В общем, я так загнался, что ни строчки не написал. А теперь на меня напала зевота и глаза слипались.
Уже, наверное, поздно. Я вылез из-за стола и направился вниз, чтобы пожелать родичам спокойной ночи.
К своему удивлению, я обнаружил их в гостиной. На экране разворачивал щупальца осьминог. Когда я вошел, родители обернулись.
Я зевнул.
— В общем, я неплохо поработал для начала, — сообщил я. — Но что-то устал. Вот, зашел пожелать доброй ночи.
Родичи заморгали. Папа аж рот разинул.
— Гейб, с каких пор ты завел привычку ложиться до ужина?
— До ужина? — Я перевел взгляд на часы у стены. На них было 6:10.
Да как так-то?
— У тебя еще есть время закончить доклад, — сказала мама. — Я все равно ничего не буду готовить, пока не досмотрю про осьминогов. Это будет около семи.
Я опять зевнул. Чертовщина какая-то, но у меня голова уже не варила, чтобы об этом думать.
— Раз ты такой сонный, — сказал папа, — ступай наверх и вздремни. Мы разбудим тебя к ужину. Сегодня будет твое любимое блюдо. Моя домашняя пицца с жареными сосисками.
— Отлично, — отозвался я. На экране какой-то дядька что-то скармливал осьминогу.
Я поднялся к себе и рухнул на кровать. Я мигом уснул, крепко, без сновидений. Не знаю, сколько я провалялся в отключке. Когда проснулся, за окном по-прежнему стояли серые сумерки.
Я почувствовал себя бодрячком, так что снова сел за ноут и стал печатать доклад. Работа спорилась, пальцы так и летали по клавиатуре. Наверное, мне так легко это дается потому, что я в принципе люблю писать. У меня никогда нет проблем с докладами и сочинениями.
Я с часок поработал. Правда, все время отвлекался, прислушиваясь, не позовут ли к ужину. Наконец урчание в животе выгнало меня из-за стола. Жрать хотелось зверски.
Я помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Родичи по-прежнему сидели на диване в гостиной.
— Не пора ли ужинать? — завопил я с порога. — Есть хочу!
— Рано еще, — отозвался папа, не сводя глаз с морского дна на экране. — Пицца поспеет примерно к семи.
— Как к семи?! — Я обернулся к часам в углу. Они показывали 6:10.
Да быть не может.
— По-моему, часы встали, — сообщил я.
— Ничего подобного. — Мама посмотрела на телефон. — С часами все в порядке. Сейчас десять минут седьмого.
— Давай к нам, Гейб? — предложил папа. — Там как раз самое интересное. Осьминоги научились понимать некоторые слова.
— Э-э… нет, спасибо, — проговорил я.
Голова шла кругом. Я притащился наверх, сел на кровать и отправил Карверу эсэмэску: «Который час?»
Через пару минут раздался звонок.
— Ты прикалываешься? — спросил Карвер. — На фиг у меня спрашивать время?
— Просто ответь, — попросил я. — У меня, кажется, телефон…
— Десять минут седьмого, — сказал Карвер. — А ты думал сколько?
— Да у меня тут проблемка, — начал я. — Понимаешь…
— Я не могу разговаривать, — перебил Карвер. — Мы тут ужинаем, и родичи телефон у меня отбирают. Дескать, когда я ем, я глух и нем.
— Ладно, извини, — сказал я. — До встречи на вечеринке.
— Не опаздывай! — напомнил Карвер. На том и отключился.
— Не опаздывать? — повторил я вслух. — Как тут опоздаешь, когда на часах все время десять минут седьмого?
Я достал из кармана умные часы и сел за стол, чтобы рассмотреть их хорошенько. Неужели, разбив часы, я каким-то образом остановил время? Придет же в голову… Разумеется, такое бывает только в кино и сериалах-ужастиках.
Прищурившись, я разглядывал часы в ярком свете настольной лампы. По экрану бежала зазубренная трещина. Как будто зигзаг молнии. Оранжевые цифры на черном фоне замерли на 6:10.
Я встряхнул часы. Поднес к уху и еще немного потряс.
Цифры не изменились. Под треснувшей линзой часы по-прежнему показывали 6:10. Я понажимал на кнопочки сбоку. Потом еще немного потряс.
6:10.
— Это все не взаправду, — проговорил я вслух.
У меня появилась идея. Завалюсь-ка я спать. Хорошо так, часиков на восемь. А когда проснусь, время непременно сдвинется вперед. Придет пора завтракать, и все вернется в норму.
Я сунул разбитые часы обратно в карман. Потом надел пижаму и залез в кровать.
Не знаю, сколько я проспал, но, должно быть, не один час. Мне снилось, что за мной и Карвером по улице гонится гигантский осьминог. Мы от него клюшками отбиваемся, а он, гад, не отстает.
Даже когда я спускался к завтраку, сон не выходил у меня из головы.
Страх буквально пригвоздил меня к порогу гостиной. Мама с папой сидели на диване, глядя, как осьминог кружится под водой.
— Пора завтракать? — проговорил я тоненьким голоском.
Они со смехом повернулись ко мне.
— Шутишь, Гейб? Ты зачем надел пижаму? Еще и ужинать рано. Седьмой час только.
— Совсем голову потерял? — спросил папа.
— Может быть… — Я пристально посмотрел на них. — А разве я уже не заходил сюда пару раз и не спрашивал время?
— Нет, — ответила мама. — Не заходил. Ты над нами прикалываешься?
— Чего это ты чудить начал? — добавил папа. — Из-за того, что Рождество на носу?
Я вздохнул. Эдак Рождество и вовсе никогда не наступит.
Вдруг накатило головокружение, непонятная дурнота, словно у меня в мозгу плавал осьминог. Я дотащился до шкафа и взял пуховик. После чего украдкой выскользнул из дома.
Мне нужно подумать. Глотнуть свежего воздуха. От порыва холодного ветра меня зазнобило. Я застегнул пуховик до самого горла. Луна висела в пепельном небе белесым глазом.
Я вообще не смотрел, куда иду. Мимо проносились автомобили. Прохожие спешили домой с работы, стараясь успеть к ужину. Я миновал пустырь в конце квартала и продолжил путь.
Я думал: может, если я хорошенько прогуляюсь, время снова запустится и домой я вернусь к ужину? Чего уж там, я не знал, что и думать.
Я перешел на бег. Может, мне удастся обогнать время.
Ну ладно, голова у меня варила не очень. А чего вы хотите?
Я очутился на игровой площадке перед начальной школой. Куда это меня ноги занесли? Сердце колотилось, лодыжки гудели.
Возле стадиона с рычанием наскакивали друг на друга два здоровенных пса. А больше никого поблизости не наблюдалось. Я плюхнулся на качели. Отдышавшись, полез в карман за часами — и вдруг все погрузилось во тьму. Как будто кто-то взял и выключил свет. Я посмотрел на небо, ставшее чернильно-черным. Даже бледный свет полной луны растаял во мраке.
Я заморгал, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Через несколько секунд дома и деревья на другой стороне улицы черными силуэтами проступили из угольной мглы.
Я не сразу понял, что уже не один.
Что-то двигалось в кромешной темноте возле игровой площадки. Я услышал шелест жухлой травы под ногами. А потом передо мной возникли несколько ребят. Они приближались в полном молчании.
Я вскочил с качелей.
— Эй!
Темнота — хоть глаз выколи. Даже лиц не разглядеть.
Ни один из них не отозвался. Я окликнул их снова:
— Эй!.. — И шагнул навстречу.
Стремительно приблизившись, они окружили меня. Они напирали, темные фигуры, чернеющие во мраке. Я пригляделся…
И в ужасе закричал, осознав, что у них вообще нет лиц!
Они были тенями. Безмолвные тени, окружавшие меня кольцом.
Ни лиц. Ни глаз. Дети, сотканные из тьмы.
— Я… я… — залепетал я, не в силах подобрать слова.
И тогда одна из теней, девочка, нарушила молчание:
— Добро пожаловать. — Еле слышный шепот плыл в стылом воздухе. — Добро пожаловать в Промежутье.
Я чуть не задохнулся.
— Что? О чем ты говоришь? Кто вы такие?
— Добро пожаловать, — сипло прошелестел мальчик-тень. — Мы явились, чтобы приветствовать тебя.
— Где приветствовать? — Мой голос дрогнул. — Почему я вас не вижу?
— Мы — дети Промежутья, — ответила девочка. — Отныне ты — один из нас.
У меня ум заходил за разум. Я лихорадочно соображал, чего этим ребятам от меня надо.
— У вас клуб, что ли, какой-то? — спросил я. — Что за «Промежутье»? О чем речь вообще?
— Мы застряли во временном промежутке, — гортанно прошептала девочка.
— Мы не можем переместиться ни назад, ни вперед, — добавил еще один мальчик. — Мы застряли, и ты теперь — тоже. Застряли во временном промежутке.
— Вы… вы хотите меня напугать, — пробормотал я.
— Нет. Мы здесь, чтобы приветствовать тебя, — молвила девочка.
А потом они глухим шепотом затянули:
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Добро пожаловать в Промежутье…
Их голоса гудели у меня в ушах, становясь все громче и громче.
— Хватит! — закричал я. — Прекратите! Убирайтесь, оставьте меня в покое!
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Не-е-е-е-ет! — завыл я не своим голосом. И рванулся напролом.
Но они сгрудились, окружив меня стеной тьмы. Я не мог прорваться. Спасения не было.
— Добро пожаловать в Промежутье…
— Добро пожаловать в Промежутье…
Пока я в ужасе глядел на них, девочка протянула теневую руку и коснулась моего плеча.
— О-о-ох… — простонал я, чувствуя, как от ее прикосновения холод просачивается сквозь кожу.
Она схватила меня за руку. Ее пальцы были как сосульки. Холод поднялся по руке, меня затрясло.