Триумф Выбора поддерживается и вполне убедительными социобиологическими аргументами. Хелен Фишер, одна из самых известных антропологов любви и научный консультант дейтингового сервиса Match.com, утверждает, что человечество как вид переросло свое сельскохозяйственное прошлое и более не нуждается в моногамных отношениях. Сама эволюция сегодня толкает нас к тому, чтобы искать разных партнеров для разных нужд — если не одновременно, то по очереди, на разных жизненных этапах. Отсутствие необходимости вступать в постоянные отношения — это эволюционный бонус, которым грех не воспользоваться, считает Фишер и советует всем провести с объектом своих чувств как минимум 18 месяцев, прежде чем решить, стоит ли делать выбор в его или ее пользу. Доступность контрацептивов позволяет свести риск нежелательных беременностей и венерических заболеваний до нуля, деторождение постепенно перестает быть связанным с наличием постоянного партнера — и потому у нас есть все условия для того, чтобы сделать отношениям «тест-драйв», не опасаясь последствий.
* * *
Звучит заманчиво. В сравнении с другими историческими эпохами эпоха Выбора выглядит как пуховик Moncler рядом с власяницей — она обещает любовь без боли. Французский философ Алан Бадью пишет:
...Если в любви вы соблюдаете современный канон безопасности, то вам не будет стоить больших усилий избавиться от партнера, доставляющего вам неудобства. А если он страдает, пусть это будет его проблемой. Ему больно — значит, он просто недостаточно современен [значит, он просто недостаточно современен: Badiou A., Truong N. In praise of love. London: Serpent’s Tail, 2012. С. 9.].
Действительно, режим выбора не признает «непродуктивной» боли и «бессмысленных» страданий — то есть таких боли и страданий, которые не вели бы к «личностному росту». Культуролог Лора Кипнис пишет в своей полемической книге «Против любви», что единственный тип страданий, который признает режим выбора, — это возможное продуктивное напряжение от «работы над отношениями» [продуктивное напряжение от «работы над отношениями»: Kipnis L. Against love: a polemic. New York: Vintage Books, 2004.]: слезы, пролитые в кабинете семейного психолога, неудачные попытки инициировать супружеский секс, ежедневное внимание к потребностям друг друга, разочарование от расставания с кем-то, кто «не подходит» тебе. Можно перетрудить мышцы, но нельзя получить травму.
И тем не менее боль никуда не девается. Как отмечает Рената Салецл: «Выбор несет с собой чувство переполняющей ответственности, а она связана со страхом неудачи, чувством вины и тревоги, ведь за неверно сделанным выбором может последовать раскаяние» [может последовать раскаяние: Салецл Р. Тирания выбора.]. Раскаяние и, соответственно, вина. Оркестр Клуба одиноких сердец превращается в греческий хор моралистов, единогласно осуждающий несчастных любовников за их «неправильный» выбор, — и иногда эта трансформация происходит буквально на наших глазах. Один из лучших примеров тому — известное онлайн-сообщество «Орден Пиздострадальцев», перекочевавшее в начале 2010-х из Живого Журнала в фейсбук и ставшее местом, где каждый может рассказать историю своей любви — разумеется, несчастной. В Уставе Ордена записано:
...Пиздострадальцы не должны критиковать друг друга. Любой страдалец, вступивший в Орден и принявший приставку пиздо-, по определению осознаёт шаткость своей жизненной позиции. Не надо это в очередной раз подчеркивать. Надо сочувствовать. Исключению из Ордена подлежат ренегаты, высказавшие пожелание (как себе, так и другим) «найти наконец/на конец нормального человека» или «завести Простые Отношения». Как только они одумаются, могут возвращаться.
Декларативно ставящий себя в оппозицию дискурсу «здоровых отношений», Орден задумывался, используя терминологию Уильяма Редди, как «эмоциональное убежище» — то есть пространство взаимодействия, свободное от правил и «эмотивов» доминирующего режима. Однако с годами сообщество все чаще стало переходить на язык «десяти правил» Лабковского: вместо сочувственных ахов и охов авторам душераздирающих постов нередко советуют сходить к терапевту, заняться собой и излечиться от нездоровых привязанностей. Одна из давних читательниц Ордена рассказывает:
...Изначально суть сообщества была в том, что каждый мог там получить сочувствие, какую-то поддержку. Даже про самые зашкварные истории писали: «Какой ужас, мы вам сочувствуем». А примерно года с 2015–2016-го пошли диагнозы и советы психологов. Вот пишет девушка всякий кошмар про ее парня, а ей отвечают: он нарцисс, у него расстройство психики. То есть началось с того, что диагнозы ставили за глаза партнерам тех, кто пишет в Орден. А потом уже и самих авторов начали забрасывать Лабковским и подобными вещами. Очень часто сейчас бывает, что человек пишет, как раньше, про всякие пиздострадания, а ему отвечают: у вас понижена самооценка, разберитесь со своими травмами, почитайте Таню Танк или Эволюцию (авторы популярных в рунете поп-психологических блогов) и найдете себе тогда нормального партнера. Мол, у вас психика нездоровая и поэтому к вам липнет всякое. Короче, шеймят людей.
Превратив страдальцев в создателей собственных неприятностей, популярные советы дают начало новой форме общественной иерархии: эмоциональной стратификации, где на дне находятся те, кто не в силах отказаться от привязанности к «неподходящему» объекту, а на вершине — те, кто видит в людях лишь вишенку на кремовом торте своей состоявшейся жизни. Любовные терзания усиливаются осознанием собственной социальной и психологической неадекватности. И как раз поэтому, считает Ева Иллуз, любовь XXI века все еще причиняет боль.
Во-первых, мы лишены того сочувствия, которое общество прежде проявляло к влюбленным дуэлянтам и самоубийцам, руководствуясь коллективными представлениями о том, что любовь — это безумная, необъяснимая сила, которой не способны противостоять даже лучшие умы. Но с точки зрения режима выбора, Эммы, Вертеры и Анны XIX века — не просто неумелые любовники, но и отработанный эволюционный материал. Известный коуч и селф-хелп-автор Марк Мэнсон пишет:
...Романтическая жертвенность совершенно переоценена нашей культурой. Покажите мне любой романтический фильм, и там наверняка найдется несчастный, отчаявшийся попрошайка, ради собственной влюбленности готовый к тому, чтобы к нему относились как к собачьему дерьму [чтобы к нему относились, как к собачьему дерьму: Mark Manson. 6 healthy relationship habits that most people think are toxic. 30 апреля 2015 года. Доступно на: https://www.businessinsider.com/dating-habits-people-think-are-toxic-2015-4?r=DE&IR=T..].
В режиме выбора любить слишком сильно, слишком рано, слишком явно — признак инфантилизма. Все это демонстрирует пугающую готовность отбросить интерес к собственной выгоде и тем самым подвергнуть сомнению* основной императив неолиберального общества.
Во-вторых, режим выбора не признает структурных ограничений, которые делают одних людей более способными, а других — менее способными совершать этот самый выбор. Происходит это не только потому, что каждый из нас в неравной степени наделен ресурсом, который социолог Кэтрин Хаким называет «эротическим капиталом» (говоря проще, не все из нас одинаково хорошенькие). Проблема в том, что выбор может быть недоступен или затруднен для целых социальных групп и общностей. «Безопасная любовь означает отсутствие риска лишь для тех, кто имеет хорошую армию, хорошую страховку, хорошую полицию и хорошего психолога с верой в гедонизм, и тотальный риск — для всех тех, кто не имеет таких привилегий», — пишет Алан Бадью [пишет Алан Бадью: Badiou A., Truong N. In praise of love. London: Serpent’s Tail, 2012. С. 8–9.].
Особенно велик этот риск для женщин детородного возраста. В жанре популярной психологии именно они чаще всего попадают в категории «созависимых» или «незрелых», именно их — в разных социальных классах и этнических группах — постоянно натаскивают на то, чтобы «не любить слишком сильно», «быть счастливой с самой собой» и прочее (см. «Правила» выше). Таким образом, женщины вновь и вновь несут на себе весь груз эмоционального труда в его новейшем изводе. Если в патриархальном обществе этот труд заключался в том, чтобы с энтузиазмом улыбаться вернувшемуся с работу Господину, то сегодня он заключается в том, чтобы непрерывно отслеживать свои привязанности и не позволять себе сокращать дистанцию. Парадокс на первый взгляд эмансипаторного императива «полюбить себя саму» прекрасно схвачен в лаконичном «пирожке»:
Люби себя твердит мне мама
Твердит психолог муж твердит
А я в ответ валить не надо
Свою работу на меня
«Эмоциональные вложения становятся все более рискованными, ибо в них сохраняется гендерное неравенство — женщины традиционно вкладывают больше», — говорит социолог Анна Темкина [говорит социолог Анна Темкина: Интервью автору, июнь 2019 года.]. Открывшаяся в режиме выбора рыночная свобода отношений не разрушает патриархат. Напротив, она делает его еще более невидимым и подталкивает женщин добровольно и самостоятельно делать то, что раньше их заставляли делать социальные институты.
«Мы принимаем за свободу сам факт того, что мы можем делать выбор. Но это ошибочное представление: наличие сложного меню возможностей еще не является свободой», — отмечает Ева Иллуз в интервью газете The Guardian [отмечает Ева Иллуз в интервью газете The Guardian: MacVeigh T. Love hurts more than ever before (blame the internet and capitalism). 12 февраля 2012 года. Доступно на: https://www.theguardian.com/lifeandstyle/2012/feb/12/love-marriage-romance-valentine..]. В другой публикации Иллуз развивает эту идею:
...Свобода всегда была и остается величайшим политическим и моральным двигателем модерна. Но мы не должны подменять свободу капиталистической идеей выбора. Свобода — это огромный, захватывающий коллективный эксперимент, и все мы участвуем в его становлении. Свобода — это высшее устремление общества, и оно может быть реализовано только тогда, когда мы будем готовы утверждать, что она представляет из себя гораздо больший моральный и политический идеал, чем просто «выбор» [гораздо больший моральный и политический идеал, чем просто «выбор»: Illouz E. The Tyranny of Choice. How capitalism and the Internet have made it more difficult to find Mr. or Ms. Right. 9 февраля 2012 года. Доступно на: https://www.haaretz.com/1.5183575..].
Возможно ли найти ту свободу, о которой пишет Иллуз, в антагонисте эмоционального капитализма и его режима выбора — в эмоциональном социализме? Об этом — в следующей главе.
