— Да, сэр, это мой друг, — ответил я и подобрал с земли подседельное одеяло, чтобы отнести его к Пони.

— Вот как? И он пришел с тобой в Чащобу? — удивился маршал Фармер.

В ярком утреннем свете я впервые смог четко разглядеть его лицо. Он оказался гораздо старше, чем я сначала подумал. Ночью он был в шляпе, а теперь я увидел, что череп старика практически гол, если не считать длинных пучков седых волос, торчащих то там, то здесь, словно сорняки. Широкое лицо как будто сложили из кусков грубой сыромятной кожи, но мелкие складки в уголках глаз выдавали его добросердечность. Красный нос. Под подбородком топорщилась седая жесткая борода.

— Митиваль дошел со мной до края Чащобы, да, сэр, — ответил я, деловито расправляя подседельное одеяло на спине Пони. — Потом я поехал в лес, а он остался.

— Так, значит, он ждет тебя там, где вы расстались?

— Нет. Вряд ли он ждет меня там. Нет.

— Если я выведу тебя из Чащобы, ты сможешь один найти дорогу к дому? — теряя терпение, выпытывал у меня маршал. — Учти, у меня нет времени провожать тебя до самого дома, где бы он ни находился.

— Нет, что вы, не нужно меня провожать. То есть… я не хочу возвращаться домой, маршал Фармер. Если только вы не против, я бы хотел поехать с вами.

Маршал Фармер, который в этот момент затягивал подпругу на своей кобыле, фыркнул и дернул головой:

— Я самым решительным образом против!

— Пожалуйста! — взмолился я. — Мне нужно найти Па. Я уверен, что те люди, которые его увезли, как-то связаны с теми людьми, которых вы ищете. Если вы найдете их, то я найду Па.

Достав из кармана яблоко, маршал Фармер протянул его кобыле.

— Связаны они или не связаны, я не знаю, но в любом случае ты со мной не поедешь.

Меня задело, что он скормил яблоко лошади, вместо того чтобы поделиться им со мной, ведь я поделился с ним своими припасами. Но потом я вспомнил, что из-за меня он упустил зайца. И все равно при виде яблока у меня засосало под ложечкой.

— Прошу вас, сэр, — продолжал я уговаривать маршала Фармера. — Позвольте мне пойти с вами. Дома меня никто не ждет.

— Твой Па говорил тебе, чтобы ты оставался дома, — сухо отозвался маршал, не отрывая взгляда от лошадиной морды. — Ты должен его слушаться.

— Но что, если он в беде?

Старик оперся о холку лошади и повернулся ко мне:

— Малец, твой Па по уши в беде. Но с чего ты взял, что сможешь ему помочь? Ты еще совсем малявка. У тебя даже оружия нет.

— Зато у вас есть.

Он хохотнул. В нем ощущалась душевная доброта, и мне казалось, что он вольно или невольно видел во мне своего внука.

— Послушай-ка, сынок, — поразмыслив, сказал он, — возвращайся-ка ты поскорее домой и жди своего Па там, где будешь цел и невредим. А я поищу его за тебя, договорились? Как, ты говоришь, его зовут, Мартин Бёрд? Как он выглядит?

— Очень высокий. И крепкий. И у него черные волосы, только на висках седые. У него ярко-синие глаза и очень белые зубы. Он красивый. И это не только я так считаю. Я видел, как леди опускают газа, когда он с ними разговаривает. На подбородке у него ямочка, такая же, как у меня, только ее не видно, когда отрастает борода.

— Отлично, я все запомнил, — похлопал себя по лбу маршал Фармер. — И сообщу его приметы своим помощникам, чтобы он в перестрелке не попал под огонь.

— Что значит «в перестрелке»?

Маршал Фармер нахмурился:

— Ты же не думаешь, что я собираюсь захватить банду фальшивомонетчиков в одиночку? — спросил он. — Как только я выслежу их и найду их убежище, то сразу соберу в Розашароне отряд. Это городок на другой стороне ущелья. Банки обещали награду любому, кто поймает фальшивомонетчиков, так что у меня будет достаточно желающих. А теперь живо садись на своего коня, а не то я так отстану от них, что следов не найду.

Он забрался в седло, причмокнул языком и развернул кобылу.

Я уже заканчивал седлать Пони и туго затянул подпругу. Пони неотрывно следил за мной взглядом, и сначала мне показалось, что он просит у меня яблоко. Но потом что-то в его глазах заставило меня переменить мнение: это он мне сочувствует, отвечает на мое настроение. Пони смотрел на меня совсем как человек. И я не мог избавиться от впечатления, будто он все понимает.

— Маршал прав, — подал голос Митиваль.

Я уставился на него сердито, потому что не мог ответить ему вслух.

— Что ты там копошишься? — закричал маршал Фармер.

— Еду! — ответил я уныло.

— Сайлас, самое мудрое сейчас — это вернуться домой, — сказал Митиваль.

Не глядя на него, я вставил одну ногу в стремя, а вторую перекинул через спину Пони. Мало того что маршал отказался брать меня с собой, так теперь еще и Митиваль поучает меня. В моей душе поднималось раздражение как на одного, так и на другого.

— До края Чащобы отсюда около часа езды, — объявил маршал Фармер и махнул рукой куда-то вправо от себя. — Я провожу тебя до березовой рощи. А там уже совсем близко.

— Хорошо, — буркнул я.

— Ну хватит, малец, чего ты надулся. Я же говорил, что тебе нельзя ехать со мной, — сказал маршал, ловя мой взгляд, но я упорно смотрел себе под нос.

— Так будет лучше всего, — вторил ему Митиваль.

— Поехали уже, — произнес я и вжал пятки в бока Пони, побуждая его догонять кобылу маршала Фармера.

3

Мы двигались рысью в направлении, которое указал маршал Фармер, пока не оказались на тропе слишком узкой, чтобы ехать бок о бок. Старик жестом велел мне ехать первым, а сам последовал за мной. Митиваль, держась на расстоянии, шел параллельно нашему курсу и то исчезал за деревьями, то показывался снова.

— Скажи-ка, что это за штуковина висит у тебя на седле? — спросил меня маршал Фармер через какое-то время.

Я притворился, будто не слышу его, потому что был не в настроении беседовать.

— Слышишь меня, малец? Что это у тебя такое? Похоже на малюсенький гроб.

— Это футляр для скрипки.

— Футляр для скрипки? Зачем он тебе тут?

Я опять промолчал. Раздражение во мне не утихало, наоборот, оно вскипало где-то в костях, поднималось по ногам, вдоль позвоночника и взрывалось в голове болью. Я весь превратился в боль.

— Зачем ты взял с собой футляр для скрипки? — повторил настырный старик.

— Чтобы не повредить скрипку.

— Тогда зачем тебе скрипка?

— Не знаю.

— Ты играешь на скрипке?

— Нет!

Маршал Фармер издал долгий, медленный свист, будто сыграл на дудочке.

— Слушай, я понимаю, что ты злишься. Я бы взял тебя, да не могу. И обещаю тебе, когда покончу с этим делом, то вернусь и проверю, все ли с тобой в порядке. Навещу тебя и твоего Па в вашем доме в Боунвиле. И ты должен мне жаркое из зайчатины, не забудь.

Он говорил примирительным тоном, но этим лишь сильнее рассердил меня. Я вообще не хотел ему отвечать, но не выдержал.

— Что, если он не вернется? — выдавил я сипло, как будто мое горло опалило огнем.

На маршала я не смотрел, потому что задавал этот вопрос не столько ему, сколько самому себе. И Митивалю тоже. Более того, в некотором смысле я задавал этот вопрос своему Па. Бросив меня одного, он нанес мне глубокую рану, хотя я и понимал, почему он так сделал. За прошедший день я осознал, что одиночество — это, пожалуй, худшее, что может случиться с человеком в этом мире. И вот опять: меня собирается оставить старый красноносый служака, с которым мы только что встретились. Это было выше моих сил.

— Что мне делать, если Па не вернется? — повторил я со страхом в голосе.

Маршал Фармер откашлялся. Ему понадобилось время, чтобы продумать ответ.

— Хм… У тебя есть какие-нибудь родственники, у которых ты мог бы пожить?

— Нет.

— А что твоя ма?

— Она умерла.

— Сочувствую.

— Она умерла при моем рождении.

— А у нее есть семья?

— Семья отказалась от нее, когда она вышла замуж за Па, из-за того, что у него ничего не было. И даже если бы я знал, где они живут и как их зовут, то не поехал бы к ним ни за какие богатства. И чтобы вам не пришлось спрашивать, сразу скажу, что у Па родни вообще никогда не было. Нас всего двое, он и я.

— Понятно. — Старик стал совсем серьезным. — Так, хорошо. Но может, ты мог бы пожить у друзей.

— Нет у меня друзей.

— А как же твой друг Митиваль? Наверняка его семья согласится тебя приютить.

Я не удержался и фыркнул от смеха:

— Нет, у Митиваля я не смогу пожить.

— Почему? Тебе не по нраву его родители?

— У него тоже никого нет!

— Никого нет? Сколько же ему лет?

Я потряс головой. Сейчас мне больше всего хотелось, чтобы маршал Фармер замолчал. Чтобы закончил мучить меня расспросами.

— Сайлас, сколько лет твоему приятелю? — не унимался он. — Я думал, он такой же мальчонка, как и ты.

— Нет, он не такой, — громко ответил я. — Он вообще не ребенок. По правде говоря, я даже не знаю, сколько ему лет.

— Сайлас, не сболтни лишнего, — предостерег меня Митиваль.

Но я был не в силах остановиться. Вопросы маршала Фармера настолько меня вымотали, что я больше не мог сдерживаться.

— Может, Митивалю сто лет. А может быть, и тысяча. Он мне ничего о себе не рассказывает.

— Сайлас, что ты делаешь?! — воскликнул Митиваль.