Урок, на котором никому не было скучно, прервал звонок. Четверг сложил свою телескопическую указку и сказал:
— На следующем занятии мы обсудим явления, сопровождающие распространение волн.
Феликс, Нэт и Ника пробрались на чердак школы, соблюдая все необходимые меры предосторожности, чтобы их никто не заметил. Они закрыли за собой двери на ключ и по узким деревянным ступеням поднялись в свою главную штаб-квартиру. Эта штаб-квартира была чем-то вроде тайного укрытия, клубом для посвященных, в котором они могли проводить свободное время и спокойно говорить о чем угодно. Они обустроили ее в начале учебного года в уютном помещении, которое долгое время было всеми забыто. С двух сторон покатая крыша, в которой размещались маленькие полукруглые окошки, опускалась почти до самого пола. С других двух сторон помещение заканчивалось стенами, отделяющими его от спортивного зала и остального чердака. Тут скопилось много рухляди, в основном поломанная мебель. Вдоль двух высоких стен стояли старые шкафы и стеллажи. Посредине помещения располагались три кривых кресла и низкий столик, который опирался с одной стороны на кирпичи, — эту мебель друзья притащили сюда сами. Интерьер дополняли большой треснувший глобус, какие-то архаичные приборы для уроков физики, несколько чучел животных и множество мелочей неизвестного назначения. Через щели между досками перегородки был виден длинный загроможденный чердак.
Друзья уселись в кресла.
— С того времени, как мы в последний раз сидели в этих креслах, многое произошло, — вздохнула Ника. Они не приходили сюда с Пасхи.
— Я думаю, ученые что-то нашли в тринадцатой тетради профессора Кушминского, — сообщил друзьям Феликс. — Вчера поздно вечером моему отцу позвонили из Министерства Специальных Дел. Он собрался за полчаса и уехал на море.
— Почему на море? — удивилась Ника. — Думаю, что в тетради есть расчеты к этому двигателю… анти… как-то там.
— Антигравитационному, — подсказал Феликс. — Несколько десятков ученых работали над ним две недели, читали тетрадь, пытаясь понять формулы и чертежи. Похоже, они что-то выяснили. И это должно быть что-то важное, потому что папа не любит путешествовать ночью. В другой ситуации он подождал бы до утра.
— Узнаешь что-то больше, — глаза Нэта заблестели от любопытства, — расскажешь нам, правда?
Феликс покачал головой:
— У меня так и не получилось ничего вытащить из папы. Он, как одержимый, хранит все в тайне.
— Но, может быть, про что-то не такое уж тайное он расскажет?
— Давайте лучше подумаем, как помочь Бутлеру, — напомнила всем Ника.
— То есть он уже не старый Плюгавец? — язвительно заметил Нэт.
— Может, и старый, но это ничего не меняет. С ним постоянно что-то происходит. И мне его все-таки немного жалко.
— У меня есть гипотеза, — объявил Феликс. — Теоретически Возможная Катастрофа, коротко ТВК. Что бы она случилась, достаточно совершить несколько, на первый взгляд, несущественных ошибок, забыть какую-то мелочь или отложить что-то на потом. Или можно иметь хорошие намерения, но не продумать дело до конца. Тогда эта непредусмотрительность объединяет силы против нас и приводит к чему-то… максимально, мегакатастрофическому.
— Иногда я ставлю стакан с водой на корпус компьютера, — признался Нэт. — Если вода разольется, будет ТВК.
— Что-то вроде того.
— Или если заправлять машину и курить, — подсказала Ника. — Тогда точно наступит ТВК.
— Именно, — согласился Феликс. — ТВК — это катастрофа, которой можно было бы избежать, если продумать все заранее.
— С Бутлером такое происходит довольно часто, — признал Нэт. — Он рассеянный.
— С нами это тоже происходит часто… — добавила Ника.
— Ладно, — прервал их Феликс. — Основной вопрос звучит так: что нужно, чтобы Ромашка изменил свое решение?
— Ну не знаю, Линейка упертая, — скривился Нэт. — Помните ползающего робота, из-за которого она вызвала службу по истреблению насекомых?
— Есть еще родители каких-то девочек, — напомнила Ника.
— Давайте подумаем… — Нэт театрально схватил себя за подбородок и поднял одну бровь. — Можно представить пауков как плюшевых. Такие самоходные интерактивные плюшевые игрушки. Жаль только, что они не мурлыкают, когда их гладишь… Вы любите такие штучки.
Ника закатила глаза.
— Девочек, скорее всего, мы не переубедим, даже если выясним, кто они, — сказал Феликс. — А может быть, еще есть что-то, чего мы вообще не знаем. Начнем с Ромашки. Как его переубедить?
— Я не это имела в виду, — запротестовала Ника. — Нужно успокоить родителей этих девочек и Линейку. Тогда Ромашка не будет трогать Бутлера.
— Мы что, превращаемся в благотворительную организацию? — поинтересовался Нэт.
— Необходим твердый аргумент, — задумался Феликс. — Что-то, что убедит всех… Заработать деньги мы еще успеем, — усмехнулся он.
— Знакомо мне это выражение лица, — Нэт тоже усмехнулся. — Гениальная идея, куча работы и ноль выгоды.
— Материалист… — буркнула Ника.
— У меня это от папы.
— Расскажи нам, что ты задумал? — попросила Ника Феликса.
— Узнаете, — пообещал мальчик. — Но сначала я сам этим займусь. Это личное дело. Кое-кто мне должен — так мне, по крайней мере, кажется…
В этот момент прозвенел звонок на третий урок.
К школе подъехало такси. Из него вышла тридцатилетняя блондинка с маленьким цифровым диктофоном и бумажным блокнотом в руке. Феликс, ждавший на лестнице уже несколько минут, спустился к ней.
— Феликс Полоний, — представился он.
— Ягода Ясеневская, — усмехнулась блондинка и протянула ему руку. — Я помню эту школу, но тебя не помню. Ах да… Кто-то под тебя косил. Речь шла про ту аферу с ду́хами. Грязное дело…
— Спасибо, что вы приехали. И так быстро.
— Сейчас как раз ничего не происходит. — Журналистка пожала плечами. — Никакого цунами, никакой катастрофы, никакой новой следственной комиссии в Сейме. Террористы тоже ничего не взорвали. Мы не можем выпустить чистую полосу. Из-за нехватки сенсаций репортаж про школу совсем даже неплох. Где этот безумный профессор?
Феликс проводил ее на второй этаж.
— Первая дверь по правой стороне, — показал он, останавливаясь перед поворотом. — Только, пожалуйста, не выдавайте, что это я вам позвонил.
— Ок. Посмотрим, стоило ли приезжать…
Она поправила облегающий жакет и мини-юбку. Когда она подошла к кабинету, профессор как раз вышел из класса, очевидно куда-то торопясь. Внезапно он увидел репортершу. Бутлер остановился.
— Профессор Бутлер? — спросила она, протягивая руку. — Ягода Ясеневская, «Сенсационная хроника». Я хотела бы поговорить про вашу работу с молодежью.
Профессор медленно взял ее руку, одновременно распрямляя плечи и втягивая живот.
— С огромным удовольствием, ведь это мой удел, — солидно произнес он изменившимся голосом, галантно поцеловал руку журналистки и пригласил в класс.
Когда она вошла, профессор быстро оглядел коридор, пригладил жирные волосы и вытер ладони о халат. Застегнул верхнюю пуговицу, усмехнулся и зашел в класс. Феликс подглядывал из-за угла. Такого поведения от биолога он не ожидал.
— Как вам удалось вырастить такой прекрасный папоротник? — успел услышать Феликс вопрос журналистки.
— О, моя дорогая, это было нелегко…
Феликс признал, что все начиналось как нельзя лучше, и предоставил дело судьбе.
Констанция Константинопольская начала урок географии с представления политической ситуации в Венесуэле. Она как раз рассказывала о социальном расслоении в Каракасе, столице этой страны, когда двери в класс распахнулись.
— Извините, Констанция, — вошел директор школы, держа в руке листок бумаги. — Это займет несколько минут… Прошу сейчас всех встать и показать свои подошвы.
— Похоже, Пумперникель разозлилась из-за пола, — прошептал Феликс. — Проверяет, кто его загадил.
— Нам что, носить сменку, как нашим предкам? — возмущенно шепнул Нэт.
Ромашка медленно двигался вдоль парт. Каждый ученик должен был согнуть ногу и показывать ему подошву. Директор сравнивал ее с отпечатком на листке бумаги.
Когда он подошел к Аурелии, она изящно приподняла блестящую розовую шпильку с золотыми застежками.
— Моя милая, — Ромашка покачал головой. — Правилами школы запрещается носить такие высокие каблуки и… — он сглотнул слюну, — такие короткие юбки. Завтра оденься нормально.
— В этой школе существуют какие-то правила? — прошептал Нэт с искренним удивлением.
Аурелия, черноволосая красотка класса, очаровательно улыбнулась, извиняясь, и сверкнула беленькими зубками. Нике, неизвестно почему, вспомнился фильм «Челюсти».
Когда директор подошел к Нике и увидел ее подошву, то наморщил брови. Около Нэта наморщил их еще сильней, а осмотрев ботинки Феликса, он вздохнул и спрятал листок в карман.
— Феликс, Нэт и Ника, пойдемте со мной, — велел он и через мгновение добавил: — Соберите свои вещи.
Ребята переглянулись, но послушались. Класс проводил их полным молчанием. Из соседнего кабинета вышел Четверг, в руках он тоже держал листок бумаги.
— Можешь не искать больше, — остановил его Ромашка.