Жак опускает голову, стыдливо припоминая события тех дней. Как бы он хотел вступить тогда вместе со старшим братом в армию, чтобы сражаться за свободу своей страны и оттеснить, наконец, этих ненавистных англичан до самого Кале! Брат служил не солдатом, а в обозе. Но то, что он вернулся домой живым и невредимым, было поистине чудом. Жак помнит, как все тогда верили в безоговорочную победу Франции. Ведь у французов был численный перевес пять к одному, если не больше. А многих из англичан к тому же подкосила дизентерия.

— В тот день полегли лучшие из молодых сынов Франции, — мрачно говорит Пьер. — И я благодарю Господа за то, что ты еще был слишком юн. Иначе и я бы тебя потерял. Как счастлива была ваша мать, когда вернулся наш первенец — мы восприняли это как чудо! Англичане захватили уйму пленных ради выкупа. Но когда наш враг, король Генрих Пятый, увидел, что у него не хватит людей для их охраны, он отдал страшный приказ: «Никаких пленных», — Пьер переходит на шепот. — И людям со связанными за спиной руками перерезали глотки, не щадя никого, даже отпрысков наших великих родов. Единственный аристократ, уцелевший на поле битвы в тот кошмарный день, — молодой герцог Карл Орлеанский.

— На него ведь упали двое убитых, так? — подает тоненький голосок Николя. — Англичане увидели, что он жив, только сняв с него мертвые тела! И тогда король Генрих повелел заточить его в лондонском Тауэре до конца жизни!

Выражение отцовского лица заставляет юношей осознать, что наговорили они предостаточно и пора приниматься за еду.

Пьер Кер понимает, как тяжело далась его любимому патрону гибель множества родных, подданных его герцогства и соотечественников по всей Франции. Их король безумен и не может бороться; его кузен, герцог Анжуйский, слишком болен; а его дядя, их дорогой герцог Жан, — слишком стар и немощен. Дети видят, что мыслями отец со своим покровителем.

— Увы, — вздыхает меховщик. — Мы потеряли всю золотую молодежь Франции в том сокрушительном поражении при Азенкуре и многих из тех, кого знал и любил наш дорогой герцог.

Чуть более месяца спустя Пьер Кер собирает своих домочадцев за обеденным столом и со слезами на глазах сообщает:

— Азенкур и его последствия оказались непомерными для нашего любимого герцога. То, чего я боялся, свершилось. Жан Беррийский, один из величайших гуманистов и знатоков своего времени, столь возвеличивший наш город и все свои суверенные земли, скончался, скорее всего, от горя.

— А кто теперь будет нашим герцогом, ведь у него нет детей? — спрашивает Жак.

— Я слышал, что он оставил все свои владения и имущество внучатому племяннику Карлу, третьему сыну нашего несчастного безумного короля. Как вам известно, Карл стал дофином после смерти двоих старших братьев.

Юноши переглядываются. Все они слышали историю о том, что эти принцы были отравлены собственным дядей, герцогом Жаном Бургундским — человеком, прозванным Бесстрашным.

Глава 3

В шестнадцать лет, имея постоянный доход от работы на Монетном дворе, Жак Кер начинает подумывать о женитьбе. Вот уже несколько лет он поглядывает на дочку соседа, буржского прево Ламбера де Леодепара, самого влиятельного горожанина и бывшего камердинера покойного герцога Беррийского. Марсэ на несколько лет младше Жака и необычайно застенчива — что ему как раз очень нравится. Жак пытается ухаживать за девушкой, но их сближение происходит крайне медленно. Ну да не беда! Жак твердо решил, что Марсэ станет его женой — чего бы ему это ни стоило! И год за годом он ухитряется выходить из родительского дома, когда девушка выходит из своего, возвращаться из школы домой одновременно с ней и отправляться с семьей в церковь именно тогда, когда на службу идет и Марсэ со своими родными. Конечно же, она обратила на него внимание. И Жак даже несколько раз замечал, как девушка подсматривает за ним из окна, слегка отдернув кружевную занавеску.

Марсэ скорее миловидная, чем красивая. Но когда Жак видит ее застенчивую улыбку и лучащиеся радостью голубые глаза, краше нее для него никого нет на свете. Умна ли она? Жак пытался разузнать это через своих школьных друзей, но безуспешно — ее семья занимает более высокое положение в обществе. А такие семьи не общаются с соседями.

Интерес Жака к девушке, конечно же, замечает его мать:

— Мальчик мой, сдается мне, что ты заглядываешься на дочку нашего соседа, Марсэ, — так, кажется, ее зовут?

Жак краснеет и запинается:

— Мама, я хочу на ней жениться. Ты можешь мне помочь и поговорить с отцом? Он всё твердит о более низком социальном положении нашей семьи. Но если мы двое согласны, разве это важно? Я буду много работать и добьюсь того, что Марсэ будет мною гордиться. Обещаю!

— Сынок, любимый! А она знает, что нравится тебе? Что ты хочешь взять ее в жены? Ты говорил с ней? С ее семьей?

— Нет, но она видит, как я смотрю на нее, и улыбается мне, когда мы встречаемся у наших ворот, выходя из дома или возвращаясь назад.

Мать Жака смеется:

— Едва ли это веский повод для женитьбы. Что ты можешь ей предложить? Да, у тебя есть постоянная работа. Но не забывай, что Марсэ из очень богатой семьи и привыкла к роскоши.

— Мама, ну как ты можешь быть такой жестокой? Ты же видишь — я влюблен! Ты должна мне помочь! Пожалуйста, поговори с отцом.

Через несколько дней Пьер спрашивает сына:

— Мать сказала, что ты собрался жениться на соседской дочке и хочешь, чтобы я испросил у ее отца согласия нас принять? Скажу тебе прямо, сынок. Я уверен, что ты преуспеешь в жизни. Но, учитывая существенную разницу в нашем социальном положении, я считаю нужным предупредить тебя, что сильно сомневаюсь в успехе этого предприятия.

К большому облегчению юноши, отец соглашается поговорить с соседом. И к удивлению обоих — и отца, и сына — прево соглашается принять их у себя в доме.

Юный кавалер никогда не забудет того первого официального знакомства, естественно, заранее условленного. Он стучится в соседскую дверь, и лакей проводит их с отцом в гостиную. В ожидании Жак осматривается. Его взгляд блуждает по плюшевым креслам с хрустящими белыми накидками на подголовниках; зеленым хрустальным рюмкам, стоящим в буфете рядом с графином. Графин аккуратно накрыт тончайшей салфеткой, расшитой по кромке бисером — для защиты от мух, наверное. Жак рассматривает картины на стенах гостиной: семейные портреты, с которых на него взирают довольно суровые мужчины и женщины, и пару цветочных натюрмортов. Низкий шкаф заставлен книгами. Внимание Жака приковывают «Жития святых» и несколько трудов греческих и латинских классиков. «Интересно, Марсэ читает по-древнегречески или латыни?» — задается вопросом юноша. Он очень надеется, что нет — ведь его собственные познания в области гуманитарных наук далеко не столь глубоки. Математика — да. Но девушки не интересуются скучными цифрами…

Каждая минута ожидания кажется Жаку вечностью. Но вот наконец в гостиную входит Марсэ. За ней следует прево. От смущения немногословный Жак и вовсе лишается дара речи и только неловко взмахивает руками, пока на помощь ему не приходит отец.

— Мой дорогой сосед, — обращается он к прево. — Не соблаговолите ли вы показать мне книги в вашей библиотеке?

Двое мужчин направляются в противоположный конец гостиной, где стоит книжный шкаф. Легким движением руки, но не произнося при этом ни слова, девушка приглашает Жака присесть на высокий жесткий квадратный стул с кожаной подушечкой. А сама садится на другой стул рядом, одернув платье и скромно потупив глаза.

Запинаясь и откашливаясь, Жак все же решается заговорить:

— Мадемуазель, большую часть жизни мы прожили с вами по соседству.

— Да, — подтверждает смущенно Марсэ.

— И на моих глазах вы превратились в самую очаровательную юную госпожу, — продолжает Жак, собирая в кулак все свое мужество.

— Да, — снова произносит Марсэ, все еще разглядывая свое платье.

— Я испросил у вашего батюшки соизволения навестить вас в надежде на то, что мы пообщаемся побольше и лучше узнаем друг друга.

— Да, — вновь выговаривает Марсэ. И Жак уже готов отчаяться, уверенный, что их отцы в любой момент вернутся назад.

— Не согласитесь ли вы прогуляться со мной после посещения церкви в воскресный день?

И в ответ опять звучит: «Да».

Других слов от девушки Жак так и не слышит в тот день. Но в следующее воскресенье в церкви два семейства садятся рядом, и, к своему немалому облегчению, юноша убеждается, что Марсэ способна разговаривать.

Он влюблен в эту девушку уже давно. Ему нравится в ней буквально всё — манера себя держать; открытое, приятное лицо; свет, струящийся из ее глаз, когда она улыбается своим братьям и сестрам (жаль, что пока еще не ему!). Жаку не терпится узнать — нравится ли он Марсэ? Он нормального роста и крепкого телосложения. А лицо? Юноша пристально вглядывается в свое отражение в полированном металлическом листе, висящем в купальной комнате: массивная, квадратная челюсть, прямой нос, ярко-голубые глаза и густая копна светло-каштановых волос. Да, стоит признать: старательные усилия Жака по поддержанию своей физической формы отчасти объясняются его подсознательным желанием быть ей защитником, как, впрочем, и себе — кто знает, когда ему понадобятся сильные руки и крепкая спина? Но одно он знает наверняка, и об этом он каждую ночь пылко молится Богу — Марсэ Леодепар обязательно сочтет его достойным себя и не обманется в своих ожиданиях!