Раз уж Тимофей разбогател, а я до сих пор как почетная дура кидала в общий котел всё до копейки за вычетом текущих расходов, то я обязана теперь разобраться и не рубить с плеча. И выяснить, что именно мне причитается.

— Спасибо, Валь… — поблагодарила я напарницу. — Надо подумать, что мне делать с этими новостями.

Значит, богатая наследница своего мужа, который вот-вот отдаст концы… Не зря, выходит, с нею связался Тимми. Он ведь был вполне тщеславным. Ему наверняка всё это как елей на душу. Такая богачка не только связалась с ним, но и готова родить ему наследника.

А ему ли?

— Наверное, для начала увижусь с мужем Эммы… — задумчиво проговорила я, прикидывая в уме риски.

Ну расскажет он жёнушке, что я приходила. И что? Встречу Тимофея новостями о своей беременности, пусть думает сам, что с этим делать.

— Вот и правильно! — ответила Валентина. — Если он всё знает — так сам дурак. А если нет — будет у тебя в итоге союзник!

Я слабо улыбнулась в ответ на то, с каким воодушевлением это говорила Валя. Конечно, она не на моём месте, вот и может себе позволить испытывать к этому такой интерес. А я бы предпочла с таким никогда не сталкиваться, разумеется.

— Контакты этого семейства ты же не нашла? — спросила у Валентины, решив, что уже сегодня если не встречусь с мужем Эммы, то хотя бы обзаведусь номером его телефона.

— Нет, — помотала головой Валя. — Но это не проблема. На любом сайте их строительной компании всё отыщем!

Она кивнула на свой планшет и добавила:

— Сча всё будет!

Через пару минут мы раздобыли то, что мне было необходимо.

На встречу с Давидом Асатиани я ехала с отчаянно колотящимся сердцем. Не знала, что меня ждёт в момент, когда я объявлю ему новости про жену и покажу ролик, но рассчитывала на то, что муж Эммы отреагирует… нормально. Насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах.

Был он мужчиной горячих кровей, несмотря на преклонный возраст, так что ожидать можно было всякого. Однако по телефону Асатиани произвёл на меня исключительно положительное впечатление, так что я особо его реакций не опасалась.

— Добрый день, проходите, — встретили меня на пороге не просто дома, а целого дворца, когда я постучала в дверь при помощи внушительного железного кольца, торчащего из пасти льва.

Меня уже ждали. Не задавали лишних вопросов, просто проводили в шикарно обставленную гостиную, где предложили чаю или кофе.

От напитков я отказалась, и когда милая девушка удалилась, сказав, что сейчас придёт хозяин всего этого великолепия, я почувствовала себя совой на охоте. Голова моя крутилась едва ли не на триста шестьдесят градусов, когда я сидела на диване и пыталась рассмотреть всё убранство гостиной. Она была продумана до мелочей и рождала ощущение настолько осязаемого умиротворения, что я погрузилась в него, как в ванну с тёплым молоком.

Не удержавшись, я встала и подошла к изящному столику, уставленному множеством фотографий в серебряных рамках. Со снимков на меня смотрела улыбающаяся пара — красивый молодой мужчина и словно сделанная из фарфора девушка. Он был темноволосым и смуглым, она ему в противовес — блондинкой с белой кожей. Такой светленькой, что казалась словно бы хрустальной.

— Карина… А я вас очень ждал, — раздался позади голос — бархатный и властный.

И я обернулась, застигнутая врасплох с фотографией, которую взяла в руки, не удержавшись от того, чтобы рассмотреть её пристальнее.

Удивление от того, что обладатель этого голоса настолько ему не подходил, видимо, было написано на моём лице. Рот мой округлился, а брови приподнялись.

На меня смотрел старик, который тяжело опирался на комод возле двери. Казалось, что все его жизненные силы сосредоточились в том, как и о чём он станет со мной говорить.

Кивнув на снимок, он сказал:

— Это мой сын и его жена. Чудесная была девочка. И сын тоже был светлым… Мой наследник.

Голос его прервался, он прикрыл глаза, но когда я бросилась к нему, замотал головой.

— Нет, я сам! — воскликнул Асатиани и указал на диван. — Присядь, я сейчас.

Он так легко перешел на ты, а я так спокойно это восприняла, что у меня возникло понимание — только так все и может происходить между мною и этим мужчиной, которого я видела впервые в жизни.

Прихватив с собой фотографию, я устроилась на диване и проговорила:

— Вы сказали, что меня ждали. Значит, моя персона вам знакома?

Спросив об этом, я поняла, что он, разумеется, ответит утвердительно. Давид немного помедлил, потом подошёл и сел рядом со мной.

— Да, твоя персона мне знакома, Карина. Но я не торопился появляться возле тебя. Всё ждал, как повернётся судьба. Ведь если бы связь моей жены с твоим мужем для тебя осталась секретом, значит, я бы воспринял это как часть замысла свыше.

Не удержавшись, я фыркнула. Повертела в руках рамку с фото, чувствуя, что прямо здесь и сейчас творится нечто такое, что повлияет на мою будущую жизнь.

— Связь вашей жены с моим мужем рано или поздно бы открылась. Вы же знаете, что она… довольно глубоко беременна?

Как только эти слова прозвучали, я поняла, насколько они глупы. Не мог же Асатиани не видеть внушительного живота своей Эммы?

— Знаю, конечно, — кивнул он. — Моя жена носит ребёнка твоего мужа. И у меня есть предположение, почему они считают меня идиотом. Ждут моей смерти, чтобы Эмма получила в наследство всё то, чем я обладаю. И так бы и вышло, если бы ты не сидела сейчас здесь.

Он поднялся и прошёлся по гостиной, хотя было очевидно, что Давиду было гораздо комфортнее оставаться в сидячем положении. Но он не мог, ему нужно было действовать. Пусть так, через силу, но только бы не быть сторонним наблюдателем.

— Никому не пожелаю того, через что прошёл сам, когда потерял не только сына, но и его жену, что стала мне как дочь. У них были планы, у моих детей. Родить малыша, а лучше троих. Знаешь, Лена очень хотела сына и двоих дочерей.

Он сделал рваный вдох и продолжил:

— Алекс обожал свою жену. И, наверное, их гибель в один день тоже стала своего рода судьбоносной.

Давид вновь говорил о судьбе. И пока мне было непонятно, какую именно часть предназначения должна по задумке Асатиани выполнить я.

— Я вижу, что ты не слишком понимаешь, о чём я. Но сама приехала ко мне и я тебя слушаю.

А что я могла ему сказать? Давид уже озвучил всё то, с чем я к нему прибыла. Он всё знал и просто ждал меня…

— Я в ужасе от того, что случилось, — выдохнула в ответ, не представляя, зачем это говорю.

Но из меня слова вырывались подобно лаве из проснувшегося вулкана. Который вот-вот начнёт стрелять магмой направо и налево.

— Я ехала к вам с желанием разделить свой кошмар с человеком, который находится рядом со мною по одну сторону баррикад. А когда вы сказали, что не только знаете обо всём, но ещё я вам и нужна с какой-то определённой целью, уже я хочу послушать, что от меня требуется.

Асатиани пожевал губами и задумался. Будто ему прямо здесь и сейчас нужны были несколько секунд на то, чтобы решиться и сказать мне нечто настолько важное, что от этого будет зависеть чуть ли не судьба мира.

— Ты хотела сделать ЭКО с мужем. Я это знаю, уж прости… пришлось выяснить. Не тебе в ущерб, конечно, мне просто нужна была полная картина.

Он опять сделал паузу и когда продолжил, я замерла от того, что именно прозвучало.

— Алекс и Лена хотели ребёнка, как я говорил. Не успели. В специальном криобанке есть биоматериал моего сына. Выноси мне внука или внучку… И я брошу к твоим ногам всё. Моя жена-сучка рассчитывает на мою смерть и то, что всё достанется ей и ребёнку, который мне генетически никто. Выноси моего внука по крови — и я в момент, когда ты забеременеешь, начну переписывать на тебя всё своё имущество. Сделаем это тайно, а пока лги мужу, что малыш от него. Как он заставил лгать Эмму мне, что она носит моего сына.

Опять сделав рваный вдох, Асатиани закончил:

— Соглашайся, Карина. Соглашайся и у тебя будет ребёнок и баснословное богатство. Иначе я не знаю, зачем ты сейчас здесь.

Это было то предложение, от которого не отказываются. У меня в окружении имелись замужние приятельницы, которые бы на подобное и негулящего мужа уговорили. Или развелись даже с верным, чтобы получить настолько несметные богатства. Но мне стало страшно.

Ощущение было сродни тому, будто я стояла на краю огромной пропасти, а она становилась всё более бездонной. Один неверный шаг — и улечу в неё безвозвратно.

Ужас был всеобъемлющим. Ещё несколько дней назад я жила совсем другой жизнью, и вот сижу напротив человека, о существовании которого не догадывалась до недавних пор, в отличие от него. И понимаю, что от моего ответа будут зависеть судьбы множества людей.

— Расскажите план досконально. Он же у вас есть? — спросила, немного выдохнув.

Дождалась, когда Асатиани устроится рядом и немного придёт в себя. Даже подумывала спросить, не стоит ли отложить беседу на потом, но понимала, что решать не мне, а Давиду. И он будет только за то, чтобы завершить наше обсуждение здесь и сейчас.

— Есть, — кивнул он. — Тебя будут ждать в клинике хоть сегодня. Один мой звонок — и начнётся процедура, которую тебе будет нужно пройти.