Она набирает номер миссис Талли, хочет попросить ее проведать отца, но телефон не отвечает. Автоответчик в приемной врача выдает информацию о часах работы и переключает на другое сообщение, запрашиваемая вами услуга больше недоступна, дежурный врач покинул страну вместе с семьей и вряд ли вернется, он забрал с собой своих родителей, если ваш случай не терпит отлагательства, обращайтесь в ближайшее отделение неотложной помощи. Паника на лице Молли, когда Айлиш говорит детям, что ей придется пересечь город, Молли идет вслед за ней в прихожую, Айлиш тянется за плащом, оборачивается и видит, что Молли стоит перед дверью, скрестив на груди руки. Мама, ты не должна выходить на улицу, когда там такое, неужели ты не можешь просто подождать, с дедушкой все будет в порядке, он снова уснет и потом не вспомнит, что было, сейчас он сидит на кухне и бурчит над старой газетой, пьет чай с прокисшим молоком, очки висят на груди, а он не может их найти, ты же его знаешь. Айлиш смотрит Молли в лицо, на мгновение поверив, что ее слова правда, видит, как ладонь дочери сжимает ее запястье, Молли шепотом умоляет ее не ходить. Ладно, говорит Айлиш, надеюсь, ты права, подожду, пока не развиднеется, кажется, обстрелы и правда стихают после обеда. Это ощущение, словно ты входишь в темную комнату и за тобой закрывается дверь, обстрелы и авиаудары не прекращаются ни на минуту, и день ускользает из рук, а вечер сменяется ночью. Они едят холодный ужин, Айлиш слушает Би-би-си, несмотря на возмущение международного сообщества, правительственные войска усилили обстрелы, переключается на правительственное радио, режим уверяет, что бомбит террористов. Она выключает радио, но ей не спится, разная ложь вращается в голове по кругу, ее будит Бен, который наконец-то заснул, сжимая ладонями ее лицо. Утром она с решительным видом стоит перед детьми, продевает руки в рукава плаща, тон торжественен и серьезен. Я больше не выдержу, говорит она, я должна идти прямо сейчас, вернусь, как смогу.

Птицы всегда будут населять землю, птицы приветствуют рассвет в проломах и среди разбитых деревьев, пока она катит по городу на велосипеде. Просветы возникли там, где их раньше не было, здания превратились в руины, везде торчат одинокие стены и дымоходы, лестница завершается внезапным обрывом. Айлиш прокалывает заднюю шину и, спрятав велосипед за стеной школы, вынуждена продолжить путь пешком, на юго-востоке города гремит канонада и все затянуто серой дымкой, слышны спорадические ружейные выстрелы, она шепотом беседует с Ларри, граница между правительственными войсками и повстанцами размылась, возможно, ее больше нет. Она торопится миновать тихие жилые районы, клубится пыль, блокпосты повстанцев заброшены, дети жгут покрышки в мусорных баках, поднимающийся черный дым ослепляет военные самолеты. Улицы, окружающие отцовский дом, безмолвны, редко проедет автомобиль. Спенсер сидит на коврике перед входной дверью, она окликает его, и пес начинает носиться кругами в ожидании, что она впустит его внутрь, потом замирает, когда Айлиш барабанит костяшками по его черепу. Что ты здесь делаешь один? Она стучится, прислушивается, отпирает дверь своим ключом, цилиндр замка провернут на два оборота, вступает в прихожую и понимает, что дом пуст, его пальто исчезло с вешалки, свет везде выключен, трубка беспроводного телефона лежит на зарядном устройстве. Шторы в спальне Саймона раздвинуты, кровать кое-как застелена, тапочки стоят перед шкафом. Она отправляет собаку в сад, снимает трубку, линия отключена. Прикрывает входную дверь, проходит до конца улицы, затем привычным отцовским маршрутом в сторону парка, все местные лавки закрыты ставнями, останавливает каждого встречного, но никто не видел мужчину, которого она описывает, а нетрезвый юнец на велосипеде просто смеется ей в лицо. У миссис Талли ставни опущены, дом заперт, растения сохнут на веранде. Гас Карберри не спешит открывать, затем, опершись о косяк старческой рукой и выставив наружу седые усы, оглядывает улицу, качая головой. Она переходит улицу к миссис Гаффни, которая приглашает ее зайти и перевести дух, в прихожей висит запах благовоний, Айлиш следует за хозяйкой в полутемную кухню и садится на стул. Выпейте чаю, и посмотрим. Миссис Гаффни включает газовую плитку и наполняет старый чайник водой из канистры. Я не знаю, что мне делать, говорит Айлиш, не осталось служб, куда я могла бы обратиться, «Гарды» в южной части города, похоже, просто нет, но можно попробовать обзвонить больницы. Она смотрит на чайник, который греется на газу. Вы не могли бы за ним последить, в любой момент он вернется, позвольте оставить вам мой номер, и вы перезвоните, если будет связь, понятия не имею, что делать с этим чертовым псом, так я и знала, что от него будет одно беспокойство. Чайник начинает свистеть, миссис Гаффни встает и со звяканьем вынимает из шкафчика две чашки. Собаку я возьму, если у вас есть еда, у меня просто нечем его кормить. Айлиш разглядывает морщины на лице женщины, пытаясь вспомнить лица ее сыновей, когда-то бегавших по улице, теперь они взрослые мужчины, у них собственные дети, которые живут на фотокарточках, расставленных на подоконнике. А как поживают ваши сыновья? О, давно уехали, оба в Австралии, они меня долго уговаривали, но я не хочу. Почему, миссис Гаффни, почему вы остались? Женщина долго молчит. Прикладывает к щеке покрытую пигментными пятнами руку, собирается заговорить, но вместо этого вздыхает и отводит взгляд. Кто знает, почему мы остаемся? Айлиш бродит по дорогам, мнется в дверном проеме, затем поворачивает к дому. На перекрестке слышит позади стук копыт, оборачивается и видит на дороге трех лошадей — две серые в яблоках, одна пегая, — лошади, словно бешеные, проносятся мимо, выпучив глаза.

Дни утекают между пальцами, по ночам кругом обстрелы, она видит Саймона как призрака, который нависает над ней, затем отступает в молчание. Она пересекает город еще раз, стоит в пустом доме, прячется на улицах, больше она не оставит детей одних, шепчет она Ларри, я должна была предвидеть, что это случится, понимала, что мне следовало сделать, да, понимала, должна была предвидеть, только я одна во всем виновата. Телефонная связь восстанавливается, и ей звонит миссис Гаффни, сообщить, что собака сбежала. Сестра звонит из Канады, и она отключает телефон, зная, как Айне воспримет новость, что отец пропал, Айлиш не справилась, и теперь ей стыдно, в надежде, что Саймон вернется, она солгала детям, она столько раз лгала себе. Айне засыпает ее сообщениями. Я не могу дозвониться, нам нужно поговорить, пожалуйста, скажи, что у тебя все хорошо. Юг города в осаде, бомбардировки не прекращаются ни днем ни ночью, по Би-би-си сообщают, что военные сбрасывают с вертолетов бомбы, начиненные шрапнелью и горючим, дети спят под лестницей, Бен вопит от боли, верхние и нижние клыки лезут наружу. Внутри ее тела что-то скрутилось в узел, который невозможно развязать, тело постоянно начеку, тело слышит во сне, видит сквозь верхнюю часть черепа, пока Айлиш стоит в очередях за водой и продуктами. Она как раз стоит в очереди, когда встречает одноклассника, и что-то в его изможденной улыбке на миг заставляет ее вспомнить, каково это, когда тебя обнимают, каково это — лежать рядом с любимым, выбросив из головы мысли, ощущая только свое тело, на краткий миг полностью утратив свое «я». Айлиш отворачивается, стесняясь того, как выглядит, она давно перестала причесываться, опасаясь, что волосы окончательно вылезут. Тот мужчина трогает ее запястье и говорит, что на Крамлин-роуд открылся подпольный магазин электроники и там можно найти что-нибудь нужное. Она идет по полуразрушенным улицам мимо добровольцев из гражданской обороны, те в белых касках прочесывают завалы возле многоквартирного дома, вооруженный охранник запускает ее в магазин электротоваров, и она встает в очередь. Подержанные стиральные и сушильные машины, посудомойки и плиты, вот только нет электричества, чтобы ими воспользоваться, она снова надела не ту обувь, летние лоферы жмут, она снимает туфельку и изучает свои ступни, вспоминая, что раньше эти лоферы ей нравились, ее ноги изменились с тех пор, как родился Бен, свод стопы опустился, кости вытянулись, это больше не ее ноги, в сумке звякает телефон. Она читает сообщение, смотрит на экран, перечитывает снова. Знайте, что он в безопасности. Она пишет сестре, кто в безопасности? Невыспавшиеся глаза и небритое лицо за прилавком. Ей нужно сухое молоко и детский парацетамол, мужчина уходит в заднюю комнату, а юноша подсчитывает сумму на калькуляторе. Она быстро прикидывает в уме, за парацетамол просят в двенадцать раз дороже обычной цены, в ожидании ответа Айне она смотрит на экран, такими темпами деньги скоро кончатся, и надо будет снова одалживаться у сестры. Айне долго не отвечает, и она повторяет вопрос: кто в безопасности? Она торопится домой, проклиная туфли, когда приходит ответ, она останавливается и дважды перечитывает сообщение. Папа в безопасности, наши друзья его вывезли, я целую вечность пытаюсь тебе дозвониться.