Р. Л. Стайн

Не ложись поздно

Посвящается Джейн, которая всегда права

Часть первая

1

Меня зовут Лиза Брукс, и я — чокнутая психопатка. Не то чтобы я всегда была безнадежно умалишенной. До автокатастрофы я вообще считала себя абсолютно нормальной.

В феврале месяце наша семья перебралась в Шейдисайд. Мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к новому дому, новому городу и новой школе. Это ведь абсолютно нормально, правда?

Сперва, ясное дело, приходилось трудненько. Поначалу я была одна как перст. Тосковала по друзьям, оставшимся в Шейкер-Хайтс. Шейдисайдская школа казалась огромной и непривычной, а большинство ребят, с кем я свела знакомство, проучились в ней всю свою жизнь и успели завести собственный круг друзей.

Я бродила по длинным коридорам из класса в класс, а все кругом болтали и смеялись. Порою возникало чувство, будто меня вовсе не существует. Я слегка застенчива, мне не так-то просто подойти к кому-нибудь и завести разговор. Так что в первые свои недели здесь я чувствовала себя эдакой невидимкой.

Ну а к апрелю начала уже потихоньку осваиваться. Заводила друзей. Много времени, например, я проводила с Сэралинн О’Брайен. У нас оказалось схожее чувство юмора, и обе мы были невысокого мнения о парнях и о школе. Мы считали, что школа — одна сплошная морока, через которую, впрочем, придется пройти, чтоб зажить по-настоящему. И обе были убеждены, что парни, конечно, существа недалекие, но и без них никуда.

Точняк. Никуда. К апрелю я уже обзавелась собственным. Звали его Нейт Гудман. Наше знакомство состоялось, когда я, выходя из столовки, врезалась в него на верхней ступеньке лестницы, отчего он улетел вниз. Я шла, уткнувшись в телефон, вот и не заметила его.

К счастью, Нейт — отличный акробат. Ему удалось благополучно прокувыркаться всю дорогу. Отделался парой ссадин, слегка кровоточащих, но шею все-таки не свернул.

Конечно, я тут же скатилась следом, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Нейт сел, помотал головой. Думаю, он был малость ошарашен. Я склонилась над ним:

— Живой?

— Пару секунд назад был, — ответил он.

Я извинилась, наверное, сотню раз и помогла ему встать, чувствуя себя просто кошмарно. Не меньше дюжины ребят остановились поглазеть на нас.

Нейт вытер кровь со лба тыльной стороной ладони.

— Ничего себе не отбил? — спросила я.

— Себе не отбил, а мировой рекорд побил точно. По скоростному падению с лестницы.

— Рада, что у тебя есть чувство юмора.

— Я тоже.

Нейт — парень видный. Он высок и строен, у него прямые темные волосы, которые он гладко зачесывает назад, большие карие глаза и лукавая улыбка, от которой на правой щеке проступает ямочка.

— Ты Лиза, верно? — Он разглядывал меня. — Сэралинн мне о тебе рассказывала. Жаль, не предупредила, какая ты опасная.

Я бросила на него взгляд.

— Да, я очень опасная. — Кажется, это я так пыталась флиртовать. Мне пришлось взять Нейта за руку, чтобы помочь, и теперь я заметила, что до сих пор держу ее. — Откуда ты знаешь Сэралинн?

Он снова вытер кровь со лба, на этот раз рукавом своей черной рубашки.

— Мы росли рядом. В одном квартале.

— Ты в выпускном, да? — спросила я. В кармане джинсов пискнул телефон. Эсэмэска. А, ну ее…

Нейт прищурился:

— Как узнала?

Я пожала плечами.

— Вроде Сэралинн рассказывала.

Мы с ней учимся в начальных классах старшей школы. Не по душе мне это название, «начальные классы», и признаться, что я в одиннадцатом, почему-то было неловко.

— Ты бы показался медсестре, — сказала я. — Вон, лоб рассадил.

Нейт кивнул.

— Знаешь ли, я не думал, что сегодня буду сдавать кровь. — Он произнес это на манер вампира в старом кино.

Я засмеялась:

— Ты здорово изображаешь вампира. Сэралинн говорила, что ты задвинут на ужастиках и триллерах.

— Ну да, афиши там собираю, комиксы, маски и прочие прибамбасы. Я смотрю, ты много обо мне знаешь.

Я опять пожала плечами, чувствуя, как заливаюсь краской. Все верно, мы с Сэралинн много о нем говорили. С тех пор, как он у нас на глазах прочитал длиннющую поэму Эдгара По на школьном смотре талантов. Я решила, что он красавчик. С приветом, но все-таки.

Нет, ну выбрать Эдгара По? Серьезно?

Прозвенел звонок. Мы опаздывали на пятый урок.

Я испытывала к Нейту неслабые чувства. Меня словно каким-то силовым полем влекло к нему. Думаю, лет сто назад подобное назвали бы любовью с первого взгляда. В кино в такие моменты обычно играют слащавые скрипочки.

Что я хочу сказать: мне нравилось, как он на меня смотрит, нравилось говорить с ним. Я подумала, как ни странно, что сочащаяся кровью ссадина на лбу придает ему особое очарование.

— Рада была… столкнуться, — сказала я.

Он кивнул:

— Забавно. Напомни мне посмеяться.

С тех пор мы с Нейтом встречаемся. Иногда только вдвоем. Иногда, как было в тот вечер, двенадцатого апреля, когда мы ходили в забегаловку «У Лефти» — с Сэралинн и другом Нейта, Айзеком Бренером.

Да, я помню точную дату. Двенадцатое апреля. Вечер катастрофы. Вечер великого ужаса. Вечер, превративший меня в чокнутую психопатку.

2

— Есть вроде такое слово? — спросил Айзек. — Вомиториум?

— Нам мистер Хаммер рассказывал, — оживилась Сэралинн. — В драмкружке. У них, у древних римлян, были в театрах такие проходы. Чтоб зрители могли быстро покинуть театр. Вот их и называли — вомиториумы. На латыни это, как и английское «vomit», означает «извергать».

Айзек поскреб свои курчавые темные волосы:

— То есть зрителей выворачивало прямо в проходах?

— Не-а. Это распространенное заблуждение, — пояснила Сэралинн. — Блевотина тут ни при чем.

Я закатила глаза:

— А можно поговорить о чем-нибудь другом? Мы сюда поесть пришли, или как? Обязательно обсуждать вомиториумы?

Нейт согласно кивнул. Мы сидели в просторной кабинке с красными виниловыми стенками в глубине ресторана. Нейт обнимал меня рукой за плечи. Сэралинн с Айзеком сидели напротив.

— Да просто в столовке вчера устроили вомиториум, — сказал Айзек. — Ребята всё там обрыгали. Мерзость еще та.

Рука Нейта сжала мое плечо.

— Кто-нибудь знает, из-за чего все проблевались? — спросил он.

— Может, из-за жратвы? — предположил Айзек.

Все засмеялись. Айзек — завзятый приколист. Всегда какую-нибудь чушь сморозит.

— Сие до сих пор тайна, покрытая мраком, — сказала Сэралинн. — Говорят, всё из-за макарон с сыром. Ну что может быть в них такого?

Вчерашний учебный день обернулся катастрофой. Дюжину ребят пришлось увезти в неотложку. От этих разговоров о блевотине меня уже саму начало подташнивать.

Так что я обрадовалась, когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я ее по школе знала — Рэйчел Мартин [О приключениях Рэйчел читайте в книге «Игры для вечеринки». (Здесь и далее примечания переводчика.)]. Она в выпускном, но мы с ней ходим на политику и обществознание.

— Что нынче особенного? — спросил у нее Айзек.

Рэйчел похлопала глазками:

— Чизбургеры.

— Так вчера же были чизбургеры! — сказал Айзек.

Она ткнула его ластиком карандаша:

— Очень смешно, Айзек.

— Нехорошо клиентов карандашом тыкать, — заявил тот, потирая плечо. — Разве тебе Лефти не говорил?

Мы дружно посмотрели на окошко в кухню. Нам была видна лишь спина Лефти. Он стоял у гриля, поджаривая чизбургеры.

— Лефти говорит, тебя можно, — парировала Рэйчел.

Айзек вскочил.

— Да ладно? Не знал, что ты в меня влюблена. Куда поедем, к тебе или ко мне?

Сэралинн потянула его за рукав и усадила на место:

— Ха-ха. Смешно.

— Нам как обычно, — сказал Нейт.

Рэйчел что-то черканула в блокноте. После чего, снова ткнув Айзека карандашом на прощание, развернулась и ушла в кухню.

Нейт убрал руку с моей спины.

— Так, ребята, телефончики на стол. — Он извлек телефон из кармана джинсов и положил на середину стола.

Остальные тоже достали телефоны и аккуратной стопкой сложили поверх телефона Нейта.

— Ты это, проверь, чтобы Айзек сигнал не отключил, — напомнила Сэралинн.

Нейт вытащил из стопки телефон Айзека и проверил.

— Да лан, ребята, я разве похож на жулика? — притворно обиделся Айзек.

— Да! — ответили мы хором.

Нейт нажал на кнопку и укоризненно посмотрел на Айзека через стол:

— Отключил-таки.

Айзек поднял правую руку:

— Нечаянно. Ей-богу. Совершенно нечаянно.

Это была наша обязательная традиция. Мы складывали телефоны стопкой. У кого зазвонит первым — тот и платит за ужин.

Как правило, проигравшей оказывалась я. Уж больно мама с папой были настырные. Типичные сумасшедшие родители, они отслеживали каждый мой шаг. И без конца названивали. Типа спросить о чем-то. А на самом деле просто пасли.

И попробуй не взять трубку — получишь длиннющее голосовое сообщение. Нет, ну, честное слово, кто их вообще слушает, сообщения эти?

В прежней школе у меня был кавалер, который им жутко не нравился. Подумаешь, вылетел из школы и набил вдоль всей правой руки татуху. Парень-то ничего, но они оказались неспособны видеть дальше татуировки.