Друг

Хоть в ПВД [Пункт временной дислокации. — Прим. ред.] можно немного расслабиться. Вот так выйти с другом из дому, сесть на лавку и спокойно закурить. Почти как в мирной жизни. Вечерняя тишина непривычно давит, а так ничего. Нормально. А фронт относительно далеко, километрах в пятидесяти. Вчера ещё были там. Друг, как обычно, спас моей группе жизнь. У Паруса всегда было звериное чутьё на опасность. Второй контракт уже с ним добиваем. Я ему верю и всегда прислушиваюсь.

Вот и вчера… Не послушай я Паруса, и лежать бы нам всем под обломками того дома. Всей группе. А этот новенький, который порывался сходить «в одинокого» посмотреть, что в доме опасности нет, как побледнел, когда арта укропов в три приёма хибару сложила? И всё равно же после задачи попёрся к главному рассказать, какие мы с другом нехорошие и странные люди. Щегол… Ну, пусть теперь послужит в другой группе. Нет, его понять можно. Сильно не осуждаю. Специфичные мы, да, Парус? Вот и я про то… Ничего. Сейчас контракт кончится — и домой, отдыхать. Дружище, ну что ты ухмыляешься? Пойдём спать. Прохладно уже. Что? Да знаю я, что тебе не холодно. Ну, посиди ещё. Я пойду. «Хаймерсы» по нам сегодня не прилетят? Нет? Ну и хорошо. Можно спокойно спать.

Два человека наблюдали за этой интересной сценой неподалёку.

— Саша, ну ты видел?! Тополь совсем уже… Может, ты снимешь его с группы? — отчаянно спросил один из них.

— Хм… Зачем? Задачи выполняет отлично. За два месяца штурмовых задач у него ни одного «двухсотого» из группы, — уверенным и невозмутимым голосом ответил ему собеседник.

— Так он же…

— Что «он же»?! С погибшим другом разговаривает?! Тут, знаешь ли, главное, как он воюет! Мне это важно! Всё. Разговор окончен, — прервав на полуслове говорившего, выпалил Саша.

— Да ладно тебе, командир… Я просто…

— А знаешь… Я порой Тополю верю. Может, для всех нас Парус и погиб, но для него он всегда рядом. Разве это плохо? — задумчиво глядя в небо, произнёс командир.

Туман 02.02.2023

Страшный сон

— Максим! Ты дома! Всё хорошо! — сказала Полина, поглаживая мужа по плечу.

— Что там? Опять я «в атаку ходил»? — С грустной ухмылкой Максим восстанавливал сбившееся дыхание.

— Может, к врачу обратимся?

— Я не псих.

— Но… Семь лет уж прошло, а ты…

— Вот именно. Семь лет прошло, и вот опять началось.

Максим встал с кровати и ушёл на кухню. Полина слышала только звук зажигалки. В эти моменты мужа было лучше не тревожить. Она только вслушивалась, как раз за разом он прикуривал сигарету. Ей показалось, что она немного задремала, однако звук хлопнувшей двери вырвал девушку из царства Морфея. Полина резко вскочила и побежала к ней. Трясущиеся руки никак не могли справиться с замком. Дверь не хотела поддаваться.

— Максиииим!!! — Крик из окна провожал удаляющуюся в предрассветных сумерках фигуру с «дежурным», собранным «на всякий случай» рюкзаком.

Сквозь пелену слёз девушка заметила рядом с полной пепельницей клочок бумаги:

«Прости, но я должен быть там».

Полина с силой швырнула недопитую чашку кофе о стену и… проснулась. Первые лучи июньского солнца пробивались сквозь занавески.

Уж третий месяц один и тот же сон. Он уходит. Уходит в темноту…

Спокойно встав, она подошла к полке, на которой было фото мужа. Нежно проводя пальцами по его лицу, она не могла сдержать слёз…

Звонок телефона отвлёк её от грустных мыслей.

— Да… — Полина не могла сдержать волнение в голосе.

— Поля! Полечка! Это я…

Туман 09.12.2022

Соль земли

Я не перестаю удивляться нашим людям. Всем тем, кто предлагает свою помощь, скидывает деньги, передаёт безвозмездно нужные на фронте вещи. Ведь вспомните, что совсем недавно нас всячески убеждали «социальными экспериментами», что мы абсолютно инертны к проблемам сограждан. Нам внушали потребительскую, «хатаскрайную» идеологию. Это было на уровне некоего лёгкого, но постоянного «программирования».

Однако я лично убеждаюсь в том, что мы не вырожденцы. Для нас есть что-то большее, чем материальные ценности.

Помощь приходит отовсюду. Помогают и бизнесмен, и работяга, и домохозяйка. Лично я вас не отделяю от тех, кто находится в зоне боевых действий. Вы непосредственные участники событий. Вы делаете то, что можете. Ваша помощь неоценима. Вы можете гордиться собой. Я лично горжусь вами.

Недавно у меня состоялась переписка с нашим товарищем, который находится в госпитале. Он мне заявил, что, получив страховые выплаты, сам выделит деньги на помощь тем, кто находится в зоне СВО. Получив от меня категорический отказ, этот негодяй (в хорошем смысле слова) сказал, что переведёт и без моего ведома. Не знаю, как с ним бороться:) Он сделал для страны больше, чем всякие Галкины и Меладзе, и хочет дальше не выключаться из происходящего. Соль земли. Не иначе.

Туман 02.09.2022

«Осторожно, двери закрываются»

Успел… Даже рюкзак не зажали эти «адские» створки дверей поезда метро. А вот это нехорошо получилось… Человеку на кроссовке со всего маху оставил грязный след своих ботинок.

— Тьфу, чёрт… Извини, друг.

— Да ничего страшного, братишка. — На меня смотрел улыбающийся парень лет двадцати.

Он внимательно осмотрел мой «милитари-прикид» и продолжал улыбаться.

— «За ленту» собрался? Первый раз? — качнул он головой в сторону моего рейдового рюкзака.

— Да нет. Во второй скоро поеду. Вот в часть из отпуска по ранению возвращаюсь. — Я чувствовал, что парень свой.

— Да я вот тоже скоро возвращаюсь. Пока думаю, через кого заезжать и кому пригожусь. Слушай, салфетка есть? — Парень всё-таки обратил внимание на свою испачканную моим «богатырским шагом» обувь.

— Друг, я тебе ногу-то не отбил? — спросил я, протягивая салфетку.

Парень как-то странно засмеялся и начал протирать кроссовок.

— Эх, братишка… Ты под ноги-то смотри в следующий раз. А то будешь как я.

Он приподнял штанину, и я увидел край карбонового протеза ноги.

Видел таких ребят. В госпитале.

— Колено цело? — сочувственно поинтересовался у собеседника.

— Цело. Это и хорошо. Вот я и думаю, через кого опять влетать в замес. Я этим тварям ещё не всё высказал, — расплылся в злорадной улыбке парень.

— Я вот тоже им немного задолжал. Три осколка в спине было, — сказал я, улыбнувшись.

— Ладно, братишка! Моя станция. Береги себя! Глядишь, «за лентой» ещё увидимся! — и сгрёб меня в охапку, как родного.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

— «Победа» — следующая станция… — мысленно продолжил я фразу электронного информатора, провожая взглядом нового знакомого. Да нет, не знакомого. Брата. Брата по оружию.

Туман 22.11.2022

Увидеть смерть

На днях со мной произошёл необычный и неприятный случай. Я зашёл в одну из многих бесед по интересам, в которых сижу, и застал картину, как один из моих знакомых активно высказывался против СВО. Естественно, мне стало интересно, что случилось.

Как я выяснил, пока меня не было (довольно долгое время), у него один из родственников погиб на СВО под обстрелом, и теперь он стал алкоголиком, истеричкой и активно пропагандировал, что мы злодеи, нам нравится убивать, идём туда, потому что промыты мозги, и всё в таком духе, как любит пропаганда страны 404. Но поразило меня другое. Он кричал о том, что он видел смерть, что вот: умер родственник — и всё, нет нам прощения за это. И его нисколько не смутило то, что он живёт в Рязани, учится в университете и в ус там себе не дует, а мы видим эти смерти, мы хороним своих товарищей, но при этом не закатываем истерики и не ноем, как всё плохо. Почему? Ответ прост. Мы понимаем, что война — это жертва. Жертва в виде своих жизней, судеб, сил, пота и крови во имя блага своего народа, Родины, семьи, друзей… И всё равно в любой войне их не избежать. И их нужно принимать с достоинством и честью.

А вместо истерик надо делать две вещи.

Первое — помнить всех погибших, их жертву во благо, ведь жизнь умерших продолжается, пока жива память о них, сквозь года и поколения.

Второе — не допускать «глупых» смертей, которые могут произойти по глупости командования или самих солдат. И за такие смерти жестоко наказывать виновных в этом, ведь ценить надо не только свою жизнь, но и жизнь других. Когда-то они ведь могут спасти и твою, дать шанс твоим родным снова увидеть тебя живым.

Гидра