4

Когда тебя вырубают ударом под дых, хуже ощущений невозможно представить. Такой ужас. Пробуешь сделать вдох и не можешь. А боль все ширится, будто у тебя в груди надувают воздушный шар.

Я правда решила, что мне крышка.

Но уже через несколько минут я очухалась. Все еще слегка дрожала, голова кружилась, но в целом очухалась.

Эллен настояла, чтобы в раздевалку меня проводил кто-нибудь из девочек. И, само собой, напросилась Джудит. По пути она извинилась. Сказала, что все вышло случайно. Совершенно случайно.

Я промолчала. В извинениях Джудит я не нуждалась. И вообще не хотела говорить с ней. Только придушить.

И чтобы уж теперь-то наверняка.

В смысле, ну сколько можно за день доставать одну девчонку? Сначала Джудит подставила мне подножку на математике, потом напрочь изгадила своим дурацким пудингом из тапиоки мои новые «мартинсы» на домоводстве и вот теперь, на баскетбольной тренировке, довела меня до обморока.

А я, значит, улыбайся и принимай извинения?

Еще чего! В ближайшие миллион лет — ни за что.

Я тащилась в раздевалку молча, не поднимая головы.

До Джудит дошло, что на ее дешевые извинения я не клюну, и она взбеленилась. Представляете? Сама врезала мне коленом, а теперь еще и злится!

— Лети-ка ты давай отсюда, Птичка! — процедила она и слиняла обратно в зал.

Душ я принимать не стала, переоделась, собрала вещи и незаметно выскользнула из здания школы на стоянку к своему велосипеду.

«Ну все, с меня хватит», — думала я, пока вела велик через стоянку за школой.

Прошло примерно полчаса, день клонился к вечеру, хмурилось серое небо. Несколько капель дождя упало мне на голову.

«С меня хватит», — повторила я про себя.

От школы до моего дома два квартала, но домой мне не хотелось. Хотелось крутить педали и ехать себе куда глаза глядят. Просто укатить как можно дальше и не возвращаться.

Меня трясло от злости и обиды. Но в основном от злости.

Забыв о дожде, я села на велик и покатила прочь от дома. Только мелькали перед глазами дома и дворы перед ними. Я на них даже не глядела. Вообще не смотрела по сторонам.

Я налегала на педали сильнее и сильнее. Уезжать все дальше от школы было здорово. Особенно от Джудит.

Дождь постепенно усиливался. Ну и пусть. Я подняла лицо к небу. Холодные капли приятно освежали разгоряченную кожу.

Снова посмотрев вперед, я увидела, что уже доехала до Джефферс-Вудс — рощи, протянувшейся длинной полосой между нашим и соседним районами.

Узкая велосипедная дорожка вилась между высоких старых деревьев, по-зимнему голых и оттого особенно унылых и тоскливых с виду. Иногда я каталась по этой дорожке, проверяя, насколько быстро могу промчаться по ее изгибам и кочкам.

Но сейчас небо темнело все сильнее, черные тучи нависали все ниже. В небе над деревьями блеснул зигзаг молнии.

И я решила лучше уж повернуть к дому.

Но, как только повернула, мне преградили путь.

Женщина!

Я ахнула, никак не ожидая встретить кого-нибудь на безлюдной улице возле рощи.

Прищурившись, я вгляделась в незнакомку, а тем временем дождь все сильнее стучал по тротуару вокруг меня. Женщина была не молодой, но и не старой. На ее бледном лице темные глаза казались черными угольками. Густые черные волосы свободно падали на спину.

Одежда ее выглядела какой-то старомодной — ярко-красная плотная шерстяная шаль на плечах, черная юбка до щиколоток.

Незнакомка встретилась со мной взглядом, и ее темные глаза как будто осветились.

На лице отразилось замешательство.

Надо мне было сбежать.

Вскочить на велосипед и удрать от нее во весь опор.

Если бы я только знала!

Но я не убежала. Не стала удирать.

Вместо этого я улыбнулась незнакомке.

— Вам помочь? — спросила я.

5

Женщина прищурилась. Ясно было, что она изучает меня.

Я спустила ступни с педалей на землю, придерживая велосипед между ног. На тротуар плюхались крупные холодные капли дождя.

Вдруг вспомнив, что у моей ветровки есть капюшон, я потянулась за спину и набросила его на голову.

Потемневшее небо сменило цвет на призрачный оливковый. Вихри кружили между дрожащими голыми деревьями.

Женщина сделала несколько шагов ко мне. Бледная какая, мелькнуло у меня. Почти как призрак, если бы не глубоко посаженные темные глаза, пристально всматривающиеся в меня.

— Я… кажется, я заплутала, — сказала незнакомка. Как ни странно, голос у нее был старушечий, дрожащий и слабый.

Я прищурилась, глядя на нее из-под капюшона. Густые черные волосы вымокли под дождем и облепили ее голову. Определить ее возраст мне так и не удалось. Он мог быть каким угодно — хоть двадцать лет, хоть шестьдесят!

— Это Монтроуз-авеню, — объяснила я, стараясь говорить погромче, чтобы стук капель не заглушал меня. — Вообще-то здесь эта улица и заканчивается. Прямо в роще.

Она задумчиво кивнула, поджав бледные губы.

— Мне надо на Мэдисон. И я, похоже, совсем сбилась с пути.

— До Мэдисона отсюда довольно далеко, — сказала я. — Вон в ту сторону, — я показала.

Незнакомка пожевала нижнюю губу.

— Обычно я попадаю, куда мне надо, — раздраженно произнесла она своим дрожащим голосом и плотнее запахнула тяжелую красную шаль на худых плечах.

— В Мэдисон — это туда, на восток. — Я поежилась. Дождь был холодным. Поскорее бы вернуться домой и сменить промокшую одежду.

— Ты меня проводишь? — спросила женщина и схватила меня за запястье.

Я чуть не ахнула: ее рука была ледяной!

— Ты проводишь меня туда? — Она приблизила свое лицо к моему. — Я была бы тебе так признательна!

Она отпустила мою руку. Но мне по-прежнему казалось, что мое запястье сжато в ледяных тисках.

Почему я не сбежала?

Почему не вскочила на велосипед и не помчалась прочь так быстро, как только могла?

— Конечно. Я покажу вам дорогу, — пообещала я.

— Спасибо, дорогуша, — она улыбнулась, показав ямочку на одной щеке. Я вдруг поняла, что она симпатичная, только на старинный лад.

Я слезла с велика и повела его за руль. Женщина шагала рядом, кутаясь в шаль. Так и шла по самой середине улицы и глаз с меня не спускала.

Дождь и не думал утихать. Оливковое небо вдалеке рассек еще один зигзаг молнии. Вихрь подхватил подол моей ветровки, захлопал им по ногам.

— Я не слишком быстро? — спросила я.

— Нет, дорогуша, мне в самый раз, — с улыбкой ответила незнакомка. На плече у нее висела лиловая сумочка. Оберегая от дождя, женщина прижимала ее к себе.

Под длинной юбкой на ней были черные сапожки, сбоку на них я разглядела ряд крошечных пуговок. Каблуки цокали по мокрому тротуару.

— Сожалею, что доставила столько хлопот, — подала голос женщина, вновь раздраженно поджимая губы.

— Вовсе нет, — заверила я. «Это же мой единственный добрый поступок за весь день», — мысленно добавила я, смахивая с носа дождевую каплю.

— Обожаю дождь, — продолжала она, подставляя ладони каплям, которые ударялись о них, разлетаясь брызгами. — Не будь дождей, что бы тогда смывало зло?

«Чушь какая-то», — подумала я, что-то невнятно пробормотала в ответ и задумалась, какое зло она имела в виду.

Длинные черные волосы незнакомки совсем промокли, а ей хоть бы что. Шагая быстро и решительно, она размахивала одной рукой, другой прижимала к себе лиловую сумочку.

Еще несколько кварталов, и я вдруг выронила руль. Велосипед повалился набок и ободрал мне педалью колено, пока я пыталась его удержать.

Вот растяпа!

Я подняла велосипед и зашагала дальше. Колено саднило, я дрожала от холода. Ветер швырял дождь прямо мне в лицо.

«Что я вообще здесь делаю?» — задавалась я вопросом.

Женщина продолжала быстро идти вперед, выражение ее лица было задумчивым.

— Ну и разошелся дождь, — сказала она, взглянув вверх, на черные тучи. — Так мило с твоей стороны, дорогуша.

— Мне по пути, — вежливо отозвалась я. «Всего-то восемь или десять кварталов в другую сторону!»

— Ума не приложу, как меня угораздило так заблудиться, — она покачала головой. — Я нисколько не сомневалась, что направляюсь туда, куда мне надо. А потом очутилась в той роще…

— Нам уже недолго, — сказала я.

— Как твое имя? — вдруг спросила она.

— Саманта. Но все зовут меня Сэм.

— А я — Кларисса, — представилась она. — Хрустальница.

Не знаю, хорошо ли я расслышала последнее слово. Сначала оно меня озадачило, а потом вылетело из головы.

Уже поздно, спохватилась я. Наверное, мама с папой вернулись с работы. И даже если нет, мой брат Рон скорее всего дома и не знает, куда я подевалась.

Какой-то фургон с включенными фарами приближался к нам. Я приставила ладонь козырьком ко лбу, заслоняя глаза от света, и едва не упустила велосипед снова.

Кларисса по-прежнему шагала посередине улицы. Я прижалась к бордюру, чтобы она отошла с пути фургона, но ей как будто не было до него дела. Она шла все так же прямо, не меняясь в лице, хотя фары светили ей в глаза.

— Осторожно! — крикнула я.

Неизвестно, услышала она меня или нет.

Фургон вильнул в сторону, чтобы не наехать на нее, просигналил и укатил прочь.

Мы продолжали путь, Кларисса тепло улыбнулась мне.

— Приятно видеть, что ты беспокоишься о совершенно чужом человеке, — сказала она.

Вдруг вспыхнули уличные фонари, озарив мокрую улицу. Кусты и живые изгороди, трава, тротуары — все заблестело. И теперь выглядело ненастоящим.

— Мы на месте. Это и есть Мэдисон, — я указала на дорожный знак и мысленно добавила: «Наконец-то!»

Мне хотелось только одного — отделаться от этой чудачки и помчаться домой как можно быстрее.

Сверкнула молния. На этот раз ближе.

«Не день, а наказание какое-то», — вздохнув, подумала я.

И вспомнила про Джудит.

В голове вдруг пронесся весь этот злополучный день. На меня нахлынула волна злости.

— С какой стороны восток? — вторгся в мои горькие раздумья слабый голос женщины.

— Восток? — Я посмотрела на улицу Мэдисон в одну сторону, потом в другую, стараясь выкинуть Джудит из головы. Потом указала.

Вдруг налетел ветер, окатив меня дождем. Я стиснула пальцы на руле велика.

— Ты такая добрая, — сказала Кларисса, кутаясь в шаль. Темные глаза пристально смотрели на меня. — Удивительно добрая. Среди молодежи это редкость.

— Спасибо, — смутилась я. И снова передернулась от холода. — Ну… всего хорошего, — и я хотела было сесть на велосипед.

— Нет. Постой, — встрепенулась она. — Я хочу тебе отплатить.

— Что?.. — растерялась я. — Нет, что вы. В самом деле. Не надо.

— Я хочу отплатить тебе, — настаивала Кларисса, снова схватив меня за запястье. Я опять вздрогнула от холода.

— Ты проявила такую доброту, — снова сказала она. — Да еще к чужому человеку.

Попытавшись высвободить руку, я обнаружила, что у нее на удивление сильные пальцы.

— Вам незачем благодарить меня, — сказала я.

— Я тебе отплачу, — повторила она и приблизила свое лицо к моему, все так же держа меня за руку. — Вот что я тебе скажу: я исполню три твоих желания.

6

Она сумасшедшая.

Догадавшись об этом, я вгляделась в черные угольки ее глаз. С ее волос, свисающих вдоль бледного лица, ручьем лила вода. Ледяной холод ее пальцев просачивался даже сквозь рукав моей ветровки.

«Эта женщина сумасшедшая», — думала я.

А я двадцать минут разгуливала вместе с ней под проливным дождем.

— Три желания, — она понизила голос, будто опасалась, что нас подслушают.

— Нет. Спасибо. Мне правда пора домой, — заторопилась я, наконец вывернулась из ее пальцев и приготовилась сесть на велосипед.

Конец ознакомительного фрагмента