Пастух пожал плечами и насупился. В сердце этого грубого простолюдина было куда больше благородства, чем в сердце герцога Мантуанского или Антуана де Пейроля. Предложение горничной задело его, и он проворчал:

— Ну-ну, хватит болтать! Бери мальчонку и поехали!

И они свернули с королевской дороги на узенькую тропу, поднимавшуюся к самым вершинам, сияющим вечными снегами…

Сделав свое подлое дело, Гонзага и Пейроль расстались и с бретерами и с наемниками. Четверо молодцов отправились через Тулузу в Каркассон. Больших дорог они сторонились. Один из убийц был ранен в шею, другие получили менее серьезные увечья, однако же глубокие шрамы всю жизнь будут напоминать им о встрече с Лагардерами. Отыскав уединенный монастырь, они задержались там для лечения.

Монахам они рассказали о мнимой дуэли, будто бы затеянной с ними какими-то негодяями после плотного ужина с обильными возлияниями.

— Кровь у нас закипела, вот мы и…

Монахи им поверили. Платили четверо приятелей щедро, молились усердно — лучших постояльцев представить трудно.

Монастырская братия ничего не заподозрила: слухи о жестоком убийстве не дошли до их высокогорной обители…

Ну а нанятые Пейролем контрабандисты исчезли в своих туманных ущельях без следа…

Герцог и его сообщник загнали в скачке лошадей. Купив новых, они добрались до Оша и там, довольные своим успехом, сели в почтовую карету и поехали в Париж… Кстати сказать, Пейроль по приказанию хозяина еще и порылся в поклаже убитых: одно преступление непременно влечет за собой другое.

Когда трупы были обнаружены местными жителями, Пьер Бернак и те, кого он спас, давно уже уехали. Карманы и дорожные сундуки путешественников были пусты. Налицо явное ограбление, заключил бальи [Королевский чиновник, глава судебной администрации округа.].

Судебное разбирательство вел сам губернатор Беарна, однако вскоре его пришлось прекратить за недостатком улик. Убийство приписали разбойникам, бродягам или контрабандистам.

Рене с женою и трое несчастных беарнцев были торжественно погребены в Аржелесе. Граф д’Аркашон, присутствовавший на траурной церемонии, был скорее озабочен, чем опечален. Он думал о малыше Анри и о служанке госпожи де Лагардер. «Что же с ними случилось? — гадал граф. — Кто их похитил и зачем?»

Вернувшись в По, он составил королю подробный отчет. Таким образом, Карл-Фердинанд IV узнал о разыгравшейся трагедии от самого Людовика XIV.

Герцог, не скрывая слез, заплакал. Двор сочувственно шушукался.

Два дня спустя все придворные слушали в соборе Святого Людовика большую заупокойную службу по Лагардерам. Затем Гонзага, надевший траур, попрощался с его величеством. Он едет в Мантую, объявил герцог, но позже непременно вернется во Францию и сам разыщет своего племянника… Покамест он отдал распоряжения на этот счет и написал подробное письмо графу д’Аркашону.

О гвасталльском наследстве герцог не сказал ни слова. На следующий же день по прибытии его светлости в Версаль Пейроль передал одному из главных служащих при Кольбере [Жан-Батист Кольбер (1619–1683) — выдающийся государственный деятель эпохи Людовика XIV, генеральный контролер финансов; проводил политику поощрения промышленности и торговли.] проект соглашения за подписями Рене и Дории.

Гонзага оказался вне подозрений. Судьи всегда задают вопрос: «Кому выгодно преступление?» Но кто бы посмел обвинять герцога Мантуанского: ведь согласие между родичами было уже достигнуто!

Узнав, что среди убитых нет ни Сюзон, ни маленького Анри, Карл-Фердинанд едва не задушил Антуана де Пейроля. Тот, позеленев со страху, упал перед герцогом на колени:

— Клянусь вам, монсеньор, я собственноручно проткнул шпагой и служанку и ребенка! Должно быть, они испустили дух в хижине лесорубов или пастухов… Впрочем, государь, женщина все равно бы ничего не сказала.

— Почему это? — спросил герцог.

— Я действовал не только шпагой, но и угрозами!

Больше Антуан де Пейроль ничего не объяснил своему повелителю. В ту страшную ночь молодой негодяй не посмел убить Сюзон с мальчиком, и теперь он радовался этому обстоятельству, ибо находил свое положение превосходным: «Надменный герцог у меня в руках. Я знаю все его секреты, и ему от меня не отделаться. До самой смерти его будет преследовать страх, и бояться ему придется не только моего предательства, но и того, что к нему явится этот оставшийся в живых сирота!»

Впрочем, достойный сын Сезара-отравителя отнюдь не лгал Карлу-Фердинанду, когда уверял, «его Сюзон будет молчать». Он хорошенько припугнул девушку, прежде чем ударить ее шпагой, и она, как вы помните, ничего не рассказала Пьеру Бернаку.

Пастух жил в небольшом домишке в горах над Лурдом — туда и отвез он своих подопечных. Чистейший прозрачный воздух, безлюдье, безопасность, здоровье…

Благодаря мазям горца рана девушки быстро затянулась; немаловажно было и то, что Сюзон всегда отличалась веселым нравом и крепким здоровьем. Оправившись, она целиком отдалась заботам о воспитании сиротки Анри.

Он рос на козьем молоке и сыре, грубом хлебе и жареных каштанах. Шли дни, и в Сюзон крепло убеждение, что с годами малыш Анри превратится в сильного и привлекательного мужчину.

Пьер Бернак, прежде одиноко живший среди горных вершин, привык к Сюзон и ребенку и очень привязался к ним. Он обрел цель в жизни. Развалюху свою пастух починил, а напевал он теперь почти всегда.

Однажды он сказал Сюзон:

— Давай жить как муж и жена. Согласна?

Смущенно улыбнувшись, она ответила:

— Ты человек честный; если хочешь, я могу быть тебе подружкой. Но лишить себя свободы я не имею права и венчаться с тобой не стану.

Видя, что Пьер от изумления раскрыл рот, Сюзон объяснила:

— Теперь моя жизнь принадлежит этому мальчику. Ничего не поделаешь — он ведь осиротел и по моей вине…

И Пьер Бернак смирился: спорить и настаивать он не умел.

А что же власти? Неужели они так и не узнали о появлении в хижине пастуха Сюзон Бернар и Анри? Да нет, узнали, разумеется! Вот как было дело.

Спустя неделю после кровавой трагедии Пьер Бернак рассказал в деревне о том, что нашел в снегу на перевале полуживую женщину с маленьким мальчиком. Он ничего о них не знал: после пережитых опасностей женщина потеряла память.

В домишко пришел кюре: в те времена настоятели приходов вели хронику рождений, браков и смертей. Он стал ласково расспрашивать бедняжку о случившемся.

Сюзон сыграла свою роль превосходно.

Она, мол, ничего не помнит — так трудно пришлось ей в горах, помнит только, что ее зовут Мариетта, а мальчика — Луи.

Больше добрый старик ничего от нее не добился.

Вернувшись в деревню, он доложил обо всем местным властям, а те уж в свою очередь отправили доклад графу д’Аркашону. Откуда губернатору было догадаться, кто такие эти Мариетта и Луи? А вскоре его и вовсе перевели губернатором в Прованс. Тем дело и кончилось.

Однажды солнечным летним днем, когда Пьер Бернак пас в долине свое стадо, возле хижины появился всадник. Сюзон вскрикнула:

— Пейроль! — И упала в обморок.

Она не ошиблась — это был Антуан. Спешившись, он привел ее в чувство и попытался успокоить:

— Я приехал как друг… Сюзон, душенька… я…

Она оттолкнула его:

— Убийца! Предатель! Ненавижу!

— Тише, тише, милая!

— Пошел вон, душегуб!

Он схватил ее за руки:

— Ты замолчишь, наконец?! Я не убийца, Сюзон, клянусь тебе! Не я придумал эту бойню. Мне было велено убить вас, но я пощадил и тебя и Анри. Разве не так? Посмей только сказать, что я лгун!

Ей пришлось признать его правоту. Тогда он продолжал:

— Герцог Мантуанский, мой хозяин, думает, что вы с малышом погибли. Утром я незаметно уехал из замка и поспешил сюда, чтобы сказать тебе: хочешь остаться в живых и спасти Анри — молчи! Знай: за вами тайно следят и будут следить всегда, днем и ночью, зимой и летом. Ты слышишь меня? Всегда! Анри ни в коем случае не должен узнать, что он сын Рене де Лагардера и наследник герцога Гвасталльского. Иначе он и недели не проживет!

Сюзон собралась с силами и ответила:

— Здесь был кюре. Я сказала ему, что заблудилась в горах и забыла свою прежнюю жизнь…

— Это ты хорошо придумала, — одобрил Антуан. — А имена ты не догадалась изменить?…

— Я назвалась Мариеттой. Малыша зовут Луи, а больше, мол, я ничего не помню. Кюре записал мальчика под именем Луи Вердаля, рожденного от неизвестных родителей.

Пейроль исподлобья посмотрел на нее.

В беспутных утехах последних месяцев он совсем позабыл об их недавнем романе. Да и был ли он способен дорожить кем-либо?

— Берегись! — бросил он и вскочил в седло.

В тот же вечер он вернулся к Карлу-Фердинанду, который под предлогом поиска своего загадочно исчезнувшего племянника жил пока в Лурде.

Отчет подручного весьма его обрадовал:

— Вот и чудесно! Значит, служанка нам мешать не будет. Теперь мы еще несколько дней поездим для вида по округе и отправимся в почтовой карете в Италию. Все, мерзавец ты этакий, гвасталльское наследство наше!

Дни бежали, и однажды в декабре случилось несчастье: Пьер Бернак погиб под снежной лавиной. Добряк кюре взял мнимых Мариетту и Луи к себе в дом. Женщина стала его служанкой, а мальчик — учеником, удивительно сообразительным и прилежным.