

— В том-то и дело, — согласился Бэнкс. — Однако убийц может быть двое. Нужно все хорошенько обдумать. Я, конечно, как и ты, считаю, что если это не Мэгги, то, вероятнее всего, Кирстен Фарроу. Бесследно исчезла много лет назад, а сейчас снова всплыла на поверхность, появилась ниоткуда; не исключено, что изменила внешность. Поди узнай ее теперь! И почему она решилась на убийства? Не представляю, как мы сумеем это выяснить. Жаль, что воспоминания австралийца так обрывочны.

— Единственное, что приходит мне в голову, — вздохнула Энни, — вернуться к той точке, откуда просочилась информация. Когда нам стало известно, что Карен Дрю — это в действительности Люси Пэйн, мы немедленно задались вопросом: кто еще об этом знал? И откуда?

— И что?

— Пока мы этого не выяснили. Наши люди беседовали с персоналом Мэпстон-Холла, полиция Ноттингема поработала по нашему запросу в больнице и в службе социальной поддержки. Надо проверить все показания, выяснить, кто лжет. Боюсь, на это уйдет уйма времени и сил.

— Сейчас наша главная цель — найти связь между человеком, знавшим, что Карен — это Люси, и Кирстен Фарроу или Мэгги Форрест.

— Правильно, — кивнула Энни, — но как? И ты прав: как мы узнаем Кирстен, не представляя, как она выглядит? Господи, ведь мы даже не уверены, что именно она убила восемнадцать лет назад Гримли и Исткота.

— Но интуиция тебе подсказывает, что это она, верно?

— Да.

— А ты можешь предположить, что тогда случилось?

Энни на мгновение задумалась. Вспомнив рассказ Леса Ферриса и информацию от Кита Макларена и Сары Бингем, она попыталась объединить все сведения и выстроить их в подобие логической последовательности:

— Кирстен каким-то образом узнала, кто напал на нее, но не обратилась в полицию, а решила отомстить сама. В конце концов она выследила Исткота в Уитби — как, я не знаю — и, начав, правда, не с него, а с Джека Гримли, этого несчастного простофили, убила его.

— А австралиец?

— Да, с ним проблема. А что, если Макларен догадывался, что Кирстен и есть та самая женщина, которую он видел в Уитби, когда был убит Гримли, и смог установить связь между этими фактами? Ведь Макларен, по его словам, заметил, как Кирстен пристально разглядывала кого-то в «Удачливом рыбаке» — об этом он вспомнил совсем недавно, — значит, мы можем предположить, что Макларен представлял для нее опасность. Но возможен и другой сценарий…

— Какой?

— Примерно такой: нам известно, что Макларена нашли в лесу вблизи Стейтса и в тот же день видели с молодой женщиной. Значит, они отправились на прогулку в лес. Давай допустим, что Кирстен была увлечена им, если согласилась пойти, вспомни, она же была искалечена — как морально, так и физически. Но как только он дотронулся до нее, у нее в подсознании что-то замкнуло, и она убила его. Или считала, что убила.

— В целях самозащиты?

— В ее глазах это выглядело именно так. Мы бы квалифицировали как превышение необходимого предела самообороны: я не верю, что Кит Макларен пытался взять ее силой.

— Хорошо, — согласно кивнул Бэнкс. — А дальше?

— Не берусь судить, что она чувствовала, когда осуществила намеченное и убила Исткота, но вернуться к прежней жизни, видимо, уже не могла. Некоторое время она еще ходила по краю: встречалась с Сарой, с родителями, старалась, наверное, изображать из себя прежнюю Кирстен. А примерно года через два вообще исчезла из поля зрения — уехала, поменяла профессию, нашла работу. Если ты помнишь, в то время она не попала в списки серьезных подозреваемых. У нее было алиби, и к тому же, по общему мнению, ей не было известно, что на нее напал именно Грег Исткот. Это выяснилось позднее, когда полиция сделала обыск в его доме.

— Что, собственно, нам о ней известно? — спросил Бэнкс. — Ей сейчас должно быть под сорок?

— Примерно так, она окончила университет в восемьдесят восьмом году.

— И сейчас она может быть кем угодно…

— Ну не то чтобы кем угодно — диплом-то у нее по английской литературе. Это не особенно востребованная специальность, но, по общим отзывам, она была одаренной девушкой с блестящими перспективами и, вполне вероятно, стала женщиной честолюбивой.

— Если тяжелый жизненный опыт не пустил под откос ее амбиции, — внес уточнение Бэнкс. — Тем не менее забывать об этом не надо. Если она действительно сделала то, что мы думаем, она чертовски целеустремленная и изобретательная. Так что у нас есть направление поисков. Мы можем посмотреть документы в университете. Итак, по всей вероятности, мы ищем честолюбивую образованную женщину, которой стало известно, что Карен Дрю — это Люси Пэйн.

— Надо начать с Джулии Форд, которая вела все дела Люси. Рыжая еще раз ездила к ней в эту пятницу, она считает, Джулия сообщила не все, что ей известно.