Физик с удивлением посмотрел на друзей.
— Ты уверен, Юлиуш? — спросил он.
— Скоро узнаем, — кивнул директор и дал знак ребятам следовать за ним.
Он шагал впереди приятелей, размахивая руками. Ромашка был ниже учеников, но весил как вся троица вместе взятая. Они спустились на первый этаж и добрались до приемной. Хеленка, секретарша директора, послала им недружелюбный взгляд поверх бутылочек с лаком. Она держала руки с растопыренными пальцами, поднятыми вверх, а запах, наполняющий приемную, свидетельствовал о том, что она только что закончила красить ногти. Директор посмотрел на нее с упреком, сам открыл двери, обитые искусственной кожей, и жестом пригласил учеников в свой кабинет. Они тут были уже несколько раз, но по собственному желанию. Убранство кабинета отдавало дешевым шиком — насколько позволяли скромные финансы школы. Только кожаный диван и два кресла были действительно хороши.
— Феликс Полоний, Нэт Белецкий и Ника Мицкевич… — произнес Ромашка, указывая на диван. Сам он опустился в кресло напротив. — У вашей троицы выдающийся талант попадать в неприятности. В этот раз, однако, вы действительно перестарались.
Его тон выдавал возбуждение, какого друзья никогда раньше у директора не видели. Ромашка положил на низкий стол маленький целлофановый пакет. В нем находилось три скомканных окурка.
— Ты знаешь, что правилами запрещается курить в школе? — Он строго посмотрел на Феликса.
— Я не курю, — ответил ошеломленный мальчик.
— Это даже не сигареты! Предпочитаю не знать, что это за зараза.
— Но мы не курили…
— Тогда, может быть, расскажете мне, откуда там взялись ваши следы? — спросил Ромашка, раскладывая на столешнице несколько фотографий. На грязном полу были отпечатки ботинок и три затоптанных окурка. — Отчетливо видно, что вы долгое время крутились посредине туалета. Что можно там делать утром в семь сорок пять? Посмотрите сюда, — директор обличающе указал на одну из фотографий. — Хорошо видно, что это ты затоптал окурки.
Феликс заколебался. Он мог бы рассказать про гигантскую мухоловку, но тогда выдал бы Бутлера. Мальчик не хотел этого делать.
— Эти окурки лежали на полу и дымили. Мы их погасили, — признался он.
— Милый мальчик, я не знаю человека, который по своей воле гасит чужие сигареты.
— Значит, меня отчитывают за то, что я воспитанный? — возмутился Феликс. — Правилами не запрещено затаптывать сигареты! Даже предписывается заботиться о порядке на территории школы!
— Покажи, что у тебя в карманах, — потребовал директор.
Феликс неохотно выложил на стол содержимое всех карманов.
— Ага! — победно воскликнул Ромашка, вытаскивая из вороха мелочей металлическую зажигалку. — Зачем тебе зажигалка, если ты не куришь?
— Мне трудно сейчас сказать, но иногда она может пригодиться…
— Я не вижу ни одного другого объяснения, зачем ученик носит зажигалку в школе!
Из-за дверей, что соединяли кабинет с приемной, раздался приглушенный звонок телефона.
— Там отчетливо видны отпечатки ботинок вашей троицы, — произнес директор, — и большие ботинки на плоской подошве. Это, наверное, дилер. Если расскажете, кто он, возможно, я не буду таким суровым.
Друзья молчали, а телефон продолжал звонить. Хеленка не могла поднять трубку — свежий лак на ногтях еще не высох. Ромашка грозно посмотрел на двери и стиснул кулаки.
— Ты, наверное, давно куришь, — обратился он вдруг к Нэту, который выпрямился, словно его ударило молнией. — Ты слишком худой, и волосы у тебя такие… странные.
Нэт не мог сказать ни слова. Он хотел пожать плечами, но из этого вышло какое-то дерганье.
— Ну вот… — Директор укоризненно покивал головой.
— Извините, но мы ничего плохого не сделали, — отозвался Феликс. — Фотографии доказывают только то, что мы были в туалете. А это не запрещено.
— Да-а-а? А теперь ты, юная леди, — Ромашка указал пальцем на Нику, — объясни мне, что ты делала в мужском туалете.
Ника растерялась. Она открыла было рот, но тут же закрыла. Девочка тоже не хотела рассказывать правду, а ничего другого с ходу не могла придумать. Телефон наконец перестал звонить.
— Эти фотографии доказывают только то, что там были ее ботинки, — хрипло проговорил Нэт внезапно появившимся голосом.
Ника закрыла глаза, чувствуя, что сейчас начнется. Оно началось: Ромашка покраснел и вскочил с кресла.
— Довольно! — рявкнул он, грозя пальцем. От возмущения его голос стал писклявым: — Вы отстранены от занятий. Завтра на большой перемене жду вас вместе с родителями! А сейчас вон из моего кабинета! И из школы!!! А ваши вещи останутся тут… до выяснения обстоятельств!
Ребята сорвались с дивана, выскочили из кабинета, вылетели из школы и остановились на тротуаре.
— Ну он и взбесился. — Нэт спрятал в карманы трясущиеся руки. — Он же не вышвырнет нас? Наши предки платят взносы!
Друзья переглянулись, не зная, что сказать.
— Идемте в «Лишние калории», — предложил Феликс. — Немного придем в себя.
Они перешли улицу, за дверью с маленькими цветными стеклами оказалось уютное помещение. Темные деревянные панели, пастельного цвета обои и маленькие лампы в абажуре придавали интерьеру вид английского клуба. Это было подходящее местечко для того, чтобы успокоиться. Госпожа Бася, хозяйка кафе, улыбнулась им и бросилась готовить горячий шоколад.
— Ну ты, благородный, — Нэт покачал головой, как только они уселись за свой любимый столик в дальнем углу. — Бутлера же не выгоняют. Можно было обо всем рассказать. У него отобрали бы только его чудовищ.
— Как-то… не смог, — признался Феликс. — Ты ведь тоже не рассказал.
— У меня случилось короткое замыкание в мозгу и не получилось ничего выдавить.
— Ну а потом, когда уже выдавил… — вздохнула Ника.
Нэт уставился в стол.
— Но чтобы Четверг устроил нам такое… — буркнул он.
— Это не его вина, — возразила Ника. — Он только собирал улики.
— Хоть бы журналистка ни про что не узнала, — проговорил Феликс. — Тогда бы у нее точно была сенсация.
— Меня вот интересует, когда мне вернут компьютер? — пробормотал Нэт.
Госпожа Бася подошла к столу с подносом и поставила перед ними чашки с горячим шоколадом.
— Что за лица, — удивилась она. — Проблемы?
Друзья уныло кивнули. Госпожа Бася была необычайно милой. Длинные светлые волосы доставали почти до пояса и контрастировали с черным свитером и черной юбкой. У Феликса такие волосы всегда ассоциировались с ангельской добротой. Когда он был маленьким, у мамы была именно такая прическа. Потом она постриглась, стала большим начальником, и уже никогда ни на что у нее не было времени.
Бася посмотрела на ребят, ожидая их рассказа.
— Вы все равно не поверите, — отозвалась наконец Ника. — Вчера вечером я бы сама не поверила в такое.
— Так или иначе, дайте знать, если понадобится какая-нибудь помощь, — улыбнулась друзьям Бася и ушла, чтобы принять заказ от нового посетителя.
Вдруг на край столика села черная бабочка. Она медленно взмахивала крыльями и шевелила усиками. Ника вздрогнула.
— Это всего-навсего черная бабочка, — сказал Нэт, — не Дарт Вейдер или всадник без головы.
— Это первая бабочка, которую я увидела этой весной, — грустно пояснила девочка. — Какого цвета крылья первой бабочки, таким будет все лето.
— Скорее всего, ты уже видела других, — поспешил успокоить ее Феликс. — Белых или золотых…
Ника покачала головой:
— Бабочки Бутлера не считаются.
— Да ладно, — протянул Нэт. — Ничего страшного. Придумаем какое-нибудь оправдание нашего присутствия в сортире. Придем с родителями. Я надеюсь, хотя бы они нам поверят…
И только сейчас он понял, что это означает. Понял это и Феликс. Они со страхом посмотрели на Нику. У нее не было родителей, Ника была сиротой. Она скрывала это, чтобы иметь возможность ходить в их школу.
Губы девочки задрожали, она готова была разрыдаться. Ника вытерла слезы, которые потекли по щекам.
— Они исключат меня и отдадут в интернат, — прошептала она. — А ведь так долго все получалось…