— Терпи.

— О’Райли. Заткнись.

И Моргана замолкает, старательно раздвигая рану ножом и пальцами. Ей остается только представлять, насколько мучительны ее действия для Колмана, но квартирмейстер стоически держится. Проявление если не героизма, то колоссальной выдержки. Стрела вошла неглубоко, Моргана быстро нащупывает ее пальцами. Она пытается схватиться за ее края, но скользкие от крови пальцы слишком крупные.

— Еще немного. Подай пинцет.

Колман делает еще один глоток из бутылки. Молча он подает О’Райли инструмент. И, залив рану все из той же бутылки, чтобы избавиться от крови, Моргана подобно ювелиру подцепляет наконечник. Она тянет его на себя, но пинцет срывается, и Мерфи рычит.

— Прости, — сдавленным голосом произносит Моргана.

— Достань уже эту сраную стрелу!

— Колман, я не врач.

Она предпринимает еще одну попытку зацепить наконечник, но пальцы скользят по железу. Металл то и дело норовит выпасть. Моргана только плотнее зажимает его. Она тянет медленно, и дыхание Колмана становится все тяжелее и тяжелее. Но вот наконечник с обломанным древком оказывается у нее в руках.

— Зараза.

Взяв чистую тряпку, Моргана прижимает ее к ране.

— Надо было обратиться к врачу на «Приговаривающем».

Хорошие мысли всегда приходят после, она бросает самодельный кривой наконечник на пол.

— Еще чего, я лучше сдохну, чем позволю англичанам меня латать. Продолжай.

Моргана поджимает губы. Она совершенно не способна на кропотливую работу. Теперь нужно заправить в иголку нить и постараться зашить кровящую рану. Дома в Ирландии ей хуже всего давалось вышивание. И если мать практически всегда аккуратно расшивала салфетки, то негнущиеся, почти деревянные пальцы Морганы просто непригодны для подобного.

— Я не смогу.

— Ну, я же смог зашить тебя.

И это самый отвратительный шов, который Моргана когда-либо видела. Он болел так сильно, постоянно ныл и остался неровным шрамом у нее на правом боку. Тогда она думала, что обязательно издохнет. И только молилась, чтобы смерть была быстрой. Ни в какое сравнение с мастерской работой хирурга на ее лице.

— Нет. Я не смогу, — она сильнее зажимает тряпкой плечо. — Иди… и найди врача.

Скрежет зубов Колмана противно режет слух. Но квартирмейстер поднимается с табуретки:

— Только потому, что ты попросила.

Моргана кивает. Колман немного пошатывается, но в целом выглядит живым. Удерживая тряпку, он толкает здоровым плечом дверь и выходит на палубу. А Моргана идет к небольшому ведру в углу комнаты. На дне еще есть вода. И она опускает в нее руки, чтобы отмыть ногти и пальцы. Смелость в последний момент ее покинула, и ладони начали трястись слишком сильно. Она бы просто не смогла ничего сделать: ни вдеть нить, ни прошить правильно.

Старательно натирая пальцы, Моргана пытается совладать с собой. Все будет в полном порядке. Она верит в это. Отерев ладони об атласные бриджи, капитан берет с собой оставленную Колманом бутылку и выходит на палубу.

Она садится на бочку, разгоняя остатки алкоголя по стенкам. О’Райли собирается уже сделать глоток, но уединение портит Спаркс.

От одного вида Оливера Спаркса Моргану тошнит. Скверный человек, посредственная личность. Просто ручная собачонка Бентлея.

— Мисс О’Райли, — он обращается к ней, как обычно, высокомерно, всем видом показывает, что она не стоит и его мизинца, а уж про лорда и говорить не приходится — даже пыли с его сапог. — Прошу. Список погибших и раненых. Все они получат амнистию и выплату семьям за отвагу. Могилы готовят… милорд приказал, — последнюю фразу мужчина озвучивает с недовольством, передавая бумаги.

Моргана старается не обращать внимания на его кислую физиономию. Берет рукой бумажку, быстро пробегается по ней взглядом, затем несколько раз складывает, хочет засунуть куда-нибудь, но, понимая, что за ремнем она держаться не будет, просто выкидывает в сторону. Деньги — это всегда хорошо, самой ей не придется покрывать расходы на похороны.

— Скажите милорду, что мы не нуждаемся в его подачках. Я сама могу вырыть своим людям могилы. А если ему позволит совесть после такого ко мне с чем-то обратиться, то пусть засунет свой английский язык в мою ирландскую задницу.

Смурной Спаркс стискивает зубы так сильно, что у него на виске вздувается жила. И эта жила пульсирует, пока Оливер не берет себя в руки. Годы преданности и верности Кеннету берут верх, но играют не теми красками.

— Милорд хотел защитить вас всеми доступными методами, — рычит Оливер себе под нос.

И Моргана вскидывает бровь — с удивлением и сомнением:

— Он ни о ком не будет заботиться, кроме себя.

Глава 8. Субординация

Mon comportement — le résultat de votre attitude [Мое поведение — результат твоего отношения (фр.). // Примечательно, что система тщательно контролирует, чтобы никакие обязательства не остались непогашенными. Так, в случае бракосочетания отъезжающим гостям дарят сладости. Взвешивая их, хозяйка говорит: «Эти пять ваших», имея в виду «Вот плата за то, что вы мне дали», а затем добавляет дополнительную порцию со словами: «А это от меня». В следующий раз она получит их обратно вместе с дополнительной порцией, которую позже вернет, и так далее (стр. 175). // Оригинальное исследование с праздничными открытками проведено Филиппом Кунцем (Kunz&Woolcott, 1976) и, что примечательно, четверть века спустя повторено его дочерью — ученым-бихевиористом Дженифер Кунц (2000), которая обнаружила более высокую частоту взаимности, если отправитель первой открытки имел высокий статус. Доступ к более полному отчету на день оплаты от инвестиционных банкиров можно найти по адресу: https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/203286/BIT_Charitable_Giving_Paper.pdf (стр. 20–21). // Желательность взаимного обмена внутри обществ и между ними признана учеными задолго до социологов, таких как Гоулднер (1960), археологов, таких как Лики и Левин (1978), и культурных антропологов, таких как Тайгер и Фокс (1989). См., например, новаторское этнографическое исследование Бронислава Малиновского о торговых моделях жителей Тробрианских островов, аргонавтов западной части Тихого океана (1922). Более поздние данные показывают, что данное правило применимо не только к позитивным обменам, но и к негативным (Hugh-Jones, Ron, & Zultan, 2019; Keysar et al., 2008), что описывает знаменитая поэтическая строчка У. Х. Одена: «Я и общественность знаем, / чему учится каждый школьник. / Те, кому причиняют зло, / делают зло в ответ». В целом можно сказать, что правило взаимности гарантирует: независимо от того, сладки или горьки плоды наших действий, мы пожинаем то, что сеем (Oliver, 2019). Это также относится и к человеко-машинным обменам. Пользователи, которые получили высококачественную информацию при помощи компьютера, затем предоставили данному компьютеру лучшую информацию, чем другому, а пользователи, получающие некачественную информацию с определенного компьютера, в ответ тоже предоставляли ему информацию более низкого качества (Fogg & Nass, 1997a). В целом взаимность во всех ее формах является движущей силой человеческого поведения (Melamed, Simpson, & Abernathy, 2020).].

Лорд сцепляет руки в замок перед собой. Откровенно говоря, в настоящий момент в море ему практически нечем заняться, кроме как заполнением нудных отчетов, проверкой счетных книг, построением планов на будущее и траекторий развития ОИТК и периодическим пересчитыванием затрат на экспедицию. Ост-Индская торговая компания с лихвой может покрыть все издержки, но щепетильный до минимизации расходов лорд все равно старается держать цифры в порядке. Однако сегодня ни то ни другое не удовлетворяет его в полной мере. А не занятый работой Кеннет очень быстро начинает скучать.

Он постукивает кончиком указательного пальца по костяшке. Впервые за всю жизнь ему хочется, чтобы произошло хоть что-нибудь. Какая-нибудь досадная неприятность, но небольшая и не очень затратная, чтобы с ней можно было легко справиться, однако чтобы скука не охватила его с головой и не прогрызла, словно моль парик. Что-нибудь такое, в чем он сможет продемонстрировать свой гений управления людьми в критической ситуации и заслужить еще большее уважение команды корабля точными распоряжениями.

Иногда он часами стоит перед зеркалом, репетируя взгляд, интонацию и положение рук, ног. Смотрит, как лучше лежит платок на шее, поправляет лацканы, одергивает жилет. Словесные баталии с самим собой тренируют остроумие, а грамотно подобранное слово на французском — лишь вишенка на торте его великолепия. Но сегодня даже на рассуждения и разговоры с самим собой — лучшим собеседником — у него нет терпения. Лорд меряет шагами каюту. Казалось бы, должно происходить хоть что-нибудь, так как они идут на хвосте быстроходной «Авантюры», экипажем которой командует эпатажная и несдержанная женщина. Общение с О’Райли — это танцы по раскаленным углям босиком, хрустящие осколки стекла, впивающиеся в кожу. Но Кеннет не может не признать — остроумие женщины-капитана его поражает, как и ее хорошо подвешенный язык.

И поражает, с какой легкостью Моргана практически никогда не покидает его мысли. Казалось бы, капитан пиратов на своем судне, но Кеннет видит ее следы вокруг себя повсюду. Чего ни коснись, О’Райли отметилась и тут: карты — маршрут, который она ему показала; чай — каркаде, похожий своим цветом на кровь, оставшуюся на белой рубашке Эттвуда; даже синие мундиры британских офицеров — она, похитившая когда-то одежду со «Стремительного». Лорд бы раздражался, если бы не одно-единственное «но» — он впервые сталкивается с такой женщиной, как Моргана. И тем притягательнее для него ее непокорное поведение.

Если его можно назвать таковым. Характер Морганы кажется Бентлею сплавом хорошо горящего бренди с порохом. Только поднеси зажженную свечу, и все вспыхнет. А Моргана поглотит собой все живое. И тем опаснее сотрудничество с ней.

Но Бентлей готов идти на риски. А вот его люди?

По привычке Кеннет хочет подозвать к себе Спаркса, чтобы узнать, как дела на палубе и в целом на корабле, не рассказывает ли простой народ какие байки да что обсуждают и думают по поводу их союзничества с пиратами. Очень важно знать, что в головах у подчиненных, дабы в нужный момент пресечь бунт. Но Спаркса нет рядом. Кеннет сам отослал его на «Авантюру» — следить и докладывать о союзных врагах.

Непорядок.

Бентлей качает головой, берет в руки чашку и делает небольшой глоток, морщится. Нет ничего более безобразного, чем остывший чай. Мелодичный стук, с которым возвращается чашка на блюдце, никто не слышит. И он позволяет себе эту маленькую дерзость и неосмотрительность в манерах. Кеннет разворачивается на пятках, каблуки едва скрипят. Ровным шагом лорд направляется на выход из кабинета. Он берется ладонями за позолоченные ручки, чуть задерживает на них взгляд, обводя большими пальцами выпуклые завитки — мощь «Приговаривающего» наводит страх, но богатство некоторых помещений и кормы заставляет восхищаться, — прежде чем отворяет стеклянные двери и выходит в небольшой коридор, затем — на верхнюю палубу.

Громкое, нестройное и хриплое пение матросов стихает, как только кто-то замечает, что Кеннет проходится по палубе. Упаси господь провоцировать лорда, когда он не в духе. Бентлей осматривается по сторонам. Работа кипит вовсю: та самая работа, которую Кеннет сам когда-то выполнял, тяжелая, изнуряющая, неблагодарная и плохо оплачиваемая. Налаживать такелаж, драить пемзой и без того чистую палубу, чтобы доски не рассыхались, работать на помпе в трюмном аду, стоя в воде по колено.