— Непременно. Сэр, вы хотите, чтобы я отправила его в ваш офис с посыльным?

— К чему лишние хлопоты, — заявил Фрэнк. — Стоит лишь спуститься немного вниз. Мой новый офис на восьмом этаже.

— В этом здании? — удивленно воскликнула Марджори, оторвавшись от папки с документами. — С чего это ты решил переехать?

— Законный вопрос. Каждой мало-мальски заметной персоне в Солт-Лейк-Сити известно здание, где находится компания «Уортон и Толбот», а теперь табличка с названием и моей фирмы будет красоваться по этому замечательному адресу.

— Ты уверен, что бремя подобной славы не велико для тебя? — сухо осведомилась Марджори, прекрасно зная, как он относится к их компании.

— Я постараюсь оказаться достойным высокой чести, — с иронией ответил этот фигляр и встал из-за стола. — Обсуди мои предложения с Полой, а я поговорю с Марком, после этого мы можем собраться все вместе и составить окончательный вариант. Скажем, в это же время на следующей неделе?

Марджори сделала пометку в календаре и утвердительно кивнула.

— Итак, до следующей пятницы.

— Прекрасно. Между прочим, похоже, пришла моя очередь оказать тебе гостеприимство. — Он вдруг рассмеялся. — Нет, я пока не приглашаю тебя к себе домой, не волнуйся.

Марджори передернуло от подобной перспективы.

— Теперь, когда у меня есть новый офис, я хочу показать тебе, как работают все остальные юристы в этом мире. Во всяком случае, те, кто придерживается мнения, что стоимость мебели в кабинете не является доказательством их профессиональных качеств.

— В таком случае, — пробормотала Марджори, — я непременно захвачу с собой стул.

Фрэнк поднялся и неторопливо направился к двери в приемную.

— До свидания, Марджори. С нетерпением буду ждать следующей недели, мне всегда доставляет большое удовольствие спорить с тобой.

За два часа, проведенных в обществе Фрэнка Макензи, стопка розовых листков с сообщениями о телефонных звонках стала в два раза толще. Марджори стала просматривать их, механически сортируя по степени важности.

Большинство звонков касалось проблем, обычных для адвоката, занимающегося семейным правом: одна из клиенток сообщала о задержках в выплате алиментов, другая — о желании изменить время посещения детей бывшим мужем, третья требовала принять суровые меры к бывшему сожителю, не дающему ей прохода.

— Я отвечу на звонки, а потом займусь делом семьи Саксби, — сообщила Марджори секретарше. — Кажется, слушание в суде по этому делу назначено на следующий четверг?

Кэти утвердительно кивнула.

— Да, на десять утра.

Марджори направилась к двери своего кабинета, но затем вернулась.

— Погоди-ка, — сказала она. — А не появлялась ли здесь моя мать?

— Нет. А что?

— Я столкнулась с ней в гараже. Мне пришло на ум, что, возможно, она заходила сюда, пока я отлучалась обедать.

Кэти отрицательно покачала головой.

— Я не видела Лоран вот уже около месяца.

Марджори нахмурилась.

— Может быть, она оставила записку у дежурной на входе, а та ее еще не передала?

— Я узнаю. Но вряд ли — девушки на входе всегда внимательно относятся к такого рода вещам.

Это было действительно так.

— Наверное, маме не хватило времени, и она не стала заходить в здание, — пожав плечами, сказала Марджори. — Отвечай на звонки, ладно?

Войдя в кабинет, она развернула большое кожаное кресло к окну. Но вид раскинувшихся за окном гор не занимал ее. У Марджори из головы не выходил лист бумаги с соглашением о разделе имущества четы Дьюэлл, в который Фрэнк черными чернилами внес изменения и дополнения.

Ей давно следовало заняться просмотром дела Саксби. Многое предстоит сделать к следующему четвергу по этому делу, да и других дел поднакопилось. Но дело супругов Дьюэлл не давало ей покоя…

2

Дом, где выросла Марджори, был расположен в довольно престижном квартале неподалеку от университета, где ее отец преподавал английскую литературу. Этот кирпичный коттедж, безусловно, выглядел одним из самых ухоженных в округе. Он утопал в цветах, а на крыльце перед входной дверью висели качели. С течением лет дом ее детства все больше и больше напоминал взрослеющей Марджори кукольный домик.

В воскресенье днем, подъехав на своем «форде» к дому родителей, девушка застала мать за прополкой цветочной клумбы перед крыльцом. Заметив дочь, Лоран поднялась с колен и поспешно стянула с рук запачканные землей перчатки.

— Привет, дорогая. Как прошел вчера банкет?

Марджори пожала плечами.

— Ничего примечательного, как и на большинстве этих скучных благотворительных мероприятий. Докладчик находился в плену заблуждения, будто собравшиеся жаждут его слушать, поэтому его послеобеденный доклад длился целый час.

Лоран понимающе кивнула.

Выглядит она усталой, отметила про себя Марджори, вокруг глаз появились морщины, которых там раньше не было. Тревога обручем сдавила девушке грудь. Она еще в гараже почувствовала, что с матерью творится что-то неладное, но времени поразмыслить в чем дело у нее не оставалось, а навалившаяся работа заставила забыть об этом. Сейчас она корила себя — как можно было не заметить таких очевидных вещей? Почему она не позвонила матери в пятницу, как собиралась?

— Прости, что не смогла приехать вчера, мама.

Лоран пожала плечами.

— Ничего страшного, дорогая. Я сама проработала тридцать лет в университете и могу тебя понять. Сейчас ты здесь, а это — главное. К тому же жара сегодня спала, иначе тебе пришлось бы добираться до нас под палящим солнцем. — Мать бросила садовые перчатки на глинистую поверхность клумбы и, нахмурившись, перевела взгляд на дом.

Этот взгляд не ускользнул от Марджори.

— Что случилось? С папой все в порядке? Не стало ли ему хуже с сердцем из-за погоды?

— Нет-нет, он просто решил немного вздремнуть днем.

Это не ответ. Я же вижу, что у вас что-то случилось, хотела возразить Марджори, но сдержалась. Сказать по правде, она боялась услышать какую-то страшную правду. Патрик Стоун уже не молод, до пенсии ему осталось несколько лет… Господи, что могло случиться?

— Давай немного посидим на крыльце, — предложила Лоран. — Славный сегодня денек выдался, не хочется идти внутрь.

И ненароком разбудить отца, про себя добавила Марджори. Она молча поднялась за матерью на крыльцо и присела рядом с ней на деревянные качели. Когда Лоран начала тихо раскачиваться, цепи старых качелей сначала протестующе заскрипели, но затем этот звук плавно перешел в нечто похожее на завораживающую колыбельную мелодию.

Марджори не решалась первой начать разговор.

— Хорошо, что так получилось. Я имею в виду, что мы можем поговорить без свидетелей, — вздохнув, наконец сказала Лоран.

— Папа болен?

— Нет, совсем нет… Но… Он не хочет, чтобы ты знала, Марджи. Поэтому, дорогая, ты должна мне пообещать…

— Не нравятся мне эти игры, мама. — Но, увидев, что после ее слов мать стиснула губы, словно твердо вознамерилась хранить молчание, девушка уступила. — Ладно, расскажи мне, что произошло, и я обещаю, что ни словом не обмолвлюсь с папой, не поговорив предварительно с тобой. Тебя это устраивает?

— Если это все, на что я могу рассчитывать, я согласна, — ответила Лоран. — Иногда я жалею, что посоветовала тебе стать юристом, дорогая. — Заискрившиеся было смехом, глаза матери вновь приняли грустное выражение. — Некоторое время Патрик у себя на факультете консультировал одну молодую особу. Она готовилась к защите докторской диссертации, а он — член комиссии консультантов.

Марджори кивнула. Ей прекрасно известно, что большую часть своего рабочего времени отец посвящал таким студентам.

— Ее диссертация не отвечала принятым требованиям, — продолжила мать, — и Патрик делал все возможное, чтобы она не провалилась на защите. Помогал, давал дополнительные консультации… но все впустую. В конце концов, он был вынужден рекомендовать отчислить ее из числа соискателей.

Пока эта история не содержит в себе ничего необычного, подумала Марджори. Не всякий соискатель докторской степени добивался успеха, и даже отцу с его мягким сердцем, прощающим студентам практически все их промахи, иногда приходилось опускать руки.

Лоран облизала запекшиеся губы.

— В ответ эта девица подала на отца жалобу.

— На папу?

— Обвинила в сексуальном домогательстве. Заявила, что ее работу признали неудовлетворительной лишь потому, что она отвергла его притязания.

— Кого, папы?! — воскликнула Марджори.

Мать утвердительно кивнула.

— Теперь, конечно, университетскому начальству придется начать расследование. Дело получит огласку… Если только он просто не подаст заявление об уходе. Тогда расследование прекратят.

Марджори отрицательно покачала головой.

— Ну, нет! Мы будем бороться.

— Он не хочет этого, дочка.

— Мама, на карту поставлена его репутация!

— Я знаю, дорогая, и он это знает. Именно поэтому он и не хочет. Он твердо уверен, что если все всплывет, то это повредит его репутации значительно больше, чем тихий уход с работы. Он мог бы выдвинуть в качестве причины увольнения ухудшение здоровья и…

— Тут он не прав. Если дело получит огласку, его репутация, конечно, пострадает, но сдаться без борьбы значит признать выдвинутое обвинение. Он с таким же успехом мог бы написать признание!

— Тебе не надо меня убеждать. Я полностью согласна с тобой, Марджи, и я тоже хочу, чтобы он боролся. Но ты же знаешь своего отца. Он мягкий, любезный, рассеянный и податливый человек. Но стоит задеть его принципы…

Марджори хорошо это знала. В отроческие годы ей приходилось сталкиваться с этой чертой характера отца так часто, что ей не хотелось об этом вспоминать.

— Но здесь как раз и задеты его принципы, — не сдавалась она. — И ему следует вести борьбу, чтобы отстоять свое доброе имя. Хорошо, что мы намерены делать? — вопрос этот она скорее адресовала себе, чем матери.

— Он согласился побеседовать с адвокатом, — сказала Лоран.

Тон матери показался Марджори несколько странным, и это разожгло ее любопытство.

— Должна сказать, мне весьма интересно, как тебе удалось его убедить, — призналась она. — Хотя особой важности сейчас это не имеет. У нас будет лучший адвокат. Придется поспрашивать коллег, но мы найдем того, кто имеет большой опыт ведения дел о домогательствах. А также, возможно, и дел о клевете…

— Есть один адвокат.

Марджори удивленно взглянула на мать.

— Не знала, что папа знаком с кем-то из адвокатов. Кроме меня, конечно.

— Он не знает его… он о нем слышал.

— Хм, вот уж действительно весьма оригинальный способ выбрать адвоката, которому он собирается доверить свою жизнь!

— Именно поэтому я и открылась тебе, дорогая. Я хочу, чтобы ты уговорила этого человека помочь нам.

Марджори молча ждала продолжения. Цепи качелей над ее головой заунывно скрипели.

— Видишь ли, я уже ездила беседовать с ним, — тихо произнесла Лоран. — Он заявил, что не возьмется.

Девушка почувствовала облегчение. Какой-то неизвестный адвокат…

— Тогда лучше подыскать другого. Если этот парень не доверяет папе…

— Этот человек единственный, с кем Патрик согласится говорить. Либо он, либо отец уволится. А времени, Марджори, практически не осталось. Он уже написал заявление об уходе. И не подал лишь потому, что я со слезами умоляла его не делать этого.

У девушки защемило сердце. Ей стало нестерпимо больно от того, что ее всегда невозмутимая и спокойная мать вынуждена кого-то о чем-то умолять, а отец из-за ложных наветов должен отказаться от любимой работы.

Взгляд Лоран застыл. Голос ее звучал обреченно, словно она решила выложить свой последний козырь, и исход партии предрешен.

— Поговори с адвокатом, Марджори. Убеди его, что он — единственный, кто может помочь папе.

Марджори сдалась.

— Хорошо, я попытаюсь. Кто он?

Лоран сунула руку в карман джинсов.

— Вот его визитная карточка. Гм, ну, не совсем то, что принято называть визитной карточкой, у него их просто нет.

Несмотря на теплый летний ветерок, Марджори вдруг почувствовала, как холод сковал тело, словно на нее опрокинули ушат ледяной воды.

— Как его имя?!

— Фрэнк Макензи, — ответила Лоран. — Мне он кажется весьма умным молодым человеком. Такой открытый, заслуживающий доверия и весьма солидный. Ты согласна со мной, Марджори?

Девушка чуть было не застонала вслух. Лучше бы она прикусила себе язык! «Никогда ничего не обещай клиенту, не оценив последствия своих действий», — говорил один из ее преподавателей. Но в данном случае клиентом стала ее мать, и Марджори угодила в ловушку.

Она зажмурилась, и перед ней, словно на киноэкране, предстала строго одетая Лоран, выходящая из здания ее компании — того самого здания, куда Фрэнк Макензи перенес свой офис.

— Прекрасно, — Марджори в упор взглянула на мать. — А почему отец уверен, что Фрэнк единственный, кто сможет ему помочь? Не потому ли, что он в прошлом году одержал надо мной верх в деле Флетчеров, а?

— Не обижайся, Марджи, — смущенно сказала Лоран. — Но у меня сложилось впечатление, что он с кем угодно может справиться, не только с тобой.

— В жизни не слышала столь сомнительных комплиментов в свой адрес, мама. — Марджори откашлялась. В конце концов, напомнила она себе, Лоран сейчас очень тяжело. И пусть обещание дано необдуманно, но не в ее правилах отступать.

— Хорошо, — сказала она, успокаивая мать, которая тревожно заглядывала ей в лицо. — Я поговорю с Фрэнком.

Облегчение появилось на лице Лоран.

— Если бы тебе удалось убедить его встретиться с Патриком, поговорить с ним…

— Погоди-ка. Не хочешь ли ты сказать, что Фрэнк отказался даже поговорить с отцом?

Лоран отвела глаза, лицо ее вновь приняло печальное выражение.

— Понимаешь, отец пока ничего не знает. Я решила, что нет смысла посвящать в свои намерения Патрика, пока я не узнаю мнение Фрэнка Макензи… Но, похоже, он считает, что ему не стоит ввязываться в это…

— И у него есть на то основания. Мы с ним являемся представителями противоборствующих сторон в другом деле, и это могут неправильно расценить. Особенно, — сухо добавила Марджори, — если именно я стану просить его взяться за это дело.

— О! Я об этом не подумала.

Марджори вздохнула.

— Я поговорю с ним, мама. Но обещать ничего не берусь.

Лоран не ответила. Это удивило Марджори, ожидавшую по меньшей мере слов благодарности. Знала бы она, что ее ожидает… Качели скрипнули, и послышался голос Лоран:

— Думаю, мне стоит рассказать тебе все до конца. От дурного предчувствия мурашки побежали по спине у Марджори.

— А это еще не конец?

— Патрик до сих пор не знает, что я виделась с Фрэнком.

— Почему? Ты вроде сказала, что отец согласился с ним поговорить.

— Именно. Но не об этом деле.

— Мама, изъясняйся понятнее…

Лоран набрала в легкие воздуха и произнесла:

— Я сказала Патрику, что ты хочешь, чтобы он встретился с Фрэнком, поскольку этот мужчина для тебя… короче, что ты не прочь связать с ним свою жизнь.

Марджори вскочила с качелей и пораженно уставилась на мать.

— Ты сказала папе, что я влюблена во Фрэнка Макензи?!

— Не совсем так. Я сказала, что между вами уже все решено… — Пылающее гневом лицо дочери заставило ее умолкнуть.

Ага, подумала Марджори, так вот почему в пятницу Фрэнк смотрел на нее так, словно она является товаром на прилавке магазина, хорошенькой куклой, выставленной на продажу!

— Ах, доченька, разве ты не понимаешь? Если Патрик узнает, что это по поводу выдвинутого против него обвинения, он упрется, и тогда — конец. А если он встретится с Фрэнком при иных обстоятельствах и поймет, что может ему доверять…

— А обо мне ты подумала? Лучше бы вы пригласили Фрэнка на свою традиционную вечеринку в университете!

— Это совсем другое дело. Если ты представишь его отцу как своего жениха, Патрику захочется ему понравиться…

— Я бы не стала за это ручаться, — усмехнулась Марджори. — Папа никогда не испытывал особого восторга от парней, с которыми я встречалась.

— Ты тогда была ребенком, Марджи. Сейчас он воспримет это совсем иначе. Я думаю, папа будет рад, что у тебя появился такой солидный поклонник. Пригласив Фрэнка на обед, ты поможешь отцу расслабиться…

— На обед? А почему бы вам не пригласить нас провести у вас выходные?

Лоран опешила.

— Но Марджи! У нас всего одна комната для гостей!

— Об этом и речь. Если ты действительно хочешь убедить отца, что у нас это всерьез… Ну, довольно. Мама, более сумасбродную и нелепую затею трудно себе представить, и если ты полагаешь, что я приму в ней участие…

Лоран тихо произнесла:

— А ты предпочитаешь, чтобы твой отец безропотно ушел с работы и, переживая, свел себя в могилу?

Раздражение Марджори моментально исчезло, она поняла, что все так и будет.

— Нет. Конечно, нет. — Девушка вздохнула. — Хорошо, мама, я постараюсь.

Она не стала дожидаться, пока проснется отец. Ей не хотелось встречаться с ним, пока не представится случай все хорошенько обдумать и решить, какой должна быть ее роль в этом деле.

По дороге в свою квартиру, расположенную в одном из многоэтажных домов нового района Солт-Лейк-Сити, она вдруг отчетливо поняла, что времени на раздумье у нее нет. Отец в любой момент может подать заявление об уходе, и затея потеряет всякий смысл.

Марджори решительно свернула с широкой автострады к ближайшей стоянке, остановила машину, и, вытащив из-под сиденья толстую телефонную книгу, сняла трубку установленного в машине телефона. Возможно, ей прямо сейчас удастся дозвониться Фрэнку домой. Оказалось, что имя у ее оппонента довольно распространенное. Марджори набрала первый из нескольких номеров. Ответил ей женский голос, и Марджори сказала:

— Прошу прощения за беспокойство. Я пытаюсь дозвониться до Фрэнка Макензи, он адвокат, не могли бы вы мне помочь?

— К сожалению, его нет дома, — четко произнес любезный женский голос на другом конце провода.

Марджори чуть не выронила телефонную трубку.

— Выходит… он живет здесь?

Любезность исчезла из голоса собеседницы:

— По крайней мере, до сегодняшнего утра жил. Могу я узнать ваше имя?

— О… простите. Меня зовут Марджори Стоун. Я тоже адвокат.

— Кажется, он что-то говорил о вас. Что ему передать?

— Мне нужно срочно поговорить с ним.

— В таком случае, почему бы вам не поехать к нему в офис? Он сказал, что будет там весь день.

— Я так и сделаю. Благодарю вас… — Марджори замялась. Слово «мадам» в обращении к собеседнице показалось ей неуместным, но ничего иного на ум не приходило.

— Миссис Макензи, — вежливо подсказал женский голос, и в трубке раздались короткие гудки.

Миссис Макензи? Фрэнк не носил обручального кольца… Но, вспомнила она, на пальце левой руки он носил перстень с печаткой и с выгравированными на нем инициалами. Странно, но до этого момента она даже и не подозревала, что помнит об этом кольце, а тем более об его форме.

Привычка замечать детали, напомнила она себе. Один из ее университетских профессоров постоянно твердил о важности умения запоминать мельчайшие детали. Надо же, как прочно отложились в памяти его лекции.

Представить только, какое разочарование ждет мою мать, с иронией подумала Марджори. Если Лоран поведала Фрэнку детали своего плана, неудивительно, что он не захотел ввязываться в это дело!